Владимир Лермонтов - Дельфания Страница 18

— Пей, Костюшка, пей, — проговорил ласково Нектарий. — Знаю, чего ты ждешь от меня, а потому, радость моя, подкрепись чайком, прежде чем услышишь рассказ мой.

Константин уловил в словах отшельника такие ласковые нотки, которые как бы настраивали на утешение, а значит, вести старца могут быть невеселые, а может быть, и горестные. Комок подступил к горлу, сердце взволнованно забилось.

— Сын? Что с ним~ — тихим голосом выдавил из себя Константин. — Не томи, отче! Жив?

— Живой, живой твой сынок! — улыбнулся пустынник. — Все с ним хорошо, Костюшка, — помахал рукой Нектарий. — Чайку-то еще подлить?

Константин почувствовал в этот момент такое облегчение, будто гора с плеч свалилась и появилось легкое головокружение. Он глубоко вздохнул и сделал глоток травяного чая.

— Господь сберег его, Костюшка.

— Что же случилось с ним, отче? Мы все в округе обыскали, но не нашли его, будто сквозь землю провалился.

— Верно, Костюшка, верно, — загадочно вымолвил Нектарий. — Именно провалился. — И старец указал пальцем в землю.

Константин посмотрел в недоумении на старика, в своем ли он уме, но тот, уловив немой намек, сказал:

— Нет, радость моя, у меня с головой все в порядке. Постараюсь объяснить тебе все чин чином.

Нектарий налил себе еще чаю, положил на стол сухих фруктов и продолжил.

— С того самого момента, как вы приехали в Грузию, следили за вами. Ходили, как говорится, по пятам.

— Как ходили? Кто? Зачем же? — удивленно засыпал вопросами старца Константин.

— Похитить твоего сынишку хотели, чтобы потом выкуп за него запросить, — сказал спокойно пустынник.

— Выкуп? — Глаза Константина расширились.

— Да, радость моя, много в нынешнем мире зла. Старцы афонские говорили, что в эти времена бесы из земли повылезают и в людей будут вселяться. И люди станут как бесы и превзойдут злодеяниями своими допотопных людей. Убийство, воровство, скверные деяния войдут в обычай и даже будут люди друг с другом соревноваться в возделывании зла. Не будет ни страха перед Богом, никакой святости, никаких человеческих норм. Нил Афонский Мироточивый предсказывал о нашем времени, что в людях восторжествуют осуждение, зависть, злопамятство, ненависть, вражда, любостяжание, мужестрастие, прелюбодейство, похвальба блудом.

Константин почувствовал, как необычайно взволновался старец, его лицо покраснело, а глаза заблестели. Нектарий встал и направился в дальний темный угол, вскоре он появился оттуда с большой старинной книгой в кожаном переплете и металлическими застежками. Он сел вновь у огня, открыл книгу, в которой было написано чернилами старославянскими буквами, и стал читать:

"Когда к концу подойдет 20-е столетие, народ того времени станет неузнаваемым, разум людей помрачится от страстей плотских, и все более будет усиливаться нечестие и беззаконие. Люди одичают и будут жестокими, подобно зверям. Не будет уважения к родителям и старшим, любовь пропадет. Скромность и целомудрие исчезнут у людей и будут царить блуд и распущенность. Ложь и сребролюбие достигнут высшего предела, и горе накопляющим сокровища. Пастыри же христианские, епископы и священники, онечестивятся и станут мужьями тщеславными, гордыми, не различающими правого от левого. Храмы будут ремонтировать, купола золотить, а христианину в них нельзя будет ходить. Повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все это лишь будет одной видимостью, внутри же отступление истинное. Количество христиан, хотя и увеличится, да многие из них будут ограничиваться наружностью и обрядами.

А монахи оставят свои пустыни и потекут вместо них в богатые города, где вместо этих пустынных пещер и тесных келий воздвигнут гордые здания, могущие спорить с палатами царей; вместо нищеты возрастет любовь к собиранию богатств; смирение заменится гордостью; многие будут гордиться знанием, а не любовью. Вместо воздержания умножится чревоугодие, и монахи не будут ничем отличаться от мирян, кроме как одеянием. Будут жить среди мира, а называть себя будут уединенниками, то есть монахами.

Кража и убийство будут господствовать во всем обществе, люди будут безумствовать, а кто не безумствует, тому будут говорить: ты безумствуешь, потому что ты не похож на нас".

Пустынник Нектарий закрыл книгу, пот выступил на его красном лице. Он провел рукой по лбу, затем встал, отнес книгу на место и некоторое время молча глядел на огонь, однако было видно, что он смотрит куда-то вдаль. Константин переваривал сказанное и внимательно, изучающе смотрел на пустынника. Нектарий долго молчал, по всему было видно, что его переполняют мысли, чувства и переживания. Потом вдруг старец прервал молчание.

— Да, Костюшка, следили за вами и решили похитить твоего сынишку, как раз когда вы пещеры осматривать ходили. Помнишь ли женщину, которая билеты вам продавала?

Константин утверждающе кивнул головой.

— Вот она-то и должна была все дело исполнить, а другие воры недалеко в кустах поджидали. Ее задача была мальчика прельстить чем-нибудь и отвести от пещеры.

— Так что же произошло, старче?

— Только она, женщина та, собралась отозвать сынишку твоего в сторонку, да исчез он. Прямо у нее на глазах растворился, — улыбнулся торжествующе Нектарий. — Вот уж испугалась она! — Старец вовсе развеселился.

Константин снова посмотрел на пустынника непонимающе, вновь он говорит о непонятном исчезновении, может быть, действительно не в себе старик? Подумал Константин и упал духом, ведь возможно, что на старости лет или от долгого одиночества у пустынника разум помутился.

— Разум мой светел как никогда! — укорительно произнес Нектарий.

— Простите, старче, — извинился смущенный Константин, еще не привыкший к тому, что старец слышит его мысли.

— Не знаю, радость моя, как сказать тебе на ученом языке, чтобы ты понял? — Нектарий посмотрел на Константина в размышлении и продолжил. — В мире есть такие, как бы тебе сказать, тоннели, которые землю нашу насквозь пронизывают. Только тоннели те не в прямом смысле дырки в земле, а как бы отверстия во времени и пространстве. Через такие пустоты можно и на край земли попасть, и даже в другое время провалиться. В общем, спас Господь твоего сынишку и тебя, если бы тогда не попал он в этот тоннель, то погибли бы все.

— Где же сейчас, отче, сын мой?

— Вот этого не могу сказать тебе, радость моя, не знаю и не ведаю. Закрыто для меня знание это. Но знаю, что все с ним хорошо будет, позаботится о нем Маточка Божия, не волнуйся.

Константину стало мучительно больно от того, что он только что нашел сына и будто вновь потерял. И вдруг он почувствовал, что старец стоит рядом с ним, положив руку ему на плечо. Константин повернулся и посмотрел прямо в глаза Нектарию. А у пустынника в глазах стояли слезинки, которые поблескивали в свете огня. Нектарий внезапно сильно, до боли сжал своей сухой ладонью Костино плечо и дрожащим голосом произнес:

— А вот Машенька, голубица твоя, Костенька, погибла. — Константин застонал. — Улетела она, радость моя, в небесные обители, как лебедушка!

В пещере воцарилась свинцовая тишина.

— Так она не доехала до Казахстана? — прошептал Константин, чувствуя, что его тело холодеет от ужаса.

— Нет, Костюшка, сняли с поезда ее, лебедушку твою, и заточили в темницу.

Судорога прошла по телу Константина.

— А ты поплачь, радость моя, поплачь, — нежно произнес старец.

И Константин не выдержал и уткнулся в старца, пряча свое лицо в его волосах и листьях и давая волю слезам.

— Ты плачь, радость моя, а я тебе поведаю радостную весть, что родилась у тебя доченька — колокольчик, Аннушка, которая совершит много дел добрых и людям русским поможет годины трудные пережить. И путь укажет, как Русь-матушку возродить.

Константин еще долго всхлипывал, пряча в старце свое лицо. Наконец старец положил руки на голову Константина и сказал:

— Ну а теперь отдохнуть тебе пора, радость моя, устал ты от дорог и новостей. Усни, Костюшка, и пусть тебе приснятся сладкие сны.

После этих слов Константин вдруг почувствовал, что в его тело через руки старца вливается нектар неземного покоя и блаженства. Пещера закружилась в фантастическом вихре, и он мгновенно погрузился в глубокий, детский сон, и ему действительно снились добрые, светлые сны.

Нектарий подхватил паломника на руки и отнес на свое ложе. Потом заботливо укрыл шкурой, подоткнул под бока и ноги, чтобы не дуло. Перекрестил три раза Константина и поцеловал в лоб.

— Спи, Костюшка, радость моя, все пройдет. Все пройдет. Твоя жизнь только и начинается, а вот моя к закату приблизилась.

А потом вышел наружу и стоял под звездами, читая молитвы и перебирая четки. Пустынник уже много лет не спал, готовясь в последний путь, и сегодня этот путь стал настолько близким, что до него можно было дотронуться рукой.

Глава 12. ТАЙНА АФОНСКОГО МОЛИТВЕННИКА