Гэри Чепмен - Языки Божьей любви Страница 9

Если основной язык любви человека — время, то длительные часы общения с Богом для него не утомительны, а радостны; это не бремя, но облегчение. Мюллер говорил: «Величайшее и первейшее дело, которым я занимаюсь каждый день, — сделать свою душу счастливой в Господе. Прежде всего я забочусь не о том, как буду служить Господу и прославлять Его; но о том, как приведу свою душу в счастливое состояние, как буду питать своего внутреннего человека»[40].

Для Мюллера и подобных ему родной язык любви — время. Это наиболее естественный для них способ ощутить любовь Бога и ответить на нее. Недавно одна женщина сказала мне:

— Я чувствую себя ближе всего к Богу, когда ежедневно провожу время с Ним. Для меня это самый важный момент дня. Когда мне не удается провести время с Богом, весь день кажется пустым, и я не чувствую близости к Нему. Проводя время наедине с Ним, я ощущаю Его любовь. Он любит меня и тогда, когда мне не удается провести с Ним время, но я не чувствую Его любви.

Это относится не ко всем, но, без сомнения, справедливо для тех людей, чей основной язык любви — время.

Объем данной книги не позволяет привести мнения множества других людей, чей основной язык любви — время. Прежде всего на ум приходят четверо из них: Дэвид Брейнард, Э. М. Баундс, Чарлз Финней и Прейинг Хайд[41]. На мой взгляд, их чувства хорошо выражает следующий гимн Ч. Остина Майлса:

Я прихожу в сад один,

Когда на розах еще блестит роса;

Я слышу голос свыше —

То мне является Сын Божий.

Он говорит, и звук Его голоса

Так сладок, что птицы прекращают петь,

И от его звучания Сердце мое звенит.

И Он гуляет со мной, и говорит со мной,

И рассказывает мне, что я принадлежу Ему;

И такой радости, как та, что нас объединяет,

Никто никогда не ощущал[42].

Те, кто жаждет проводить время с Богом, поймут, что Он всегда готов к этому, всегда хочет встретиться с ними. Время — один из великих Божьих языков любви.

4. Бог говорит на языке любви #3: Подарки

МНОГО ЛЕТ НАЗАД, когда еще не существовало Шоссе 20, путешествие из Северной Калифорнии в Форт-Ворт, Техас, было долгим. Я выбрал «южную дорогу», потому что хотел проехать через Лонгвью, Техас. Предыдущим летом я прочел автобиографию Р. Дж. Ле-Турно «Как я двигал людьми и горами». Теперь мне хотелось встретиться с этим великим инженером, производителем землеройных машин, который строил свою жизнь на основании уникальных отношений с Богом.

Я ехал всю ночь и достиг пригородов Лонгвью около девяти часов утра. Остановившись на заправке, я спросил работника:

— Не подскажете ли вы, как попасть на завод Р. Дж. Ле-Турно?

— Вы имеете в виду этого богатого сумасшедшего верующего? — спросил работник.

— Почему вы так думаете о нем? — поинтересовался я.

— Он отдает 90 процентов того, что производит. По-моему, это сумасшествие.

Р. Дж. Ле-Турно кажется сумасшедшим многим людям. В 1920-е гг. инженеры не раз смеялись над ним. Он закончил только восемь классов и никогда не учился инженерному делу. Но в 1960-е гг. он прославился благодаря тому, что создал самые крупные землеройные машины в мире. Он говорил: «Не существует слишком сложной работы; есть только слишком маленькие машины»[43]. Во время Второй мировой войны его машины стали тайным военным оружием. После войны он получил десятую ежегодную награду Национальной ассоциации по защитному транспорту как человек, «достижения которого внесли большой вклад в эффективность транспорта на службе национальной безопасности»[44].

Это был мечтатель, обладавший большей изобретательностью, чем другие инженеры его времени. Однажды он сказал: «Наверное, хорошо, что я никогда не учился: мне могли бы внушить, что мои идеи не сработают».

Успех Ле-Турно можно объяснить двумя факторами. Во-первых, Бог одарил его любовью к технике. Иногда инженер даже боялся, что увлечение техникой может увести его от любви к Богу. Но еще в молодости он понял: «Я оставался Его последователем, пока… понимал, что действую не своими силами; я был на верном пути»[45].

Во-вторых, Ле-Турно сознательно решил сделать Бога своим партнером по бизнесу. Ему хотелось стать миссионером, но его пастор сказал: «Богу нужны не только проповедники и миссионеры, но и бизнесмены». Поэтому в середине периода Великой депрессии, когда он был должен 100 000 долларов, этот человек сделал Бога своим партнером. Несмотря на громадный долг, в тот год он отдал церкви на нужды миссионеров пять тысяч долларов.

К середине 1930-х гг. небольшое производство Р. Дж. Ле-Турно начало процветать. Он расплатился с долгами, понял, что прибыль может составить полмиллиона долларов, и сказал своей жене:

— Я думаю, мы могли бы сделать больше.

— Что ты задумал? — спросила его жена, Эвелин. Он объяснил, что ветхозаветные люди должны были отдавать десятую часть своего дохода.

— Мы не обязаны отдавать десятину Богу, — заметил Ле-Турно. — Это добровольное пожертвование. Но если подумать, что сделал для нас Бог, нам следовало бы отдавать Ему из благодарности больше, чем другие отдавали по закону[46].

Они с Эвелин решили отдать половину денег компании для создания фонда. Потом они решили отдавать фонду половину ежегодной прибыли фирмы, а половину своего личного заработка — христианским миссиям. Ле-Турно сказал своему поверенному:

— Я хочу, чтобы вы создали для нас фонд. Этот фонд будет спонсировать религиозную, миссионерскую и образовательную деятельность, направленную на прославление Бога. Я не знаком с законами, но, надеюсь, вы организуете все так, чтобы средства этого фонда никогда не использовались для нужд компании или в личных целях.

Что же ответил поверенный?

— Вы сошли с ума, но вы всегда были таким[47]. (Когда работник заправки спросил меня: «Вы имеете в виду этого богатого сумасшедшего верующего?» — я знал, что такое мнение не ново.)

Позже Ле-Турно стал отдавать 90 процентов дохода компании фонду, а 90 процентов личного дохода — христианским миссиям по всему миру. На его средства был основан христианский лагерь (в Вайнона-лейк, Индиана), два христианских колледжа (в Токкоа, Джорджия, и в Лонгвью, Техас) и две очень дорогостоящие миссии, одна в Либерии, вторая — в Перу. Ле-Турно всю жизнь жертвовал. Больше всего ему нравилось делать Богу подарки. И он был счастлив, когда это удавалось.

В 1942 г., когда чистая прибыль компании впервые составила более двух миллионов долларов, Ле-Турно вспомнил, с чего все начиналось: как он пожертвовал 5000 долларов миссионерам, имея долг в 100 000 долларов. Когда его спросили: «Теперь вы счастливее, чем тогда?» — он ответил:

— Возможно, благодарнее, потому что Бог позволил нам помочь Ему кое-что сделать. Но счастливее? Мы служили Господу тогда и служим Ему сейчас, и это счастье невозможно купить за два миллиона чистой прибыли[48].

Стремление Ле-Турно жертвовать казалось странным многим его современникам, и, возможно, оно покажется странным кому-то из моих читателей. Но для тех, чей основной язык любви — подарки, это естественно. Ле-Турно считал такое поведение самым логичным в мире. Он воспринимал свою жизнь как подарок Бога. Это видно из его биографии. Инженер считал свои замечательные машины подарком Бога. Когда по ночам, после ужина, Ле-Турно проектировал новые громадные аппараты для копания земли, он никогда не считал это работой, скорее — возможностью «поиграть большими игрушками». Время он тоже рассматривал как дар Бога, к которому следует относиться с уважением и благодарностью. Однажды он сказал: «Если вы тратите зря мои доллары, это не так страшно. Я это переживу. Но не тратьте мое время, его не вернуть»[49].

В молодости Ле-Турно не любил выступать на публике, но позже обращался к тысячам слушателей. Его речь всегда начиналась с одного и того же вступления: «Я — просто механик, которого благословил Бог; я грешник, спасенный благодатью». Слово благодать в буквальном переводе с греческого означает: «незаслуженная милость». Ле-Турно полагал, что Бог оказал ему незаслуженную милость. Он считал себя спасенным от бессмысленной жизни ради плодотворного сотрудничества с Богом, своим партнером.

«Внутренний мир», который Ле-Турно обрел в возрасте шестнадцати лет, был следствием Божьей благодати. Вот как он описывает произошедшее в тот вечер: «Не было никакого грома и молнии. Никакого внезапного озарения. Я просто молился о том, чтобы Господь спас меня, и ощутил Его присутствие. Не было произнесено никаких слов. Я не получил никакого послания. Просто вся горечь испарилась из меня, и я почувствовал такое сильное облегчение, что не смог выдержать его. Я побежал к своей матери с криком: „Я спасен!“»[50].