Андрей Кураев - Христианство на пределе истории Страница 82

Ближе к правде эта партия не тогда, когда она утверждает свое единство с епископатом, а тогда, когда признается в обратном: «фактически борцы „За право жить без ИНН“ оказались вне закона внутри церковной ограды и, соответственно, были выдавлены за ее пределы»[619]. Приведя неоднократные высказывания Патриарха, осуждающие шумиху вокруг ИНН, та же статья итожит: «После сказанного только и остается, что развести руками и предположить либо о су­ществовании злодея, сознательно дезориен­тирующего Предстоятеля РПЦ, либо о катаст­рофически полной некомпетентности его консупьтантов вкупе с целенаправленно подры­вающей авторитет Церкви деятельностью свет­ских властей, либо, и это самое печальное, о существовании антихристианского заговора в самых высших эшелонах церковной власти»[620].

Не обретая себе поддержки в православной церковной иерархии[621], иннэнисты ищут духовные авторитеты вдали от Церкви – в мире сект: у харизматов и «эзотериков» вроде приозерского Алексея Ипатова…

После этого уже не очень и удивляет доверие, оказываемое иннэнистами велениям бесов. Иеродиакон Авель (Семенов) написал самый значительный (и по объему, и по содержанию) труд, посвященный богословскому аспекту тематики ИНН. Увы, в этом труде встречается такой рассказ: «Приведем здесь живое свидетельство, рассказанное насельником Свято-Никольского мужского монастыря. В монастыре паломничал священник из Уфы, и он поведал следующее. На его приходе одна женщина, ничего не зная, приняла налоговый номер ИНН. Прошло какое-то время, и она стала слышать, что ИНН – плохое дело, диавольское, что большинство верующих относится к номеру отрицательно. В смущении женщина подошла за разъяснением к священнику, и он ей посоветовал: „Пишите заявление об отказе“. Женщина написала заявление в налоговую инспекцию об отказе, и вскоре после этого ей снится сон. Идет она домой и держит в руках 5 батонов хлеба, один из них надкусанный наполовину. Открыв ключем дверь квартиры и войдя в дом, она вдруг увидела сидящего дома беса. Бес пристально на нее смотрел, а потом сказал: „Ну что, написала заявление? Давай сюда хлеб“. Женщина дала ему 4 батона. „Давай сюда и этот“. Женщина дала ему и надкусанный. Придя в храм, рассказала она сон священнику, а батюшка пояснил: „надкусанный“ батон – это значит успела попользоваться „благами“ ИНН. Как не вспомнить тут блж. Матрону, которая говорила: „и тогда предложат вам Крест или хлеб“! А остальные четыре батона, спросим мы уже, не оставшиеся ли годы до окончания тех 15 лет расцвета Церкви, о которых предупреждал преп. Серафим Вырицкий как о последних мирных годах предантихристовых гонений?»[622]… Ну, вот – иеродиакон уже готов вычислить точную дату конца света. По батонам. А то, что даже во сне не стоит исполнять повеления бесов, его нисколько не смутило. Если речь идет о борьбе с ИНН – то и бесов можно использовать в качестве советчиков…

А не от тех ли «советчиков» и антицерковные пророчества иеродиакона Авеля о том, что «Если Церковь через принятие ИНН будет втянута в единую глобальную компьютерную систему, то она потеряет данную от Бога самостоятельность и Богоучрежденность»? Как легко он придумал критерий, по которому проводит границу между Церковью Христовой и пустой пародией на нее: «Вовлечение Церкви и ее чад в глобальную компьютерную систему „нового мирового порядка“– есть путь приспособленчества и конформизма, и сохранит лишь внешнюю форму ее жизнедеятельности: таинства, обряды, богослужения, чины; внутреннее же ее содержание – Дух Божий – будет утрачен. Церковь станет апостасийной. От Церкви останется пустая оболочка в противоположность тому малому стаду, отвергшему безумную идеологию».

Да, это проповедь раскола – как бы ни старались уйти от этого слова инннэнисты.

Раскольник – не тот человек, который смущается при виде штрих-кодов или при слышании о налоговых номерах. Раскольник – это не тот христианин, который отказался брать номер. Раскол не может быть порожден просто отношением человека к какой-то внецерковной реальности (а ИНН – это именно внецерковная реальность; вопрос, не имеющий никакого отношения к духовной жизни и к православному вероучению).

Раскол возникает там, где некий христианин формулирует свое отрицательное отношение к другим христианам, которые по некоему не-догматическому вопросу думают иначе, чем он сам.

Если бы те, кого в этой книге я называю иннэнистами, просто обличали государственную политику, просто отказывались бы от принятия «номеров», просто подбирали бы те или иные социологические или философские доводы в подкрепление своей позиции – это не было бы расколом. Но когда проблему ИНН они перенесли в область богословия (причем наиболее рискованного и эмоционального, порою даже «вкусового» богословия – апокалиптического) и стали обвинять в отступничестве от Христа, в утрате благодати тех христиан, которые не столь однозначно отнеслись к ИНН – вот тогда они стали именно «иннэнистами». Тогда они стали расколоучителями.

Иннэнисты придуряются, когда с невинным голосом говорят, будто всего лишь "за вопрос – Не является ли индивидуальный номер, который присваивают добровольно, и к которому приписывают число 666, числом зверя из «Апокалипсиса – любого православно верующего назовут раскольником»[623]. Задающего только такой вопрос можно назвать разве что невеждой, но не раскольником. Но если бы иннэнисты ограничивались лишь тем, что задавали бы вопросы! Увы, у них есть вполне определенные ответы.

Вот тезисы и действия, на основании которых приходится говорить столь строго о тех людях, чей первоначальный протест казался таким естественным и чистым: «духовного учительства от немощных наших архиереев мы как не принимали, так и не примем впредь, а если а если кто-то их них начнет сильно настаивать (зловещие признаки уже появляются) – он породит раскол, а сам окажется ересеархом». «Принятие цифрового идентификатора равносильно отречению от Господа Иисуса Христа»[625]. «Не будут спасительными монастырские службы и Таинства лишатся благодати, если совершать их будут люди, имеющие в кармане документ с „тремя шестерками“»[626]. Ну да – ни советские паспорта, ни деньги, лежавшие в наших карманах, не лишали Таинства благодати, а три тонкие спаренные линии, начертанные на новых документах, – лишат…

И уже на моих глазах (22 ноября 1998 г. ) возбужденная «пикетчица» пререкается с наместником Киево-Печерской лавры епископом Павлом и даже крестит владыку…

И уже появились духовники, которые запрещают причащаться и исповедоваться в Киево-Печерской лавре (поскольку ее банковскому счету присвоен идентификационный номер)…[627]

И уже «в Почаевской лавре перед исповедью старцы спрашивают приезжающих к ним жителей Украины, принял ли человек идентификационный код. И если принял, то говорят: иди и исповедуйся, где хочешь»[628].

И уже псково-печерского старца архимандрита Иоанна (Крестьянкина) готовы причислить к «послушникам антихристовым» на том основании, что отец Иоанн не обличает штрих-коды[629], а о старцах, не поддержавших иннэнистские страхи, стали поминать как о тех «старцах», что осудили Христа[630]. Его послание о страхе перед ИНН прямо названо еретическим[631].

В «антихристовы прислужники» о. Иоанн попал и по экспертной оценке издателей альманаха «Православие или смерть»[632]. В мае 2001 г. в Москве некая монахиня остановила меня на улице и призвала покаяться. Когда же я попросил уточнить предмет моего покаяния, оказалось, что речь идет о «номерах». В ответ же на упоминание мною имени о. Иоанна было возглашено: «Да его душа уже в аду! Он погиб за то, что миллионы православных смутил! И в храмы ходить нельзя: они номера взяли и благодать их оставила!».

Вот еще аналогичная реакция из стана иннэнистов. Публицист из душеновской газеты «Русь Православная» Анатолий Степанов рассказывает: «Что меня больше всего беспокоит в прениях вокруг ИНН? Меня беспокоит какой-то сектантский дух, который возобладал среди части самых активных противников присвоения ИНН. Недавно я ехал в поезде из Москвы с одним таким неистовым борцом против ИНН. Он возвращался, кстати, с конференции, которая проходила в Крыму. В поезде всегда приятно встретить знакомого человека. Поначалу наш разговор носил довольно мирный характер. Мы обменивались мнениями, нередко расходясь в оценках, по вопросу готовящихся американских бомбардировок, о позиции России в отношении талибов и т. п. Но когда мы коснулись темы ИНН у моего собеседника сразу проявились нетерпимость и агрессия. Он начал называть всех несогласных с ним „лжебратиями“, а потом дошел до того, что назвал отца Иоанна Крестьянкина „вероотступником“. И такой сектантской нетерпимостью пахнуло, что я предпочел бы со своими грехами остаться в той Церкви, в которой есть отец Иоанн, нежели встать в ряды таких „ревнителей“ за чистоту».