Алексей Сычев - Чужие проблемы – мои гонорары Страница 2

– Коля, как же нам подфартило! Сами пристали они, – я еще не отошел от невероятных событий ночи.

– Леха! Ты давно с девушками не знакомился, – с видом знатока мой коллега по стремянке рассуждал на вечные темы. – Сейчас не нужно стараться – они сами первые знакомятся. Последние лет пять уже. Сам не знаю почему, но все друзья то же самое говорят. Само в руки идет, и тут главное не растеряться.

– Как это само? – я умиротворенно смотрел на мартовский утренний город, который еще спал. Снегоочистительные машины с желтыми маяками на крышах медленно ползли вдоль бордюров.

– Сами подходят, знакомятся, – Коля медленно вел машину. – Сейчас не нужно придумывать поводов или домашних заготовок. Видел, как сегодня было?

– А раньше так было у тебя?

– Конечно, бывало, – он включил радио, и жизнерадостный голос ведущего затараторил про «позитивное начало дня». Эта бесящая манера утренних радиоведущих мгновенно заставила Колю выключить магнитолу. Едем дальше в тишине. – Обычно с продавщицами, которых хозяева магазинов оставляют дежурить ночью на складе, пока возишься с проводкой. Они в большинстве своем одинокие девушки и женщины. Тоже хотят ласки, а обстановка располагает – после трудового дня на ногах, немного выпив, но спать нельзя из-за открытого склада. Сегодня, конечно, весело было. И камер у них нет. Расслабились хорошо.

Я взглянул на Колю – он улыбался. Я стал смотреть на проплывающие мимо дома. Мы тактично не обсуждали свои интимные успехи сегодня ночью – мы вели себя по-джентельменски. Сейчас он приедет домой, помоется, пристроится к теплому мягкому заду жены и, как ни в чем не бывало, уснет.

– Леха, знаешь, я что думаю? – с сентиментальным оттенком голоса заговорил Коля, притормозив на светофоре. – Раньше, когда я был моложе, были популярны пикаперские темы. Сейчас мы стали взрослее. Думаю, что у молодых парней проблемы с процессом знакомства с девушками остались, но они исчезнут, когда парни подрастут. А у нас, видимо, у нас возраст такой, что сами девушки с нами знакомятся. Твоей сколько лет?

– Не знаю. Она сказала, что институт закончила семь лет назад, – припоминал я смутно.

– Ну вот. Значит ей под тридцать. Моей – двадцать восемь.

Я хотел поговорить об этом, но ничего кроме эмоций не мог выдавить:

– Коля, так ведь это охренеть можно! Никто не поверит, если рассказать: сами с нами познакомились, притащили к себе. Сами нам наливали и сами же на нас набросились. Ну, моя не сама, но всё равно было понятно, чем закончится.

– Да, Леха. И это здорово, что так случилось. Значит мы симпатичные интересные парни. Тебе сколько?

– Тридцать один будет весной, – ответил я.

– Мне тридцать два. Нормально. Нам что остается-то – только работать и быть полезными людям. Ха-ха-ха.

Было шесть утра, когда я вылез из «Газели». Коля довез меня до подъезда и помог выгрузить ящик с инструментами. Через полчаса я отключился в постели в холостяцкой съемной квартире (двадцать пять тысяч рублей в месяц плюс коммуналка). Самым ярким воспоминанием о ночи было, как Чернявая достала с витрины пачку презервативов и, быстро что-то записав в тетрадь у кассы, смущенно протянула их мне.

Я провалился в глубокий сон, не представляя, что буду делать завтра.

По непонятной причине я проснулся в десять утра – всего через четыре часа после того как уснул. Встал с ясной головой и желанием куда-нибудь пойти.

Спустя час я уже шел по птичьему рынку. Сегодня, в будний день, здесь почти никого не было, и только продавщицы с обмотанными шалями вокруг поясниц переминались с ноги на ногу. Я любил побродить по рынку. Здесь можно купить всё что угодно для рыбалки, но почти всегда я приходил просто поглазеть, ничего не покупая. И сегодня я просто бродил без всякой цели – проветривал голову. Стоял мартовский день, слегка припекало солнышко. Морозы ушли.

На выходе с рынка вытянулись ряды с домашними животными – около десятка продавцов выставили картонные коробки с котятами и щенками. На коробках фломастерами надписи: «Персы», «Кавказцы», «Сибиряки» и подобные, понятные людям варианты. Каждый раз, когда я проходил мимо этих «работорговцев», мне было не по себе, поэтому я никогда не подходил даже посмотреть на этот «страшный живой товар».

Сегодня на рынке стояла очень нехарактерная тишина, как будто всё вымерло. Вдруг среди этой тишины раздался громкий писк котенка и ноги сами понесли меня к ближайшей коробке.

Хозяйка котят с обезображенным алкоголем и курением лицом в шапке-ушанке, так выглядят бомжихи, – курила сигарету. Я подошел и заглянул в большую коробку из-под микроволновки. В ней забились по углам пять или шесть котят: все черные и один белый.

Подошла девушка в темной рыже-коричневой норковой шубе с большим капюшоном и склонилась над котятами. Я не видел ее лица, но почувствовал необычайную легкость от ее присутствия и почему-то привкус свежести во рту.

Это было не влечение или любопытство. Я мгновенно понял, что этот человек мой. С самого далекого детства я делил людей на своих и не своих. Своих у меня было… почти не было. Я замер и смотрел на нее в ожидании увидеть лицо.

Минуты две она гладила котят, а потом спросила:

– Сколько белый стоит?

– За тысячу отдам, – бомжиха, не выпуская сигарету из рта, встала и подошла к коробке. – Белый самый бодрый тут. Мальчик. Котятам месяц, к горшку приучены.

«Вранье! Так говорят все на рынке».

Моя вытащила из кармана шубы, как будто заранее приготовленную, вдвое сложенную тысячерублевую банкноту и аккуратно взяла котенка запазуху.

– Как его зовут? – спросила она.

– Да как хотите, так и назовите, – «бомжиха» сунула деньги в пояс-сумочку на животе.

Затем бывшая хозяйка сходила к машине за пачкой сигарет, прикурила от зажигалки и, сделав чудовищную затяжку, сказала: «Васька это».

Покупательница в капюшоне повернулась ко мне и, оглядев, спросила:

– Как котенка можно назвать? Васькой не хочется.

Я уставился на нее, сердце бешено заколотилось. Эти глаза и уверенный непринужденный вопрос, обращенный ко мне, отбросил всякие сомнения – она. В лицо задул легкий теплый мартовский ветерок.

– Назовите его Мон, – почему-то сказал я.

– Мон? – она смотрела в запазуху шубы. – Почему Мон? Что это означает?

– Не знаю, первое, что пришло в голову, – ответил я.

– Не похоже на случайное слово из трех букв, – улыбнулась она.

– Внезапно вспомнилось: МОН – это такая противопехотная мина. Я по ней экзамен завалил когда-то в институте.

– Ну, Мон так Мон. Пусть будет Моном, – она разглядывала мордочку котенка.

Я смотрел на девушку и не мог оторвать глаз. Нет, я не пялился на нее, как школьник на фотомодель, я смотрел в ее притягательно-отталкивающее лицо и пытался понять, что делать дальше?

«Я же не бритый, черт! Четвертый день. Глаза заспанные. Ален Делон… Рыбацкая бекеша моя вся в пятнах. Ужас… Вдруг она подумает, что я торгаш на этом рынке?! Она ведь сейчас уйдет!»

«Уходит! Что делать? Окрикнуть? Познакомиться? На рынке… Что ей говорить? Утром зимой знакомиться на рынке… Это как, вообще, нормально?»

Я смотрел вслед уходящей норковой шубе с Моном запазухой. Тогда я еще не знал, что новая встреча, тоже случайная, будет очень скоро. Я уныло пошел домой.

Вечером, сев в старенькую «Тойоту», я поехал в супермаркет за продуктами. Я увидел ее! Она выбирала товары для животных. На ней был зимний спортивный костюм. Из-под белой вязаной шапочки вытекали черные густые волосы.

Небольшая тележка набита продуктами – значит скоро выходит. Перехвачу ее на кассе.

Я подгадал момент, когда она подошла к кассе, и пристроился за ней.

– Здравствуйте! – резко и громко сказал я, когда она начала выкладывать товар на ленту.

Она обернулась и через секунду улыбнулась:

– О, здравствуйте! Вы? Тут? – ее неподдельное удивление меня воодушевило.

– Продукты покупал, вас увидел, вспомнил про Мона, – отозвался я.

Как хорошо, что есть Мон!

Она выложила на ленту громадное количество продуктов и других вещей. Среди ее покупок я искал глазами что-то семейное: детские соки, подгузники, но ничто не выдавало в ней семейную женщину. Я приободрился.

На выходе, набравшись смелости, я спросил:

– Как вас зовут? Я – Алексей.

Ее взгляд погрузился в мои глаза. Она не улыбалась и не суетилась.

– Роксана.

«Обалдеть имечко. Царское? Восточное? Что в ней особенного? Утонченность какая-то».

– Вам не кажется, Роксана, что два раза за день встретиться в огромном городе – это не случайно? – спросил я.

«Боже мой! Что я несу?!»

– Да, это необычно, – она изучала мое лицо, как будто пыталась найти что-то знакомое или давно потерянное.