Юлия Вознесенская - Нечаянная радость (сборник) Страница 9

– Мужики! А покурить найдется? – с подчеркнутым дружелюбием спросил он.

Мужики молча дымили, будто Владлена и не слыхали.

– Мы не мужики, мы рабы Божии! – наконец проговорил один из них, высокий худой белорус, тот самый, что сидел с ним рядом за столом, и невозмутимо затянулся. Из чего Владлен тут же заключил, что курево у них на строгом учете.

– Я и сам такой же раб, как и вы! – с обидой сказал он. Однако рабы Божии к его заявлению остались вполне равнодушны.

– Ну так хотя бы докурить оставьте кто-нибудь! – попросил он, теряя надежду.

Трудники, не глядя на него, один за другим поднялись с бревна и неспешно пошагали к воротам. Владлен провожал их голодным взглядом. Последним шел белорус. Покосившись на Владлена, он сделал последнюю глубокую затяжку и протянул ему окурок.

– Вот спаси Господи! – с поклоном поблагодарил его Владлен. Белорус укоризненно покачал головой, но ничего не сказал.

Влад удобно уселся на опустевшее бревно и стал пытаться из ничтожного бычка извлечь максимум удовольствия.

Но уж если повезло в малом, то повезет и в большом! Неожиданно из-за поворота дороги медленным ходом выехал довольно грязный «мерс» и, поравнявшись с Владленом, остановился. Опустилось заиндевевшее окно, из него высунулась голова в пушистой меховой шапке и спросила:

– Эй, парень! Это Никольский монастырь?

– Ну! – утвердительно кивнул Владлен.

Водитель вышел из машины и оказался вполне презентабельным господином в распахнутой дубленке. Только почему-то на ворота монастыря он смотрел с какой-то не то опаской, не то подлинкой, из чего Владлен немедленно заключил, что господин этот хоть и не крутой и даже не мелкий уголовник, но что-то есть в нем такое нехорошее, что лучше держаться от него подальше… Или при случае как-нибудь «кинуть».

И случай немедленно подвернулся.

– А ты трудник или паломник? – будто мимоходом спросил господинчик, ненавязчиво демонстрируя свою осведомленность в монастырских традициях и обычаях.

– Я-то? Не, я ни то, ни другое! Я здесь человек случайный и временный. А вам кто нужен-то?

– Да хоть бы и ты! – Внимательно поглядев на Владлена, приезжий вдруг оживился и уселся рядом на бревно, подвернув под себя полы дубленки, достал красную пачку сигарет, зажигалку, закурил и, выдохнув дым в свежий морозный воздух, представился: – Я журналист, внештатный корреспондент нескольких московских газет. Пишу в основном на религиозные темы. Можешь мне что-нибудь рассказать об этом монастыре? Не исторические сказки, а что-нибудь этакое… для публики завлекательное. А лучше даже шокирующее. Ведь наверняка ты знаешь какие-нибудь «жареные фактики» из монастырского быта, глаза-то у тебя вон какие ушлые!

– Ну, если не задарма…

– Так я ж заплачу! Всякий труд должен быть оплачен по справедливости.

– Это верно! – проникновенно подтвердил Владлен и хлопнул по бревну. – Тогда садись и слушай, а я рассказывать буду!

Журналюга тут же уселся рядом на бревно, подвернув под себя полы дубленки, и достал из кармана крохотный магнитофончик, лицо его так и засияло жадным любопытством.

– А закурить найдется? – для начала небрежненько этак спросил Владлен, чтобы показать, кто тут кому больше нужен.

– Обязательно найдется! – правильно засуетился журналюга и услужливо положил пачку «Мальборо» и зажигалку на бревно между собой и Владленом, а магнитофон пристроил рядом. Владлен, не торопясь, закурил и начал рассказывать.

Минут через десять в проеме несуществующих ворот показался давешний белорус с незажженной сигаретой в руке, увидел беседующих и остановился в нерешительности: то ли он устыдился своей жадности и вернулся уделить Владлену сигарету, то ли сам не накурился и вышел подымить еще, а может, и просто вышел позвать нового трудника на работу, кто знает… Белорус не мог расслышать, что говорил Владлен незнакомому господину в дорогой шапке, – вой заработавшей пилы не давал слушать, но, открыв рот, он с интересом стал наблюдать, КАК Владлен рассказывает! А Влад в приступе вдохновения сопровождал свой рассказ скорбными гримасами и жестами: ладонью левой руки – в правой он держал дымящуюся сигарету – он рубил себя то по бедрам, то по горлу, то потирал свой лиловый фингал. Он качал головой, закатывал глаза, грозил кому-то кулаком и заливал, заливал… Проще говоря, врал напропалую. Позже стало известно, что именно наврал он приезжему журналисту, а пока скажем лишь, что рассказ его был подобен самому крутому роману ужасов.

Белорус постоял, дивясь бурной жестикуляции нового трудника, и ушел восвояси, в монастырь то есть. Но вот циркулярка смолкла, и Владлен к тому времени тоже закончил свою душераздирающую повесть. Он взял новую сигарету и прикурил прямо от недокуренной.

– В общем, договорились, – с важностью сказал он журналюге, – за интервью ты мне штуку должен, ну и подкинешь меня заодно до станции. Идет?

– Да хоть до Москвы! – журналюга сиял. – Конечно, идет, дружище!

– Ну, так я побежал за вещами.

– Давай, только по-быстрому!

Владлен выскочил из машины и помчался к монастырю.

Журналюга взял с бревна магнитофон, выключил его, потом заглянул в пачку «Мальборо», выудил из нее последнюю сигарету, прикурил и бросил пустую пачку в снег, после чего поспешил к своей иномарке, сел в нее и погнал машину прочь от обители.

Когда Влад со свертком одежды и костылями под мышкой выбежал за ворота, на дороге возле монастыря уже никого не было. Он постоял в недоумении, увидел красную пачку на снегу, нагнулся, поднял, убедился, что она пуста, плюнул с досады, бросил и поплелся назад к воротам.

Циркулярка молчала. Дрова были сложены в поленницу возле кухни, монахи разошлись, а трудники теперь стаскивали к пиле разный деревянный строительный мусор – остатки лесов, обломки досок.

– Ну и где тебя носит, сачок? – сердито окликнул Виктор проходящего мимо понурого Владлена. – А! Костыли свои приволок? Ну и правильно, бросай их в общую кучу!

Владлен послушно отправил костыли в общую кучу древесных отходов – но кинул их с краю, чтобы после в удобный момент подобрать, унести и припрятать.

– А прачечная-то где у вас? Хочу шмотки постирать, – спросил он у Виктора.

– Прачечная с другой стороны кухни. Да ты просто оставь свое барахло возле стиральной машины, дежурные придут и забросят в машину, а потом вывесят на просушку. Когда высохнет белье, придешь и заберешь свое. У нас так делается.

– Правильно делается, – одобрил Владлен и поплелся в указанную сторону.

Когда он возвращался назад, циркулярка снова повизгивала, а его костыли, перепиленные на части, уже торчали из общей кучи дров, предназначенных для кухни. Он только вздохнул сокрушенно и махнул рукой.

Монастырские будни Владлена

Вечер, служба. Монахи поют стихиры «Господи, воззвах» на грустный «шестый глас». Время от времени их пение перекрывается какими-то еще более грустными поскуливаниями и вздохами: это отчаянно зевает в углу притвора наш герой.

– Эка мается, бедный! – качает головой стоящий неподалеку старенький, в чем душа держится, но как всегда бодрый духом отец Дионисий. Через некоторое время он оглядывается и, не видя больше Владлена, озабоченно обходит притвор. Пропажа обнаруживается под скамейкой. Он наклоняется и трясет за плечо сладко спящего Владлена:

– Эй, отрок! Да ты шел бы в келью спать!

– Да неудобно, отец Дионисий, со службы уходить. Я уж тут покемарю…

– А-а! Ну спи, спи… – отец Дионисий крестит его и идет на место.

Стройка двигалась, монахи молились, Влад то оживал, то маялся тоской, хотя и работал со всеми и как все.

А вот Виктору пришло время покидать монастырь: семья, дела, бизнес. Он прощался с бригадой трудников, а рядом стоял архимандрит Евлогий.

– Значит, ты, Андрусь, за старшего остаешься, – говорил Виктор высокому белорусу. – Следи, чтоб ребята у тебя лодыря не гоняли и архимандрита не огорчали!

– Не, мы не станем огорчать архимандрита, – успокоил его Андрусь.

– Я думаю, батяня, все будет в порядке. А к Преображению, даст Бог, я опять к вам выберусь. Привезу крест на колокольню и подгоню вертолет: кран из-за стены не достанет, а в ворота не пройдет, так не разбирать же ограду!

– Ты уж меня не подведи, Витя, – басил в ответ архимандрит. – Сам понимаешь, священноначалие прибудет, не годится колокольню без креста сдавать…

– Понимаю. Все будет океюшки, батяня, не боись!

На глаза ему попался Владлен.

– А ты, Влад, смотри у меня! Чтоб без озорства!

– Да он не будет озорничать, – заступился за Владлена архимандрит. – Он же не вредитель какой. Просто дурной слегка…

– Все будет в ажуре, батяня! – лихо беря под воображаемый козырек, изрек Владлен.