Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 3 Страница 8

Сейчас я хочу показать вам критские сосуды. Они изумительны. Посмотрите.

Критский сосуд

Я очень люблю этот кувшин. Он сделан из какого-то полудрагоценного материала в виде капли и у него имеется такой поясок. Он не стоит. Он укреплен на специальной подставочке.

А этот? Этот просто сумасшедшей красоты. Посмотрите, как он горло свое подставил, задрал, куда-то наверх. А по всему полю растет какой-то тростник или это камыш. Изумительно нарисовано, очень утонченно. И создается впечатление, что именно вот эти колебания камыша, его движения создают форму этому кувшину, заставляя его задирать свое горло. Хотя, между этими формами нет ничего общего. Почему? Потому, что античную форму мы можем назвать регулярной. А это всегда одни и те же формы, что и станет предметом нашего сегодняшнего разговора. Это регулярные формы. Это, прежде всего, существующая форма, а уже потом идет ее внутренняя дешифровка.

На Крите капля создает форму. Камыш создает форму. Тут гуляет и действует природа. А вот здесь действует человек со своей идеей и со своей задачей. Античность создает очень важные для нашего с вами современного сознания, для всей нашей современной культуры правила. Правила, понимаете? Вот правила, по которым существует общество, правила, по которым существуют отношения, правила, по которым существует форма. Они эту форму создали, сотворили и вот об этом мы сейчас и поговорим.

До античности, в культуре не существовало такого рода сознания и такого рода мышления. Нам очень трудно говорить о том, что было на Крите. Мы ничего о нем не знаем. Алфавита нет? Нет. Религию знаем? Нет. Время знаем? Нет. То, что откопал Эванс – это все относится к определенному времени. Но ведь откопал он в момент катастрофы, в момент гибели. А когда ахейцы пришли на Крит, этого уже ничего не было. А когда Навсикая подобрала бедного Одиссея, умирающего, на берегу, он глаза открыл, а тут – царица – эта самая Навсикая, с девушками, постирушку делает. Белье она в море стирает. Царица. Они постирали, постирали и в мяч стали играть. А потом его увидали. Это 1200 год до н. э. Практически следов этой культуры уже не осталось – стерлись, растворились. А Одиссей туда попадает в эпоху, которую мы с вами назовем Гомеровской Грецией. Видите, какие разрывы? Какие чудовищные разрывы. Вот Арабская культура, которая существует на территории Древнего Египта, считает фараонов своими предшественниками. Это ли не абсурд, правда?

Они на этой территории недавно, просто совсем недавно, потому что это средневековая культура, седьмой век. А та культура погибла, не знаю, когда. Они говорят: «А вот и мы, здрасте!». И все привыкли так думать, что это они. Нет, ничего общего. Мусульманская культура лишена фигуративного изображения, она подчинена идеям Корана. Вы знали об этом? А египтяне-то консервные банки в космос делали. На той же земле. Вот в чем дело. Это такие цивилизационные слои, которые между собой перемычки теряют. Так вот, возвращаясь к формированию истоков античности, я могу сказать, что мне очень трудно обсуждать, что-либо реальное, связанное с Критом, хотя, их последствия я вижу там, на юге Испании. Между прочим, они свои колонии так и называли – Испания. Они – финикийцы, так называли. А Европа, которую похитил бык, она кто была? Финикийская принцесса. А финикийские купцы были всесущие. Позже, этот полуостров, вернее, его южная часть, стала называться Иберией и Утикой. Потом она вернулась к тому слову, которое дали финикийцы – Испания. Там идет такое очень сложное пересеивание, и оно довольно очевидное. И идет не в античность, а через финикийские корабли в Иберию. Тут пути культуры немножко более сложные, чем мы хотим это выстроить. Так вот, что касается античной культуры, я могу вам сказать одно: я этого не знаю. К великому своему сожалению и очень большому скептицизму, я абсолютно не могу себе реально представить, как это было сотворено. Поэтому, я иду по самой простой схеме. Мы с вами сказали, когда собственно началось то, что мы называем античностью. А, ведь, мы с вами – это и есть наша античность. Руки, ноги, наше отношение ко всему, по сегодняшний день. Мы считаем от начала Олимпийских игр и будем считать так и со смертью Александра Македонского. Вот, в этот участок, так сказать, все и заключено.

Я вам хочу, кое-что показать. Посмотрите, на рисунок. Вот скажите мне, как мало вы знали или не знали об искусстве? Вот как вы считаете, Пикассо мог сделать такой рисунок?

Ваза

Ну, конечно. Все рисунки Пикассо вот такие. Абсолютно. А вы просто посмотрите. А Матисс мог сделать такой рисунок? Мог. А я у вас спрошу: а кто это сделал? А вы и не ответите мне. И я сама себе не отвечу. Просто я знаю, а ответить себе не могу. Посмотрите, как это нарисовано! Какая линия. Линия на листе бумаги, определяющая форму, как объем. На листе бумаги. Вы чувствуете эту форму как объем? Конечно, это же невероятно. Для меня это просто чудо какое-то! Вот эти два юноши похожи или нет?

Физически друг на друга? По-моему, они просто братики какие-то. И, вот именно, на этой территории сложилась такая очень интересная идея. Во-первых, предметом изображения Древнегреческого искусства, начиная, где-то с седьмого века, становится только один человек. У них практически нет изображения природы. У них практически нет предметного изображения. Предмет, только каким-то образом, характеризует или не характеризует персонаж, ну, скажем, кифару у Аполлона. Или там копье у Афины. Но это не сам предмет – он существует не сам по себе. Самое главное – это человек. Он является оптимальной, максимальной и единственной идеей этого изображения. И все уподоблено ему. То есть, здесь складывается система, которая целиком сконцентрирована на человеке и только на нем. Античность создала тот прецедент, который продолжается до сих пор или, как говорят в науке, антропоморфизм. Или антропоцентрическую систему. Я не буду долго вдаваться в историю вопроса, поскольку у нас очень мало времени, но существует академическое правило: весь эллинский цикл, который с трудом насчитывает 500 лет, делить на три или четыре периода. Деление искусства или художественного цикла на периоды, вещь условная. Абсолютно условная. А, когда мы с вами дойдем до того, что является нашим вторым источником до христианства, то вы увидите, что там будет еще более условное деление. Наука создает это для того, чтобы легче было осмыслить и осознать все это. Так вот, это деление в достаточной степени условно и сводится к тому, что сначала мы объясняем, что существовал, как бы ранний, греческий период – архаический, который плывет, где-то на границе седьмого века, начала шестого, середины шестого.

Что входит в это самое представление о идеях архаической культуры? А вот это очень интересное, такое чисто архаическое изображение. И вот, уже архаическое изображение разделилось на две темы, которые продолжают изображать Бога и человека. Эфебы и богини. Когда вы смотрите на богиню, вы мысленно представляете себе столп, из которого она родилась. Да? Такой вот цилиндр или мраморный столп. Вы, как бы удалили лишнее и она обнажилась. Совершенно фантастическое свидетельство оставляет Пифагор в своей просто уникальной работе «Аполлоне». Она о пяти свойствах Аполлона. Он поклонялся Аполлону в Дельфах. И Пифагор хотел, во что бы то ни стало, увидеть самое древнее изображение Аполлона, находящееся в одном из святилищ. Туда никого не пускали, но поскольку Пифагор был посвященный, и было абсолютно очевидно, что он необычный человек, то его пустили в святилище, где находилось, как бы первое изображение Аполлона. И Пифагор пишет, что он увидал столп, такой неподвижный, выглядевший, с одной стороны, как колонна, а с другой, имеющий очертание человека, с такими прижатыми руками, условно обозначенными складками, изображающими почти обездвиженные каннелюры колонн и, вдруг, он увидал внизу ноги. Колонна с ногами. А наверху голова – очень странная, с большими инкрустированными зелеными глазами из драгоценных камней. И Пифагор сказал, что им овладел испуг, когда он увидал такую мистическую жизнь колонны, первозданность материала, в которой живет живая душа, выражающая себя вот в этих стопах ног и инкрустированных зеленых глазах.

Это замечательное описание. Почему я об этом говорю? Потому что колонна – это очень важно. А эти архаические изображения – они колоннообразны.

После Греко-персидской войны, Художественный союз переезжает в Пелопоннес и очень резко меняются направления и задачи в искусстве. Именно в этот же период, оформляется то, что носит название античного ордера. Все греческое искусство, архитектура, скульптура и вазопись – ордерны. Ордерны – это всегда ордер.