Александр Николаев - Дверь в Зазеркалье. Книга 1 Страница 10

– Может и есть. Это их, наверное, вчерашним ливнем вымыло. Ты посмотри там повнимательней.

– Дедушка, а это древние монеты?

– Конечно, это точно старые монеты, даже очень старые. Видишь, здесь профиль чей-то, наверное, царский, а здесь написано что-то не по-нашему. Повезло тебе, Санек, старинные ты нашел монеты.

– Так я побегу, еще поищу.

– А чай?

– Да, потом, деда, я быстро.

Я старательно перерыл все русло ручья, но больше монет не было. Это огорчило меня, но радость утренней находки быстро стерла эту неудачу: главное, что клады реально существуют и их можно найти. Стоит только сильно захотеть. Прав был дедушка Макар.

Мы пили чай с медом, а монеты, разложенные в ряд на столе, олицетворяли собой удачу. День начался просто великолепно. Мы внимательно рассмотрели мои находки. Все монеты имели близкую к кругу, но все же не вполне правильную, форму. На самой крупной из них был изображен профиль, скорее всего, женщины в шлеме, на обратной стороне – сова, сидящая на кувшине, какой-то ключ слева от нее, а вокруг непонятные письмена. На двух других тоже были лица, но явно мужские, в венках из листьев и такие же непонятные буквы с противоположной стороны. Мы решили, что это были царица и цари тех давних времен. От монет просто веяло стариной, вернее даже не стариной, а древностью.

В это время до нас со стороны реки донесся крик. Мы разом посмотрели туда и увидели моего отца, машущего рукой. Видимо непогода заставила его раньше покинуть Старицу. Дед Макар не спеша сел в лодку и сильными длинными гребками направил ее к противоположному берегу. Я видел, как отец сел в лодку и вскоре они уже причалили к нашей стоянке.

– Пап, а я клад нашел, – похвастался я.

– Да, слышал уже, показывай.

Я подвел его к столу, на котором красовались мои монеты. Отец с интересом повертел их в руках, попытался прочитать написанное, но не смог.

– Интересные монетки, интересные. И как только они попали сюда? Может с купцами… А что, вполне могло быть: из Черного моря в Дон, а затем уж и в Донец прямая дорога. Что скажешь, Макар?

– Вполне возможная вещь. Молодец, Санек, не прозевал свой первый клад.

Дед подарил мне маленький кожаный кисет, чтоб было, куда сложить монеты. Его я положил в карман, приятно ощущая при ходьбе тяжесть находки.

Отец и дед Макар пропустили по стаканчику самогона, серьезно приложились к разогретой ухе, а затем уже вместе мы попили чаю и стали собираться домой. Отцу нужно было в третью смену идти на работу, в шахту.

– Прощай, брат Санька, – прогудел на прощанье дед Макар, – не поминай лихом, заходите с отцом, поищем клады с тобой, здесь их пропасть.

Я пожал протянутую мне руку, посмотрел в его улыбающиеся глаза небесного цвета и мы расстались. Откуда мне было знать, что вижу я деда Макара в последний раз. Так уж случилось, что в этот же день маме предложили путевку в пионерский лагерь нашего стекольного завода. Вернулся я оттуда только к началу учебного года. Быстро пролетели первые школьные недели и наступила середина сентября, когда дни стали короче, а по утрам уже было совсем не жарко. Как-то придя со школы, где все еще был человеком номер один, благодаря найденному кладу, я обнаружил своих родителей, сидящих за накрытым столом. Лица у них были мрачные, мама, похоже, плакала перед моим приходом.

– Садись, Санька, – сказал отец, – мы тут деда Макара поминаем.

– Как это? – не понял я.

– Да, так, не стало деда, сынок: умер он.

Я не мог поверить, что огромный, полный, казалось, несокрушимой силы человек вдруг взял и помер.

– Он ведь совсем не молодой уже был, – пояснил отец, – почти семьдесят лет прожил Макар на белом свете, не одну войну прошел, ранен был тяжело, кстати, где-то в наших местах. Наши ребята шли на рыбалку и нашли его в шалаше. Как жил один, так и помер один, во сне. В селе, оказывается, он не был даже прописан. По сути, и не жил там, так, зимовал у добрых людей. Похоронили мы его под дубом у старой каменоломни, недалеко от входа. Камень приметный положили на могилу, а надпись сделали прямо на дереве: вечный будет памятник. Эх, хороший был мужик, Макарушка, царство ему небесное.

Отец с матерью выпили, не чокаясь, а я сидел, все еще не веря, что никогда уже не увижу деда Макара, его улыбки, глаз цвета безоблачного летнего неба, не услышу его рокочущего голоса. И никогда больше мы не будем вместе искать клады в лесной глуши.

– Вещей после него почти не осталось, – продолжал отец, – ребята, как водится, взяли себе кое-что на память, а я вот эту вещицу.

Отец протянул мне коробку из-под леденцов. В ней что-то звякнуло. Я открыл ее. Внутри лежали две монеты, очень похожие на те, что были из моего клада. Смутная догадка мелькнула в моей голове. Я вспомнил последние слова деда, сказанные им при расставании, и понял, что передо мной, скорее всего, монеты из того клада, который уже никогда не будет найден. Мне подумалось, что и первый-то мой клад был найден, по всей видимости, не случайно. Наверное, об этом догадался и отец, но по молчаливой договоренности мы никогда не говорили об этом.

Спустя несколько лет, когда я стал уже постарше, и мне разрешалось с другими ребятами ходить в дальний лес к Донцу, мы оказались возле старой каменоломни, в тех местах, где когда-то мы пили чай с отцом и дедом Макаром. В шалаше никто не жил. От времени и без должного ухода он совсем обветшал и практически развалился. У берега видна была затонувшая лодка, исчез стол на поляне, и только ручей журчал так же деловито, как и несколько лет назад.

У каменоломни все осталось без изменений: пруд с лягушками, темнеющие отверстия штолен и невысокий холм, покрытый подогнанными друг к другу камнями. Между ними усиленно пробивалась трава, стирая его искусственное происхождение.

Я сразу же направился к раскидистому дубу, росшему у входа. У его подножья на невысоком холмике лежала плоская плита почти правильной шестигранной формы. Мне вдруг вспомнилось то видение, которое возникло накануне грозы в моем воображении, когда я лежал в лодке, глядя на струящуюся воду: огромное дерево, плоский светлый камень и клад, лежащий под ним. На стволе топором была вытесана плоскость в форме овала с надписью: «Портнов М. В. – 09. 08. 1890 – 13. 09. 1958 г.г.». Я поднял голову, и мой взгляд остановился на той штольне, куда водил меня дед Макар. Теперь вход в нее был основательно завален крупными камнями. Настолько крупными, что я знал лишь одного человека, способного совершить такую титаническую работу. Это мог быть только дед Макар.

Зачем он это сделал? И не после такой ли работы не выдержало его сердце? И что означала та надпись в замурованной пещере: «Вера, жаль, что так вышло. Не жди. Портнов М. В.»? Кому, и по какой причине она была адресована?

Прошло много лет с тех пор. Они не принесли ответы на эти вопросы: нехватка времени, текущие проблемы, пресс обязанностей. Я, правда, выяснил, что сейчас над братской могилой расстрелянных в каменоломне военнопленных стоит скромный обелиск. «Солдатам, погибшим в Великой Отечественной Войне», написано на нем. Таким образом, заветное желание деда Макара исполнилось, и он, хотя бы по этой причине, может спать спокойно.

Невыясненной для меня осталась лишь тайна, которая до конца жизни привязала его к этому ужасному месту, к тому, что навечно осталось там, во тьме замурованной сырой штольни. Наверное, деду Макару было нелегко жить с этими воспоминаниями. Но наша память, слава Богу, обладает той особенностью, благодаря которой экстремальные ситуации, случающиеся на жизненном пути, со временем нивелируются, словно для того, чтобы человеческое сознание могло выдержать их совокупную тяжесть и не произошел бы непоправимый сбой в его работе.

Найденный же в лесу клад со временем как-то незаметно растаял, хотя небольшую часть его я недавно всё же нашел в старом родительском доме, перебирая книги на чердаке. Из одной из них, той, что рассказывала о пиратах Карибского моря, вдруг выпала монета с изображением, как мы тогда решили с дедом Макаром, профиля древней царицы. С помощью интернета я довольно быстро выяснил, что это тетрадрахма, то есть монета, изготовленная в Греции в I веке до нашей эры, а изображенная на ней царица есть никто иная, как богиня Афина Паллада.

Кроме того, из описания на сайте следовало, что она представляет собой довольно ценное нумизматическое приобретение. Рыночная цена монеты на настоящий момент составляет около полутора тысяч долларов. Но я никогда не выставлю ее на аукцион, а вместе с этой историей оставлю своим детям. Хотя, они, наверное, и без меня уже догадываются о том, насколько непроста окружающая их реальность, и какие непознанные глубины личной вселенной кроются в каждом из нас, пришедших в этот мир не по своей воле с тем, чтобы спустя жизнь перенести собственное сознание в иное, непостижимое для человеческого разума, измерение.

5. Седой Капитан, Белый Пингвин или муки любви