Кирилл Еськов - Евангелие от Афрания Страница 9

Все это позволяет мне высказать следующее предположение: добросовестно воспроизведенный евангелистами Марком и Матфеем слух об обстоятельствах кончины Иоанна Крестителя возник в результате кампании «активных мероприятий».[11] Цель ее кажется достаточно прозрачной: снять существенную долю вины с Ирода (который будто бы «многое делал, слушаясь Иоанна, и с удовольствием слушал его»), представив тетрарха простодушной жертвой извечного женского коварства. Кто же был инициатором этого в высшей степени квалифицированного (если судить по его результату) воздействия на общественное мнение Палестины?

Ответ, как мне сдается, придет сам собой, если мы сумеем правильно ответить на другой вопрос, тесно связанный с первым: кто арестовал Иоанна Крестителя? Чувствую, что читатель начинает поглядывать на меня как на круглого идиота – уж по этой-то части между Евангелистами и Иосифом Флавием никаких разночтений вроде бы не наблюдается. Поэтому спешу уточнить свой вопрос: пускай казнил Иоанна действительно Ирод; но вот кто и на каком основании осуществил арест? В евангельских текстах нет на сей счет конкретных указаний; между тем, ситуация здесь вовсе не так уж проста, и вот почему.

Дело в том, что Иоанн был уроженцем Иудеи, в которой он и провел всю свою жизнь. Местами его отшельничества и проповеди были Иудейская пустыня и долина реки Иордан близ Вифавары и Енона. Он появлялся иногда на иорданском левобережье, в Перее, однако в Галилее, судя по всему, вообще никогда не бывал. Поэтому проповеди Иоанна должны были стать головной болью прежде всего для иудейских первосвященников и прокуратора, а вовсе не для Ирода. Иудейское руководство, между тем, относилось к пророку благожелательно (по крайней мере, поначалу), а многие фарисеи и саддукеи даже желали креститься от него (Мф 3:7).

Далее, пожелай тетрарх Галилеи заполучить в свои руки скандального проповедника, это было бы не так просто сделать: Иудея – какая-никакая, а все же заграница, при этом отношения между иудейскими и галилейскими властями оставляли желать лучшего. Но может быть Иоанн, по неведомой для нас причине, настолько допек Ирода своей проповедью, что тот решил наплевать на законы и приличия и отправить группу захвата на чужую территорию?[12]

Исключить такое нельзя, однако тогда становится абсолютно непонятной реакция на это событие Христа, оказавшегося в тот момент в Иудее: «Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею» (Мф 4:12).

Итак, давайте попытаемся суммировать все вышеизложенное. Во-первых, в Палестине параллельно с Иисусом Христом проповедовал весьма влиятельный и популярный духовный лидер. Во-вторых, его отношения с Сыном Человеческим кажутся не столь идиллическими, как принято считать. В-третьих, гибель упомянутого лидера была сопряжена с целым рядом неясных обстоятельств, над которыми я и предлагаю поразмыслить.

Воскрешение Лазаря

А теперь обратимся к событию, непосредственно предшествовавшему Страстной неделе и, в определенном смысле, послужившему завязкой трагедии; речь идет о воскрешении Лазаря. Именно после этого случая первосвященники сочли, что популярность нового пророка и чудотворца достигла опасной для них черты и пора принимать серьезные меры. И именно в этот момент судьба, как по заказу, посылает им неоценимый подарок – перебежчика Иуду; бывают же такие совпадения…

Среди чудес, совершенных Христом, воскрешение Лазаря действительно стоит особняком. Неортодоксальные комментаторы Евангелия вполне справедливо отмечали, что почти все исцеления, совершенные Христом, касались психических или психосоматических расстройств. Это были различные типы параличей и слепоты, эпилепсия, летаргический сон (случай с дочерью Иаира); в случае с прокаженными речь в действительности могла идти о тяжелой запущенной экземе. Возможность излечения такого рода расстройств при помощи внушения, что называется, «медицинский факт». О выдающихся же способностях Иисуса к внушению ясно свидетельствует и другая группа чудес, таких, как насыщение народа пятью хлебами и двумя рыбами, превращение воды в вино или хождение по водам, легко трактуемые как случаи массового гипноза. Воскрешение же Лазаря – человека, умершего за несколько дней до того, погребенного и вроде бы уже начавшего разлагаться, – никаким материалистическим объяснениям, понятное дело, не поддается.

То есть конечно, коли дело пойдет «на принцип», некие квазиматериалистические гипотезы можно измыслить и здесь. Случаи «оживания» людей, длительное время находившихся в состоянии «мнимой смерти» (когда у человека уровень метаболизма падает до неразличимого, и при этом отсутствуют такие проявления жизнедеятельности, как сердцебиение), известны ныне достаточно широко. Прежде всего это индийские йоги, которые, по собственной воле погружаясь в такое состояние, а затем выходя из него, способны несколько часов проводить под водой или более суток – под слоем земли. Во-вторых, это более интересные (с точки зрения нашего случая) зомби,[13] которых временно вводит в такое состояние колдун, демонстрирующий их затем соплеменникам в качестве «оживленных» силой его магии мертвецов. В последнее время физиологи значительно приблизились к пониманию механизмов «мнимой смерти»; так, например, было установлено, что функции «отключаемого» сердца берет на себя воротная система печени, обладающая собственным сократительным автоматизмом.

Впрочем, это все так, к слову; у меня нет ни малейшего желания сочинять здесь сценарий для завлекательного триллера под условным названием «Зомби по имени Лазарь». Во-первых, допустить выступление Спасителя в амплуа водуистского колдуна можно, лишь отказавшись от обязательной для меня «презумпции честности». Во-вторых, не забудем о том, что чрезвычайно сложная и требующая вековых традиций техника погружения человека в «состояние зомби», по-видимому, просто не была известна древним евреям. Более того: не существует никаких намеков на то, что этой техникой владели хотя бы их соседи – халдейские маги или жрецы Финикии и Египта, – у которых в принципе мог бы обучиться и Иисус. Между тем, трудно допустить, чтобы такая впечатляющая практика не нашла должного отражения в обширной исторической литературе, посвященной этому региону.

Говоря о воскрешении Лазаря, упомянем прежде всего о том, что оно фигурирует только в Евангелии от Иоанна; все три евангелиста-Синоптика хранят по поводу этого события полное молчание. Это настолько странно, что, например, Фаррар счел необходимым специально прокомментировать это расхождение, предлагая три возможных объяснения; рассмотрим их по порядку.

1. Повествования Синоптиков вообще касались главным образом галилейской части служения Христа, а иудейская его часть (к которой относятся события в Вифании) прорисована куда менее детально; у Иоанна же соотношение обратное. Такое объяснение кажется весьма странным, поскольку в синоптических Евангелиях прямо фигурируют некоторые (куда менее существенные) эпизоды, связанные с пребыванием Христа в доме Лазаря и Марии с Марфой.

2. Синоптики могли счесть это воскрешение не более существенным эпизодом, чем ранее виденные ими чудеса. Ну, кто-то из них, может, и вправду подумал: «Эка невидаль – оживление разлагающегося трупа», но вот чтоб все трое – это вряд ли…

3. Фаррар обращает внимание на «особую сдержанность Синоптиков по отношению к вифанскому семейству»; они называют его «домом Симона – прокаженного» (Иоанн, напротив, ни о каких прокаженных не упоминал), Марию – просто «женщиной», безо всяких уточнений. Он полагает, что в момент написания синоптических Евангелий (хронологически более ранних) еще сохранялась угроза ликвидации Лазаря и других свидетелей воскрешения иудейскими властями (Ин 12: 9-11). Понятно, что в этих условиях снабжать сыщиков Синедриона какой-либо информацией о вифанском семействе было ни к чему. К моменту же написания Евангелия от Иоанна эта причина «запечатывания уст» уже исчезла, и стало возможным рассказать о чуде. Логично? По-моему, не очень. Напомнить, чем кончилось воскрешение? «Тогда многие из иудеев, пришедших к Марии и видевших, что сотворил Иисус, уверовали в Него; а некоторые из них пошли к фарисеям и сказали им, что сделал Иисус» (Ин 11: 45-46). И правильно; это ж первейшее дело – просигнализировать, а уже там дальше – Органы разберутся… Так что смею предположить, что Апостолы при всем желании не смогли бы сообщить властям о вифанском семействе ничего доселе им неизвестного.

Итак, ни одна из предлагаемых Фарраром версий не кажется мне сколько-нибудь убедительной. Зато, на мой взгляд, возможны два иных – на выбор – объяснения этих расхождений.

1. Появившийся лишь в хронологически наиболее позднем из четырех Евангелий эпизод с воскрешением Лазаря попросту не имел под собой никакой реальной основы. Мы воздерживаемся от принятия такого объяснения в силу «презумпции честности».