Джек Корнфилд - Путь с сердцем Страница 29

При очень сильном беспокойстве вы можете в дополнение к называнию испробовать практику счёта своих дыханий – от одного до десяти, а потом снова с десяти до одного, – пока ум не вернётся в состояние равновесия. Если это вам помогает, дышите глубже обычного в качестве способа достичь собранности и смягчения ума, а также тела. Поймите, что беспокойство – это один из нормальных циклов практики. Примите его, и вы разовьёте прозрение, понимание и внутреннее чувство лёгкости или покоя. Когда вы примиритесь с беспокойством, его более глубокая энергия станет доступной для вас. Беспокойство – лишь поверхностный уровень прекрасного неистощимого источника внутренней энергии, неограниченного потока творческой силы. Эта творческая энергия может двигаться через нас замечательными способами, когда мы становимся чистым каналом, когда мы научились быть широкими по отношению ко всем вещам.

Сомнение.

Последний из пяти обычных демонов, подвергающих испытанию нашу практику, – это сомнение. Для работы сомнение может оказаться самым трудным из всех препятствий, так как когда мы оказываемся его добычей, наша практика просто останавливается, мы парализованы. Нас могут осаждать всевозможные сомнения – сомнения по поводу себя и своих способностей, сомнения по поводу учителей, по поводу самой медитации. «Действительно ли она действует? Я медитирую, но всё, что происходит, – это боль в моих коленях, я же чувствую беспокойство. Может быть, Будда не знал по-настоящему того, о чём говорил?..» Мы можем сомневаться в том, что избранный нами путь является подходящей для нас практикой. «Это чересчур трудно, чересчур серьёзно; может быть, мне стоит попробовать пляски суфиев?» Или мы думаем, что практика правильна, но время оказалось неподходящим; или практика правильна, время подходящее, но вот наше тело ещё не находится в достаточно хорошей форме. Объект сомнения не имеет значения; когда мы скептичны, сомневающийся ум улавливает нас, и мы оказываемся связанными.

Называние сомнения.

Когда возникает сомнение, назовите его и посмотрите на него вдумчиво и объективно. Наблюдали ли вы как следует голос, который говорит: «Я не могу сделать этого, это слишком трудно. Не то время. Во всяком случае, куда меня это приведёт? Может быть, мне следует оставить практику?» Что же вы видите? Сомнение – это целая вереница слов в уме, связанных с чувством страха и сопротивления. Мы можем достичь осознания сомнения в виде мыслительного процесса и назвать его: «сомнение, сомнение». Когда мы не вовлекаемся в его историю, происходит удивительное преобразование: само сомнение становится источником осознания. От сомнения мы можем узнать многое об изменчивой, безостановочной природе ума. Мы можем также узнать, что означает отождествление с вашими настроениями и состояниями ума, что означает захваченность ими. Когда мы захвачены сомнением, мы переживаем сильные страдания, но в тот момент, когда мы можем почувствовать его без вожделения, весь наш ум становится более лёгким и свободным.

Что же происходит, когда мы называем сомнение? Когда мы осторожно называем его, как долго оно продолжается? Как долго воздействует на наше тело и на нашу энергию? Можем ли мы слушать его рассказ с той же лёгкостью, как если бы оно сказало: «Небо синее»? Чтобы работать с сомнением, мы должны центрировать себя и целиком и полностью вернуться к настоящему моменту с последовательностью, твёрдостью и устойчивостью ума. Постепенно это рассеивает неведенье.

Вместе с называнием мы можем также растворить сомнение с помощью развития веры. Мы можем задавать вопросы или читать великие книги, можем размышлять о вдохновении живших до нас сотен тысяч людей, которые следовали пути внутреннего осознания и практики. В каждой великой культуре высоко ценилась духовная практика. Жить с великой мудростью и состраданием может всякий человек, который осуществляет подлинное воспитание своего тела и ума. Что лучше можно сделать из нашей жизни? В то время как сомнение естественно для ума, наше сомнение способно привести нас к более глубокому вниманию и более полному стремлению к истине.

Первоначально сомнения могут приходить в виде демонов и противодействия. «Сегодня ничего не получается... я не готов... слишком трудно». Эти мысли можно было бы назвать «малыми сомнениями». После некоторой практики мы можем научиться уменью работать с ними. Но далее, за их пределами, высится ещё другой уровень сомнения, тот уровень, который для нас, поистине полезен. Это сомнение называется великим сомнением, глубоким желанием познать свою истинную природу, смысл любви, свободу. Великое сомнение задаёт вопрос: «Кто я такой?», или: «Что такое свобода?», или: «Что такое конец страданиям?» Это могучее сомнение представляет собой источник энергии и вдохновения. Дух истинного исследования существенно необходим для того, чтобы влить жизнь в нашу духовную практику и углубить её, удержать от подражательности. Работая с этим духом, мы находим, что под сомнением погребено скрытое сокровище. Демон малых сомнении может привести к открытию нашего великого сомнения и к ясности, которая пробуждает всю нашу жизнь.

В процессе называния демонов мы, возможно, найдём, что они стали показываться нам с большей полнотой. В практике есть такие фазы, когда всё, что мы увидим, являет собой желание или гнев. Мы можем сомневаться в себе, думая: «Боже мой, я просто наполнен гневом или желанием», или: «У меня так много сомнений», или: «Я так беспокоен», или: «За всем, что я делаю, скрывается страх». В течение года или двух всё, что я видел во время собственной медитации, было моим гневом, осуждением или яростью. Когда я действительно касался их, в самой моей глубине они взрывались. В одном случае я провёл без сна почти целую неделю; четыре или, пять дней я оставался в лесу, швыряя камни вокруг и предупреждая друзей, чтобы они не приближались ко мне. Всё же постепенно напряжение уменьшилось и мало-помалу утратило свою силу.

По мере того, как мы углубляемся в свою духовную жизнь, мы обнаруживаем способность признавать наличие труднейших мест в самих себе и способность прикасаться к ним. Повсюду вокруг себя мы встречаемся с силами жадности, страха, предубеждения, ненависти и неведенья. Те из нас, кто стремятся к освобождению и мудрости, вынуждены открывать природу этих сил в собственном сердце и в собственном уме; мы чувствуем, как оказались ими захвачены, но в конечном счёте находим свободу по отношению к этим глубинным и первичным энергиям.

Временами, когда демоны доставляют нам наибольшие трудности, мы можем воспользоваться многообразными временными практическими приёмами, выполняющими функции рассеивания демонов и действующими в качестве противоядий. В случае желания одним традиционным противоядием будет размышление о недолговечности жизни, о мимолётной природе удовлетворённости внешними элементами и о смерти. В случае гнева противоядием оказывается культивирование мыслей любящей доброты и начальная степень прощения. При сонливости противоядие заключается в пробуждении энергии с помощью устойчивой позы, визуализации, вдохновения, дыхания. Во время беспокойства противоядием будет достижение сосредоточенности благодаря внутренней технике успокоения и расслабления. И при сомнении противоядием является вера и вдохновение, приобретаемые благодаря чтению или беседам с каким-нибудь мудрым собеседником. Однако самой важной практикой будет называние и узнавание этих демонов, расширение нашей способности оставаться среди них свободными. Применение противоядий подобно пользованию пакетом первой помощи, тогда как осознание вскрывает самую рану и излечивает её.

Когда мы достигаем уменья в назывании своего переживания, мы открываем удивительную истину: обнаруживается, что ни одно состояние ума ни одно чувство, ни одна эмоция на самом деле не продолжается дольше пятнадцати – тридцати секунд, а затем заменяется каким-нибудь другим состоянием. Это справедливо как для радостных состояний, так и для болезненных. Обыкновенно мы думаем о настроениях как о явлениях, продолжающихся долгое время, – мы говорим о дне гнева или о печальной неделе. Однако когда мы посмотрим по-настоящему пристально и назовём некоторое состояние, например, «гнев, гнев», мы внезапно откроем или постигнем тот факт, что гнева более нет, что после десяти или двадцати тихих называний он исчез. Он может превратиться в некоторое связанное с ним состояние вроде ожесточения. Когда мы называем ожесточение, мы некоторое время отмечаем его наличие, а затем оно превращается в жалость к себе, за которой следует подавленность. Далее, мы в течение краткого промежутка времени наблюдаем подавленность, и она переходит в мысли, а они затем снова превращаются в гнев, или в чувство облегчения, или даже в смех. Называние трудностей также помогает нам называть и радостные состояния. Ясность, благополучие, лёгкость, восторг, спокойствие – все их можно называть как составные части преходящего зрелища. Чем более мы раскрываемся, тем более можем ощутить непрестанную природу этого потока чувств и открыть свободу превыше всех изменчивых состояний.