В. Малягин - О жизни и чудесах Блаженной Матроны. Акафист Страница 8

Матушка часто говорила, что сражается с колдунами – злой силой, невидимо воюет с ними…

К Матушке приходили в числе прочих и «темные», после чего она заболевала. За борьбу с ними она расплачивалась болезнями. Рассказывала мне, как она стала сидячей: шла по храму после причастия и знала, что к ней подойдет женщина, которая отнимет у нее способность ходить. Так и случилось. «Я не избегала этого – такова была воля Божия!»

Один раз я слышала такой разговор. Пришел к Матушке благообразный старик, с бородой, степенный, пал перед ней на колени весь в слезах и говорит: «У меня умирает единственный сын». А Матушка наклонилась к нему и говорит: «А ты как ему сделал? На смерть или нет?» Он ответил: «На смерть». А Матушка говорит: «Иди, иди от меня, незачем тебе ко мне приходить».

После его ухода Матушка сказала: «Колдуны Бога знают! Если бы вы так молились, как они, когда вымаливают у Бога прощение за свое зло!»

Было время, Матушка жила в вертепе сатаны, на квартире у колдуньи (выбирать не приходилось – кто возьмет). Эту историю мне рассказала малознакомая Верочка, часто посещавшая Матушку в войну и бывавшая у нее и раньше. Она жила за городом – на станции Подлипки. Работала конструктором на военном заводе. Однажды приходит она к Матушке, а та сидит с поднятыми руками. Верочка спрашивает: «Что с вами?» А Матушка говорит: «Вот, смотри, что нам с Митрофаном сделала хозяйка дома» – и показывает под обеими руками чирьи. Потом подозвала блаженного Митрофания и сказала: «Покажи, что у тебя!» Он сдвинул брюки, а там кила – опухоль с большой графин. Матушка говорит Верочке: «Спаси нас, скорее поезжай на Немецкое кладбище и слей нам водички с креста Господня». (На этом кладбище стоял чудотворный образ Спасителя – бронзовая статуя – с крестом в руке.) Время было уже около десяти часов вечера. Матушка дала два бидона, один с водой, другой пустой, и Верочка, не рассуждая, отправилась в дорогу. Приезжает на кладбище, а оно закрыто. Обошла вокруг и где-то нашла лазейку. Статуя находилась в центре кладбища, на площадке перед кирхой. Был мороз сорок градусов, светила яркая луна. Нашла статую – она вся сияла… Медленно с руки Спасителя стекала в бидон вода. Верочка постояла – уходить не хотелось, страха не было. Куда бы она ни отошла – Спаситель смотрел на нее светлым, сияющим взором. Было хорошо. Обратно вернулась уже поздно. Матушка говорит: «Скорее, скорее мочите тряпочки и прикладывайте к нарывам мне и Митрофану».

Блаженный Митрофаний был Божий человек, его жизнь – одно скитание. Его привезли из Петрограда в дни революции еще отроком в женский монастырь в районе Вязьмы к игуменье Сарре. Он жил в келье у игуменьи под ее личной опекой и помогал сестрам стегать одеяла [5] . Но недолго он там жил. Мать Сарра ему сказала: «Монастырь скоро опустеет, всех разгонят, меня заберут, а тебя я благословляю быть странником». Всю жизнь он прожил без дома, родных, вещей, ходил по людям. Откуда он, так до сих пор и неизвестно. Как-то он сказал мне, что его родители жили в Михайловском дворце, а он остался сиротой. Все его знали: «Смотришь в поле, во ржи головка черная, с волосами длинными – это идет наш Митрофан». Он и Матушка прожили у нас всю войну. В 1948 году блаженного Митрофания арестовали, дали двадцать пять лет и отправили в Мордовию. Он также был великим прозорливцем и рабом Божиим. Матушка его очень любила.

Так вот, на следующий день Верочка была у Матушки, никаких следов на теле уже не было. Верочка говорит Матушке: «Я уже опоздала, на последний поезд не успею, переночую у вас!» А Матушка отвечает: «Беги скорее, ты успеешь на последнюю электричку, а здесь тебе ночевать нельзя, сейчас к хозяйке – колдунье нашей – придет целое полчище бесов, и тебе здесь быть нельзя, да и мама твоя будет беспокоиться». Верочка побежала и успела вскочить в последний вагон отходящей электрички. Вот как Матушка расплачивалась за свои добрые дела и любовь к людям.

Был еще случай. Верочка приехала к Матушке на станцию Сходня, и вдруг Матушка говорит хозяйке дома: «Спрячь скорее Верочку, к нам идет колдунья, спрячь ее от нее!» Ее спрятали за занавеску. Матушка говорит: «Я долго с ней разговаривать не буду, она сейчас быстро уйдет». Сотворила молитву, входит эта женщина. Матушка ей: «Ну что же, не сидится тебе там, и сюда приехала? Здесь нечего тебе делать, я больная, ложусь спать» – и выпроводила ее.

В дни демонстраций Матушка просила нас всех не выходить, закрывать окна, форточки, двери. Полчища демонов занимали все пространство, весь воздух и охватывали всех людей. Учила нас не забывать крестить еду и особенно на ночь все убирать и накрывать: «Силою Честнаго и Животворящаго Креста спасайтесь и защищайтесь!»

Я как-то спросила Матушку, как же Господь допустил столько храмов разрушить, а она мне: «На это воля Божия, сокращено количество храмов потому, что верующих будет мало и служить будет некому». Спросила: «Почему же никто не борется?» Она: «Народ под гипнозом, сам не свой, страшная сила вступила в действие… Эта сила существует в воздухе, проникает везде. Раньше болота и дремучие леса были местом обитания этой силы, потому что люди ходили в храмы, носили крест и дома были защищены образами, лампадами и освящением. Бесы пролетали мимо таких домов, а теперь бесами заселяются и люди по неверию и отвержению от Бога».

Матушка часто нам показывала в лицах, что происходит и что произойдет… Не раз она говорила мне: «Не горюй, скоро всю пятьдесят восьмую статью [6] отменят, не будет того, что было». (В лагере мне это предсказание помогало – я твердо знала, что ее слова не пропадают, и это вселяло в меня надежду. Я утешала других заключенных, особенно с двадцатипятилетними сроками.) Я спрашивала: «Матушка, а когда это будет?» – «После войны! Сначала уберут Сталина, потом после него будут правители один хуже другого. Растащат Россию. Вот “товарищи” после войны поездят по загранице, разложатся и зубы сломают. Некоторые из них увидят там другую жизнь и поймут, что хорошо, а что плохо и что дальше жить по-прежнему – гибель. И появится в то время Михаил [7] , – ручки подняла кверху, приложила руку к сердцу и голове, – вот какой будет! Захочет он помочь, все изменить, перевернуть… Но если бы он только знал, что ничего изменить ему не удастся и что он за это поплатится, его убьют – он ни за что за это не взялся бы! Начнутся смуты… распри… пойдут одна партия на другую… будут ходить по домам, спрашивать: за кого ! Будет резня». Я спрашиваю: «А что нам тогда отвечать?» – «Отвечайте: мы люди верующие, кого Господь даст, тот и будет».

Послабление будет на короткое время. «Вздохнете, но ненадолго… Все будет: и молебен на Красной площади, и панихиды по убиенном Помазаннике Божием и его семье». Сказала: «Напрасно Император Николай отрекся от престола. Не надо было этого делать, принудили. Пожалел народ, собой расплатился! Знал наперед путь свой».

«Потом придут прежние, и будет хуже, чем было! Как мне вас всех жаль! Доживете до последних времен. Жизнь будет все хуже и хуже. Защищайтесь крестом, молитвой, святой водой, причащением частым… Перед иконами всегда пусть горят лампады. Придет время, когда перед вами положат крест и хлеб и скажут: выбирайте . Мы выберем крест». – «Матушка, а как же тогда жить будем?» Она: «А мы помолимся, возьмем земельки, скатаем шарики, помолимся Богу, съедим и будем сыты!»

Ни одно слово Матушки не пропадало. В 1943 году как-то мне Матушка сказала: «В доме надо иметь одну комнату на восток, в комнате стол – престол Божий, для молитв, есть и пить на нем нельзя». Я пропустила эти слова мимо ушей, так как у нас не было ни комнаты на восток, ни своего дома. И вот прошло сорок шесть лет, и исполнились ее слова. В 1988 году у нас сгорел в деревне дом. Мы с братом, старики за семьдесят, не хотели строиться, но брат увидел во сне умершего блаженного Митрофания, который вошел в комнату и строго сказал: «Строиться, строиться и строиться!» Дом нам строил Сам Господь, так как тогда не было строительных материалов и все было очень трудно. Стройка пошла как по маслу; все шло в руки, и дом из бревен поставлен. И вот летом умерла одна монахиня девяноста трех лет. Нам отдали ее стол, и брат привез его в новый дом. И что же? Вскоре, по приезде в Москву, мне как-то священник отец Александр на исповеди сказал: «Берегите стол, который попал к вам от матушки Марии, он особенный. Умирая, она просила меня лично его сохранить. Этот стол – престол Божий, на котором в первые годы после революции совершалось Таинство Евхаристии, служили епископы и сам Патриарх Тихон, великие люди Церкви нашей, на нем есть и пить нельзя». А в доме у нас одна комната выходит на восток!

Говорила: «Умру, ставьте на канун за меня свечки, самые дешевые, ходите ко мне на могилку. Все поверяйте мне, а я буду вам подсказывать, что вам делать и как поступать. Наступает время прелести, не ищите никого, иначе обманетесь».