Митрополит Вениамин (Федченков) - Молитва Господня Страница 9

Это слово «небесный» приводит естественно к покаянию: «Какой же я „небесный сын“ Истинно Небесного Отца?!»

Как я далёк от Него! И невольно из этого слова «небесный» прокрадывается незаметно, но правильно, дух смиренного сокрушения и покаяния о своей «земляности»… А вслед за ним, пожалуй, может прокрасться и лукавый дух; под видом сокрушения он хитро подставит уныние и малодушие: «Ты так далёк от неба, как небо от земли, и потому бесплодны твои возношения к небу; Бог так высок и далёк от тебя, что тебе и не стоит обращаться к Нему, чтобы не прогневать Его своими грехами».

Но вот тут на помощь приходит то первое слово, которое произнес Спаситель: «Отче наш!» Отец! Нет, Отец не бросит своих детей. Отец Сам выбежит навстречу к кающемуся детищу… И тогда сердце опять наполняется надеждою, с которой так тепло стучит в него слово «Отец»…

И теперь мне кажется, что слово «Небесный» и «Отец» взаимно восполняют друг друга. Отец – это любовь, нежность, милость, прощение, попечение, надежда, радость… А Небесный – это святость, совершенство, надмирность, премирность, возвышенность Бога над всею тварью… Там – как бы тепло; здесь – прохлада. А если образно считать их, то получится не разнеживающая, не расслабляющая земная горячность, а тепло-прохлаждающая вечная заря. Так и поётся про Спасителя на вечерне – «Свете Тихий» – при свете вечернем. А в древности Бог явился пророку Илии в виде «гласа хлада тонка», т. е. в веянии тихого ветра (3 Цар. 19, 12).

Конец ознакомительного фрагмента.