Карл Ренц - ПРОСВЕТЛЕНИЕ И ДРУГИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ Страница 13

В.: Это-то как раз самое неприятное. Мы не можем ни ждать, ни надеяться, ни что-либо еще.

К.: Да нет Ты можешь делать все.

В.: Мы же сейчас сидим тут, кстати говоря, затем, что­бы это случилось. И, причем, по возможности несколько скорее.

К.: То, что ты здесь сидишь, не ускорит этого. Но так же этого и не задержит. Причинной зависимости нет. Это происходит не по какой-то причине. Когда это должно случиться, оно случается. Ты можешь делать или не делать все, что хочешь, ты не можешь предот­вратить это. Но ты так же не можешь ничего сделать для того, чтобы это произошло несколько раньше.

В.: Но это произойдет?

К.: Вот тебе официальная гарантийная грамота: то, что это произойдет, неизбежно.

В.: Еще в этой жизни?

К.: В какой жизни, не играет роли. Для этого не существует жизни.

В.: Что?

К.: Оно не знает жизни. То, что Я осознает само себя и является чистым самоосознанием, для этого ему не требуется времени. Это его природа. И она никогда не скрыта, это не что-то новое. Нет пробуждения.

В.: Нет пробуждения?

К.: Все, что может пробудиться, находится в сознании. Индивидуальное сознание может пробудиться к космическому. И снова заснуть. Но Я никогда не спит и никогда не бодрствует. Оно не знает сна и бодрствования. Оно всегда то, что есть. Оно не знает состояний.

В.: Но лично ты? Тебе еще знакомы состояния?

К.: Я не говорю о том, чем я являюсь. Я никогда не смогу дать себе определение. Я никогда не смогу по­знать себя. Я никогда не смогу узнать, что я есть. Но я знаю на сто процентов, что я есть. И что всё, что при­ходит и уходит, что имеет место как состояние, как явление, как информация, существует, потому что я есть. Я здесь не потому, что что-то возникает. Я первоусловие. Первооснова для того, чтобы что-то вообще мог­ло произойти.

В.: Это такое ощущение, словно ты являешься источником всего?

К.: Я не источник. Источник — это тоже состояние.

В.: Или своего рода Бог-творец?

К.: Я существую до Бога-творца. Я существую до Бога. То, чем я являюсь как Суть, пребывает до всего. Когда Иисус в Библии говорит: «Я и Отец суть одно, но я не есть Отец», он имеет в виду, что Отец Бог-Творец, Иисус как человеческое существо и святой Дух едины в своей Сути. Тем не менее различны по своей форме. Значит, и Бог-творец все еще отличен от Сути. Брахма так же все еще отличен от Сути. Индусы называют это «Парабрахма» — то, что пребывает «пара», до Бога. Это никогда не обозначается как нечто, чему можно было бы дать определение. И все же об этом можно говорить бесконечно. Никто никогда не постигнет этого. Опре­деления не существует. Это невозможно сделать объ­ектом. Это непостижимо. Невообразимо.

В.: Но ты, тем не менее, все еще иногда отождествлен с какой-нибудь мыслью или чувством?

К.: Отождествлен или не отождествлен не играет для меня никакой роли. И то, и другое возникает в качест­ве мимолетных ощущений. Отождествленное сознание и космическое сознание — оба аспекты меня. Я пре­бываю до них обоих, до чего бы то ни было, что может быть описано, до всего отождествленного или неотождествленного.

В.: Это более естественное состояние чем то, в котором мы находимся?

К.: Все состояния — естественные. Не существует чего-то более естественного или более ясного, или менее ес­тественного и более замутненного. В этом заключается это маленькое «ага!»: в том, что Суть до всякой изна­чальное, до рождения и на протяжении всех времен и в будущем никогда не была и не будет замутнена. Ее никогда не затронет то, что находится во времени.

В.: Суть — нет, но меня-то да! Или что, здесь нет тела, а там нет мира?

К.: Тело и мир всегда появляются с «я»-мыслью. Из чи­стого Сознания — «я есть» — поднимается, подобно де­реву, вся тотальность манифестации. Все возникает из «я есть». Но до этого «я есть» есть еще это «я-я». И это есть всегда. Оно не замутнено «я есть это» или «я вот он, а это мир».

В.: Но почему я пойман в эту фиксацию на «я» и мире?

К.: Это не имеет значения. Фиксация не может оказать никакого воздействия на то, чем ты являешься. Она настолько же хороша, как и космическое сознание. Здесь нет качественной разницы. Индивидуальное сознание того, что ты находишься в теле, столь же хорошо, как и нахождение в космическом сознании. То, что ты есть, не видит здесь различия. Оно не различает между личной и космической точками зрения.

В.: Я бы предпочел космическую точку зрения.

К.: Всякая мысль о том, что есть что-то другое, кроме тебя, кроме того, что ты есть, — это отделенность. Вся так называемая не-дуальность адвайты направлена на то, что существует как раз только одно Я и ничего, кроме Я.

В.: Может быть, но я не испытываю этого!

К.: Каждый опыт есть самопереживание. Я знает толь­ко само себя. Личный опыт — это тоже чистое самопе­реживание. Есть только Я. Это основа. Я — это то, что есть. Даже когда оно проявляет себя в качестве мира. Каким бы ни было проявление, это Я. Никогда не тре­вожимое ничем. Всегда чистое Бытие, Одно без вто­рого.

ЛЮБОВЬ И ПАРТНЕРСТВО

Вопрос: В данный момент я влюблена. Я люблю кого-то. Не Бытие или Я, а другого человека. Это разрешено?

Карл: Нет, это строжайше запрещено.

В.: Я имею в виду: можно считать это любовью? Это вообще любовь?

К.: О том, что можно назвать любовью, существуют бесчисленные книги и еще больше высказываний. Столько, сколько людей живет в мире, столько же и различных определений любви ты обнаружишь.

В.: Но у тебя нет ни одного.

К.: Я знаю одно: где есть представление о любви, любви нет.

В.: Что, прости?

К.: Только в отсутствие представления о любви любовь возможна. Пока у тебя есть представление о любви, ты ее запираешь. Ты даешь ей определение, а определение дословно означает: ограничивать. Пока ты хочешь иметь любовь в том или ином виде, это твоя любовь. Любовь, которой ты распоряжаешься, у которой есть хозяин. Она ограничена и заперта и поэтому определенно не является той бесконечной любовью, о которой тоскует каждый.

В.: Однако существует любовь, которая не заперта?

К.: Существует. Она там, где нет никого, кто обладает любовью. Эта любовь — свобода. И только это есть любовь. Любовь — это отсутствие личности, которая проводит различие и говорит: это любовь — а это нет. Отсутствие того, кто дискриминирует, есть любовь.

В.: То есть, к моей влюбленности это не имеет никакого отношения?

К.: Не существует твоей любви. Любовь не знает обладателя. Там, где заканчивается «твое» и «мое», находится любовь.

В.: Тогда любовь не может быть чувством.

К.: Она —это все чувства, потому что она — Источник и Суть всего.

В.: У тебя что-нибудь еще осталось и для личной любви? Для любви, которая возникает спонтанно и кото­рую я связываю с конкретным человеком?

К.: Когда та полностью познаешь себя в другом и когда не существует отделенности между тобой и другим, тогда есть любовь.

В.: Ну вот, пожалуйста. Все-таки.

К.: Тогда любовь равнозначна самопознанию. Ты познаешь: то, что ты есть, это то, что есть другой. Там, где больше нет тебя и другого, там есть только любовь. И такая любовь нужна каждому. Это и есть подлинный смысл отношений,

В.: Да, и значит, любовь приходит в отношениях.

К.: Приходит и снова уходит. Этот вкус любви временный. Что и досадно. Любовь в этой форме мимолетна, и мимолетность причиняет боль. Когда эта любовь здесь, ты уже знаешь, что она снова уйдет, поскольку она подчиняется времени.

В.: Всегда?

К.: Без исключения. Все, что появляется во времени, исчезает во времени. Но Источник относительной любви, сама Любовь, всегда здесь.

В.: Но если связь, которую ты называешь относительной любовью, строится на Любви...

К.: ...тогда мы можем еще поработать над тем, чтобы она длилась вечно или по крайней мере до смерти? Только бы мы хорошо следили за ней! Да, работай и следи. Вопрос в следующем: есть ли тот, кому нужна эта относительная любовь? Кому нужно это чувство, эта уверенность или внимание, чтобы существовать или быть счастливым?

В.: Да, есть такой, он сидит здесь.

К.: Когда у любви есть привкус потребности, она хочет обладать.

В.: Однако если в отношениях это не так?

К.: Тогда больше нет отношений. Тогда отношения и прекращаются.

В.: Когда я являюсь любовью, тогда я больше не свя­зываю это с кем-то другим?

К.: Точно. Тогда больше нет двух, тебя и другого. И на этом отношения прекращаются. Есть только простое сопереживание, но нет того, кто его испытывает.

В.: Звучит одиноко.

К.: Любовь — это окончательное одиночество, потому что нет второго. Ты есть Одно, без второго. В этот мо­мент все, что находится во времени, должно умереть, в том числе и ты как отдельная личность, которой не мо­жет быть в этом одиночестве.

В.: Это звучит страшно.

К.: Для человека это вообще самое ужасное. Он бы убился ради того, чтобы этого не случилось.