Шанти Натхини - Хитопадеша: парадоксы взаимности Страница 15

Отметив в себе подспудное проявление «демонической природы», мы понимаем, что реальная победа – это победа над собой. Стремлению завладеть всеми тремя мирами противопоставлено жертвоприношение, мужественная готовность отдать самое дорогое, что у вас есть, ради счастья других людей. Герой в решающей битве побеждает благородством, ибо стремление отдавать также обращается обратно на вас, по закону кармы, внедряясь в сердце противника или соперника. Когда вы что-то отдаете, вы передаете вместе с тем собственную энергию, которая стремится к созданию привычных вам структур, то есть выступает носителем присущего вам образа мыслей. Индийцы знают, что ахимса (ненасилие) – лучшее оружие. Если вам присуще сострадание, то вы распространяете миролюбие, и даже дикие звери не тронут вас. Однако будьте осторожны: вы не сможете сыграть в сострадание, ведь оно работает на энергетическом уровне. Когда вы лишь внешне принимаете позу жертвователя, надеясь на ответное благородство, посудите сами, что вы тогда передаете другому человеку? Конечно, не что иное, как желание воспользоваться чужим благородством. В конечном счете вы потерпите поражение, безвозвратно потеряв то, что отдали в качестве «жертвы»-приманки. Взаимность такого уровня, возвышенная до жертвенности, требует окончательно устранить затаенную страсть к парадоксам. Настоящего героя отличает безупречная чистота души, при которой не остается ничего подсознательного и бессознательного, а значит, он никогда не ошибется в намерениях другого человека.

В некотором царстве однажды в ворота дворца постучал принц из соседней страны и попросил принять его на службу. Царь спросил его, на какое жалованье он согласен, и тот назвал непомерную плату в пятьсот золотых каждый день. Тогда царь спросил его, хорошо ли он вооружен, и принц показал ему простой меч. «Ступай прочь!» – приказал царь, после чего принц с достоинством поклонился и направился к выходу. Однако министры остановили его у дверей и посоветовали царю платить жалование четыре дня, чтобы посмотреть, на что он способен. Получив деньги, половину из них принц пожертвовал на богослужения, а другую половину раздал нищим. Затем он занял место стражника у ворот и застыл, подобно статуе, до глубокой ночи. Когда на город спустилась тьма, за воротами послышался плач, и царь отправил стражника посмотреть, в чем дело, а сам тайком пошел за ним следом. Принц вышел за ворота и увидел на обочине женщину, богато одетую и наряженную, но горько плачущую. «Я богиня-покровительница этого царства, но теперь я намерена покинуть его, ибо меня здесь плохо почитают», – поделилась она своим горем. Тогда принц осведомился, нет ли какого-нибудь средства удержать ее в прежних владениях, и она потребовала принести ей в жертву его собственного сына.

Принц пошел домой, разбудил жену и сына, и они смиренно восприняли волю богини. Без малейших колебаний ради благоденствия страны принц отсек сыну голову, а не видя смысла продолжать жизнь бездетным, пронзил свое сердце мечом. Потерявшая в одночасье сына и мужа, несчастная женщина немедленно покончила с собой тем же мечом… Царь, наблюдавший всю сцену, был потрясен преданностью своих подданных. Воскликнув: «Зачем мне теперь царство, когда оно опустело!» – он решился разделить их участь… В этот момент явилась богиня-покровительница и остановила его властным движением руки, провозгласив: «Сын мой, я довольна твоим порывом! И чтобы восстановить справедливость, я готова вернуть к жизни принца и его семью!» Царь поспешил обратно во дворец, куда вскоре после чудесного воскресения явился принц и занял свой пост у ворот. Когда же царь послал к нему спросить, что случилось ночью, то получил следующий ответ: «Повелитель! Когда плачущая женщина завидела меня с мечом в руках, она сразу исчезла. Больше ничего…» Потрясенный благородством принца, на следующее утро царь созвал всех придворных и провел церемонию назначения верного сторожа правителем подвластного ему царства. (3.9)

В отличие от безусловной любви, война не существует постоянно ради самой себя, а представляет собой недолгую динамическую форму установления взаимности. Мир – синоним вечности, тогда как война – явление в принципе временное. Вы должны владеть искусством войны, но «боевое искусство» – вовсе не «искусство для искусства», а прикладное ремесло, позволяющее балансировать энергии в теле. Борьба позволяет сделать очертания мира отчетливее и прекраснее, провести более ясные границы между вещами, которые по сути едины, а в проявленной вселенной образуют несчетное множество. Сопротивление – промежуточный этап в развитии дружбы, вот почему изучение нити-шастры начинается с распознавания первого проблеска доверия, а в конце требует вернуться к установлению согласия. Иными словами, доверие априорно (возникает интуитивно, без всякого на то основания), а согласие апостериорно (развивается в процессе накопления опыта общения, имеет веские доказательства своей основательности). Доверие приводит лишь к контакту, а согласие образует прочную связь между людьми. Первое моментально, а второе требует времени. Мы легче доверяем в молодости, а умеем жить в согласии чаще всего в зрелом возрасте. Хотя правильнее было бы сказать «в зрелом кармическом возрасте», ибо зрелость души требует множества перевоплощений и качественного опыта взаимности, а не просто привычки жить «по соседству». Не перепутайте: нити-шастра не учит вас холодно манипулировать людьми, напротив, вы обретаете «высшее душевное образование».

Глава 4. Установление согласия

Наконец, вы разобрались, кто вам друг, а кто – враг. Теперь вы спокойно живете в мире с надежными друзьями и в обоюдном согласии о нейтралитете с «достойными противниками». Более того, при появлении в вашей жизни новых людей, вы уже быстро и точно определяете, какие отношения следует устанавливать. Тогда перед вами встает следующая задача: структурировать имеющиеся отношения, повысить качество общения. И здесь вас подстерегают новые парадоксы взаимности, когда каждый «хочет, как лучше, а получается, как всегда». Именно «лучшее» становится неожиданным камнем преткновения в размеренной семейной жизни, на постоянной работе, со старыми верными друзьями. Прежде всего, важно научиться вовремя уступать в мелочах, постепенно постигая очередной закон взаимодействия. Если ранее вам казалось, что добиваться взаимности – значит, убеждать окружающих действовать в русле ваших намерений, то понемногу становится понятным, что достигать взаимности – значит в равной мере убеждаться в правоте окружающих. В конце концов, вам не потребуется больше достигать согласия ни увещеваниями других, ни уступками со своей стороны. Взаимопонимание подобно чистой воде, оставшейся после оседания мути на дно. Настоящая взаимность устанавливается сама собой, если вы не вмешиваетесь в развитие событий с личными мотивами, а следуете общему ходу вещей, отрешенно созерцая происходящее.

Скрываясь в развалинах форта, царь-лебедь сетовал, кто мог поджечь укрепления, и теперь стало окончательно ясно, что это ворона. Тем временем царь-павлин возжелал назначить ворону царем покоренной державы, хотя министр-коршун был категорически против, выступая за заключение мира. С такой вестью журавль прилетел к поверженному царю-лебедю, и тот принялся вопрошать своего министра-гуся, стоит ли мириться. Гусь решил, что не стоит сдаваться, а надо послать за подмогой к дружественному им царю-цапле, правящему соседним островом. Когда с этой новостью к царю-павлину прилетел запыхавшийся попугай, министр-коршун в восторге от мудрости врага воскликнул: «Браво, министр-гусь!» Затем он вызнал у вороны, которая долго пробыла в стане противника, что царя-лебедя было легко обмануть именно в силу его благородной натуры, тогда как министр-гусь сразу распознал ее двуличие. Тогда министр-коршун убедил царя-павлина окончательно заключить мир с достойным противником, обменявшись с ним дарами. С этой миссией он сам направился в стан царя-лебедя, где был с подобающими почестями принят министром-гусем. После полного примирения с водоплавающими птицами царь-павлин вернулся в свои владения. (4.1)

Так заканчивается длительная война, а примирению посвящена последняя книга «Хитопадеши». Но нити-шастра, ограничиваясь рамками мирского преуспеяния, оставляет без внимания важные особенности индийской культуры построения взаимоотношений. К ним относятся так называемые «кармические связи» между людьми, необъяснимые в рамках одной жизни, взаимодействие с воплощениями богов или демонов, непостижимое в свете земных законов, а также идея всеобщей любви, неотделимая от понятия ананды (блаженства), непередаваемого в западных представлениях. Так, сохранение прежних связей «из жизни в жизнь» предполагает встречи с «кармическими должниками», искоренение «семян» отживших связей, а проявляется подчас как мгновенное узнавание друг друга «среди толпы». Об этом повествуется в жанре «воспоминаний о прошлых жизнях», которыми изобилуют индийские предания. Великий закон «как наверху – так и внизу» раскрывает нам «матрицы связей», действующие «по вертикали» и «по горизонтали». Древнейшие источники излагают пути боговоплощения, и на их примере показано, как высшее связано с низшим. Тогда нам становится понятным, как уживаются в одном и том же человеке возвышенные чувства и низменные страсти, как боги становятся людьми, а люди – богами. И наконец, вдохновленные святыми тексты бхакти-йоги посвящены идеалу божественной любви. Парадигмы идеальных взаимоотношений изглаживают волны сомнений на поверхности блаженства, позволяя терпеливо выкорчевывать парадоксы и бережно взращивать истинные чувства к ближним.