Алексей Алнашев - О боли Страница 15

– Он развивается.

– И как строится его жизнь?

– Она идет вверх.

– Вот ты сам и ответил на свой же вопрос. А мы рассмотрели жизнь на примере горы и разобрали камнепад. Дальше что тебе неясно?

– Почто ты говоришь, что человек рисует свой жизненный путь в слое сознания «Хранилище» в виде ровных контуров? Ведь жизненный путь с ямами, бугорками, непробиваемыми стенами, а ты нарисовала ровный склон у горы.

– Ну, здесь простое объяснение. Ты в горах был?

– Да. Один раз был.

– Склоны у горы ровные?

– Нет.

– А со стороны ты смотрел на эту же гору?

– Да.

– Неровности на них были видны?

– Нет.

– Вот и я нарисовала склон горы ровным, смотря на нее со стороны, – отвечает на мой вопрос баба Альфия.

– Хорошо, тогда другой вопрос: как строится жизненный путь?

– Человек, живя, выживая и существуя, пишет летопись своей жизни, четко обозначая ее контуры в слое сознания «Хранилище». В каждый момент своей жизни перед человеком встает великое множество выборов: как посмотреть, как сказать, пошевельнуть пальцем или нет… Человек, строящий свою жизнь во имя себя и ради себя – мыслит. Он сразу делает выбор: жить, да в действии развивает мысль жизни, и этим творит свою жизнь. А в обыденной жизни человек в большинстве случаев останавливается и, прежде чем что-либо сделать, он думает, просматривает обе стороны, проживая жизнь предстоящего еще до принятия выбора: сторону жизни или сторону смерти. А только после этого он действует или плывет по наклонной плоскости. Он строит жизнь, находясь одновременно на каждой стороне подножия горы. А сегодняшний день – это и есть подножье горы.

– Это как же человек может одновременно находиться на всех сторонах подножия горы?

– Очень просто. У тебя есть право выбора, по какому пути пойти?

– Да.

– А путь зависит от поставленной задачи?

– Да. Она дает направление пути.

– А ты думаешь об обоих путях, прежде чем сделать выбор из них да идти по выбранному пути?

– Бывает… Я мысленно просматриваю, что будет со мной, когда я сделаю так или иначе.

– И что ты делаешь в этот момент с собой и со своей жизнью?

– Я останавливаюсь и мысленно проживаю жизнь… в обоих сторонах выбора.

– А как это назвать?

– Что я был и там, там. Строил свою жизнь, идя по жизненному пути, и строил жизнь, идя по пути умирания.

– Дак когда ты делаешь выбор, то просматриваешь каждый вариант своей жизни?

– Да.

– Дак ты одновременно бываешь на каждой стороне горы?

– Да… Получается, что бываю, – проговариваю я и словно проваливаюсь в какую-то пустоту.

А баба Альфия меня дальше спрашивает:

– Что еще тебе неясно?

– Как так получается, что вершина горы – это зачатие, или начало жизни в этом воплощении?

– Когда дитя приходит на Белый Свет, то он – еще не человек, а Боженька, Вестник. И его жизнь до трех лет строится на силе и по воле Создателей, можно сказать, по энерции Создателей, по набранной скорости развития дитя до его зачатия. Дитя идет по своему жизненному пути, согласно той задаче и предназначению, которое было выбрано им еще до зачатия. Этим дитя сам для себя в слое сознания «Хранилище» рисует свою летопись жизни в виде почти ровной вершиной горы, где точка его зачатия в вершине горы – это дверь, которая не закрывается на протяжении жизни человека да соединяет его с каждым своим воплощением. Это ясно?

– Да, – отвечаю я, находясь в тумане от сказанного бабулей. Баба Альфия, видя, что со мной происходит, начинает разъяснять дальше:

– В три года дитя самостоятельно проходит обряд на переход из Боженьки в человека. В этот момент Создатели вкладывают в него волю для пробуждения в нем его жизни, чтобы дитя могло самостоятельно делать выбор, определять свою жизнь и принимать решения, развивая мысль жизни, да самому становится Хозяином или Хозяйкой – правителем себя и своей жизни. Так дитя делает переход из Небесного мира Лада в мир плоти и формирует свою задачу в мире плоти, принятую им же еще до зачатия. Да сам себе выстраивает свой путь жизни выполнения ее. А так как сейчас в мире плоти есть тьма, то с зачатия дитя движется в своем развитии как в сторону жизни, так и в сторону смерти по инерции, запущенной Создателями. Дитя движется в направлении выполнения своей задачи, но при этом одновременно живет и умирает. Оно находится одновременно в двух мирах: в мире реальности и мире боли, накладывая оба мира друг на друга. Да рисует контуры своей жизни ровные, но уже с небольшим уклоном вниз – на расход своей жизненной силы. Теперь тебе полностью прояснилось?

– Да. Только теперь у меня возникла другая неясность… Что, с зачатья до трех лет дитя не живет? – с осторожностью спрашиваю я бабулю. А она отвечает мне, улыбаясь и сияя:

– Дитя живет, только еще полностью на силе жизни Создателей, сливая воедино: мир Небесный Лада с миром реальности на Белом Свете. Что еще не ясно?

– Как понять, что линия, разделяющая гору пополам, – это граница действия события?

– Обычно выбор у человека: жить или умереть. Так?

– Да.

– Дак вот почто эта линия разделяет гору пополам, где каждая половинка – это зона действия выбора. Вот так.

– Теперь и это тоже понятно. А как может боль лететь с зачатия сквозь время?

– Очень просто. Давай возьмем такой пример: ты увидел какою-то агрессию от другого человека к тебе. И что ты в этот момент решаешь?

– Больше не видеть его.

– И что в этот момент с тобой происходит?

– Я не вижу частичку самого себя, ведь я отказываюсь видеть свое зеркало.

– По-другому говоря, наступает слепота. Так?

– Да. Иногда даже бывает такое, что зрение нарушается.

– И что происходит потом?

– Появляется какая-то боль, которая пробуждает зрение.

– Это какая – какая-то?

– Не знаю. Наверное, разная бывает… Та, которая дает возможность увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, ощутить, что ничего из жизни не выкинешь.

– Твое зрение вновь в тебе пробуждает эта же боль. Боль, которая тебя толкнула на то, чтобы ты отвернулся от того человека, от которого исходила агрессия к тебе, от самого себя, от мира. Только эта боль приходит к тебе уже в другом обличии, с другими людьми, – с разочарованием поправляет меня баба Альфия и спрашивает дальше: А эта боль в чем проявляется?

– В другом событии, с другими людьми, которые помогают мне увидеть ее, да то, что я сделал в этой ситуации.

– Так. Или она по новой толкает тебя на новое отгораживание от самого себя и от мира, в котором ты сам живешь, – добавляет бабуля и продолжает дальше:

– А эта боль откуда взялась?

– С того события, когда я в первый раз отказался от Создателей, – с ужасом для самого себя проговариваю я, и добавляю: Тогда, когда тьма пришла ко мне в обличии Создателей и несла мне белиберду.

– А это с тобой произошло в этом воплощении? – с такой радостью и азартом спрашивает меня баба Альфия, что у нее получилось окунуть меня глубоко в мои прошлые воплощения.

– Нет… В самом первом воплощении здесь на Белом Свете.

– А как она появилась в тебе сейчас, когда она была еще немыслимо когда?

– С моего зачатия, – отвечаю я неожиданно для самого себя и вижу, что это сверх того, что можно было себе предположить. И быстро выхожу из того состояния в обычное, да продолжаю, как ни в чем не бывало: Это боль, которая помогла мне открыть зрение в детстве.

Баба Альфия, не обращая на мое дополнение ответа, продолжает погружать меня дальше в реальность:

– А как эта боль летит с прошлых воплощений в сегодняшние дни?

– Сквозь время, – говорю я, находясь в слиянии двух миров и событий: мира, когда тьма пришла ко мне в обличии Создателей, и того мира, когда у человека пошла ко мне агрессия. Тогда я видел его не как человека, а как тьму, которая на меня набрасывается, врет и вводит меня в заблуждение. Тогда я принимаю решение отказаться от Создателей и этого человека.

Самое интересное, что я, не осознавая, что в этот момент говорю, отчетливо вижу, что со мной происходит в этих двух событиях. А баба Альфия, не давая мне опомниться, задает очередной вопрос:

– А как это происходит?

– Боль с прошлых воплощений накладывается на сегодняшний день через мои отказы видеть ее в прошлых событиях и в прожитых воплощениях. Да через зачатие она сливает эти два мира во мне: возникновение этой первой боли и боли в событии, когда я принял решение больше не видеть агрессивного человека, – проговариваю я, и меня охватывает ужас. Я увидел, как эти две боли собирают во мне воедино все боли, которые я когда-то нанес сам себе: приняв решение в разных событиях отказаться от людей, от самого себя обвиняя себя, от своей Души, от своего Духа, от миров, от природы, от действий, от своей жизни…

И добавляю еле слышно:

– И эта боль прихватывает по цепочке другую боль, что вызвала мою слепоту и глухоту.