Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. О себе Страница 15

«Я могу также сказать, что ушел из политики не потому, что больше не мог ничего сделать; такая мысль никогда не приходила мне в голову. Я отошел в сторону потому, что хотел, чтобы ничто не мешало моим занятиям йогой, и потому, что получил по этому поводу вполне отчетливый адеш (ādeśa). Я полностью прервал все свои связи с политикой, однако на тот момент я уже твердо знал, что работа, мной начатая, будет продолжена, и она будет вестись в направлениях, намеченных мной, и что конечный успех всего движения, которому я положил начало, произойдет неизбежно и без моего присутствия или участия. Среди мотивов, побудивших меня отойти от дел, не было ни намека на отчаяние или разочарование. Если говорить о дальнейшем, то я не помню, чтобы какое-то из моих желаний, имевших отношение к событиям в мире, не сбылось, даже если мировым силам потребовалось немало времени для подготовки его реализации. Что касается вероятности неудачи в своей духовной работе, то о них лучше поговорим в другой раз. Трудности есть, однако я не вижу причин ни для пессимизма, ни для разговора о неудаче.

IV. Поправки к ошибкам в публикациях

«Здесь[64] вы найдете ответы на вопросы, которые вы подняли в своем письме. За исключением одного пункта, где требуются пояснения, я ограничусь только фактами.

1. Здесь идет речь о серии статей «Пассивное сопротивление», напечатанной [в «Банде Матарам»] в апреле 1907 г., автором которой был я, а не Бепин Пал. Бепин Пал прекратил свое сотрудничество с газетой в конце 1906 г. и с тех пор больше не писал для нее ни редакционных, ни иных статей. Я в то время запланировал несколько серий статей для «Банде Матарам», из которых опубликованы были, по меньшей мере, три, и одна из них – «Пассивное сопротивление».

2. Статьи, напечатанные в «Дхарме» в феврале и марте 1910 г., написаны не мной. На самом деле их автором был молодой человек, помощник редактора. Об этом знают все, кто работал в то время в редакции газеты или был с нею связан, например Нолини Канта Гупта[65] , который и тогда был со мной, и находится рядом со мной сейчас.

3. Уезжая в Чандернагор, я не заходил в Багбазар Матх[66] , чтобы встретиться с Шри Сарадешвари Деви. Более того, я никогда с ней не встречался и никогда в жизни ее не видел. Я сел на пароход на другой набережной Ганга (Ганга-гхат), не на набережной Багбазара.

4. Ни Ганен Махарадж, ни Ниведита не провожали меня на берег. Они оба ничего не знали о моем отъезде: Ниведита узнала о нем позже из моего письма, где я просил ее возглавить в мое отсутствие «Карма-йогин». Она дала на это свое согласие и с того момента вплоть до закрытия газеты руководила изданием, и все редакционные статьи того времени написаны ею.

5. Я не приводил жену для инициации к Шри Сарадешвари Деви; насколько я понял, ее отвела туда Судхира Бос, сестра Дебабраты[67] . Сам я узнал об этом намного позднее, в Пондичери. Я был рад тому, что моя жена нашла такое замечательное духовное прибежище, но не я приложил к этому руку.

6. Я уехал в Чандернагор не по совету сестры Ниведиты. Она предупредила меня, что власти приняли решение о моей высылке из страны, и хотела уговорить покинуть Британскую Индию, чтобы я вел работу из-за границы, но я ответил ей, что считаю это ненужным, что вместо бегства я предпочитаю написать статью, которая сведет их планы на нет. Именно тогда я написал статью «Моя последняя воля и завещание», подписавшись своим именем. Впоследствии Ниведита сообщила мне, что статья сыграла все же свою роль, и власти отказались от своей идеи. Позднее у нее не было возможности советовать мне что бы то ни было, и к тому же едва ли я последовал бы любому совету: ей не было ничего известно о причинах, приведших к моему отъезду в Чандернагор.

7. Здесь изложены факты, касающиеся моего отъезда. Мне передали информацию, полученную от высокого полицейского чина, о том, что на следующий день в редакции будет обыск и меня арестуют в тот момент, когда я буду находиться в редакции «Карма-йогина». (Редакцию действительно обыскали, но ордер на мой арест предъявлен не был; я больше ничего не слышал о моем предполагавшемся аресте до тех пор, пока не было возбуждено дело против газеты, но к тому времени я уже уехал из Чандернагора в Пондичери.) Я стоял и слушал, как все в редакции обсуждают эту новость, и вдруг услышал приказ свыше, три слова: «Отправляйся в Чандернагор», – произнесенные хорошо знакомым мне Голосом. Примерно через десять минут я уже был в лодке и отправился в Чандернагор. Привел нас к берегу Рамачандра Маджумдар, и он же нанял лодку, я тут же сел в нее вместе с моим родственником Биреном Гхошем[68] и Мони (Сурешчандрой Чакраварти)[69] , которые сопровождали меня в Чандернагор, и мы не заходили ни в Багбазар, ни куда бы то ни было. Мы прибыли в Чандернагор затемно, а утром они вернулись в Калькутту. Я остался на тайной квартире, полностью погруженный в садхану, и с того момента мое активное участие в двух газетах прекратилось. Позже, по такому же «распоряжению свыше», я отплыл из Чандернагора и прибыл в Пондичери 4 апреля 1910 г.

В объяснение могу добавить, что с того момента, когда я расстался с Леле в Бомбее – после сессии в Сурате, после моего с ним пребывания в Бароде, Пуне и Бомбее, – я принял за правило безоговорочно слушать внутреннее руководство и двигался только туда, куда меня направляло Божественное. Мои духовные практики, которыми я занимался в тюрьме, за год из правила превратились в непреложный закон жизни. Этим и объясняется моя немедленная реакция на полученный адеш.

Адресуя свои замечания по этим вопросам к редактору «Удбодхана», вы можете ссылаться на это мое письмо в качестве аргумента.

«В 1904 году махараджа пригласил в Бароду сестру Ниведиту, и Шри Ауробиндо не раз беседовал с ней о Рамакришне и Вивекананде».

Не помню, приглашали ее или нет, но думаю, она приехала в качестве правительственного гостя. Мы с Кхаширао[70] встречали ее на вокзале.

Не помню, чтобы Ниведита беседовала со мной на духовные темы, о Рамакришне или о Вивекананде. Мы говорили о политике и не только. По пути от вокзала в город она громко возмущалась уродливым зданием Университета с его тяжелым куполом и восхищалась монастырем (Дхармашалой). Кхаширао в изумлении взирал на нее и решил, что, наверное, она немного не в своем уме. В то время я был сильно увлечен ее книгой «Мать Кали», и кажется, мы поговорили и о книге; она сказала, что слышала, будто я, так же как и она, сторонник Силы, подразумевая под Силой нелегальную революционную партию; позднее я присутствовал при ее беседе с махараджей, которому она предложила поддержать нелегальную работу для подготовки революции, предложив ему связываться с ней через меня. Сайаджирао был слишком умен, чтобы подвергать себя такой опасности, и впоследствии ни разу со мной об этом не заговаривал. Вот и все, что я помню.

«В апреле 1908 года при обыске в доме Шри Ауробиндо полиция нашла у него в комнате землю из Дакшинешвара[71] ».

Землю привез молодой человек, связанный с Миссией Рамакришны, и я хранил ее у себя; когда полиция явилась арестовать меня, земля была у меня в комнате.

«Банде Матарам» начала выходить 7 августа 1906 года. Акционерное общество было создано 18 октября 1906 года. Таким образом, с августа по октябрь 1906 г. Бепин Пал был главным редактором газеты».

Бепин Пал начал издавать «Банде Матарам» сам, имея в кармане всего 500 рупий, которые пожертвовал на это дело Харидас Халдар. Бепин попросил у меня помощи, чтобы я стал у него помощником редактора, и я согласился. Я организовал в Калькутте неофициальную встречу молодых лидеров Националистической партии, где они согласились сделать «Банде Матарам» партийным печатным органом, с тем чтобы основные расходы по финансированию взяли на себя Субодх Маллик и Нирод Маллик. Позднее был разработан проект и была создана компания, а до поры до времени газету финансировал Субодх. Бепин Пал, которого серьезно поддерживали Ч. Р. Дас и другие, оставался главным редактором. Хемендра Прасал Гхош и Шьям Сундар, которых поддерживали Маллики, входили в редакционный совет, но с трудом находили общий язык с Бепином-бабу. В конечном итоге, Бепин Пал вынужден был уйти – в ноябре или в декабре, не помню точно, скорее в декабре. Я в то время лежал в доме своего тестя на Серпентайн-лейн, больной, едва ли не при смерти, и не знал, что происходит в редакции. Мое имя было напечатано как имя главного редактора без моего согласия, после чего я довольно резко поговорил с секретарем и имя было снято. Я также написал по этому поводу жесткое письмо Субодху. С того времени Бепин Пал прервал свои отношения с «Банде Матарам». Кто-то говорил, будто Бепин Пал возвращался в газету, когда шло следствие по алипорскому делу. Мне об этом ничего не известно. Когда меня выпустили из тюрьмы, Беджой Чаттерджи рассказывал мне, что в мое отсутствие они готовили выпуски вместе с Шьямом Сундаром и Хемендрой Прасадом, еще как-то справляясь с подготовкой материалов, но не с финансированием, поэтому Беджой намеренно написал такую статью, за которую власти закрыли газету, так что «Банде Матарам» закончила свои дни с честью, сумев под конец наделать немного шума.