Кен Уилбер - Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер Страница 20

16 декабря. Весь день проспала — медленно прогулялись с Кеном к холлу. Мама, папа, Кэти, Джоан [подруга]. Пришел доктор Р.; удалили двадцать узлов, все результаты отрицательные [в лимфатических узлах не обнаружено раковых клеток; невероятно радостное известие]. Прогулка с Сюзанной. Ночью не могла заснуть; в четыре вызвала медсестру. Морфин и тайленол. Прекрасно, что Кен рядом; я рада, что он настоял.

17 декабря. Звонила разным людям — много читала — заходил доктор Р. — родители и сестра уехали — Кен покупает подарки к Рождеству — чувствую себя хорошо.

18 декабря. Куча посетителей — Кен на посылках — много ходила пешком — читала «Этюд в багровых тонах». Небольшая слабость, отток жидкости продолжается.

19 декабря. Выписка — обед в ресторане «Макс» — шопинг к Рождеству с Кеном — домой. Появилось желание написать обо всем этом подробнее — чувствую себя отлично, уверена в себе — в первый день болезненные ощущения, особенно в тех местах, где были [дренажные] трубки — чувствую себя так хорошо, что иногда боюсь, не слишком ли я оптимистична.

Первый эффект от операции был психологическим: у Трейи появилось время, чтобы начать практически полную переоценку того, что она всегда называла «делом жизни», а точнее — того, каким должно быть это дело. Как она объяснила мне, этот вопрос связан с проблемой противопоставления делания и бытования, что в нашей культуре также подразумевает проблему мужских и женских тендерных ролей. Трейя, по ее словам, всегда больше ценила делание, которое часто (но не обязательно) ассоциируется с мужским началом, и пренебрегала бытованием, которое часто (но не всегда) ассоциируется с женским[22]. Ценности делания — это ценности производства, создания или достижения чего-либо; они зачастую связаны с агрессивностью, соперничеством и иерархичностью; они ориентированы на будущее и основаны на правилах и оценочных суждениях. Делание по природе своей стремится преобразить настоящее во что-то «лучшее».

Я убежден, что ценности и делания, и бытования одинаково важны. Но проблема в том, что, поскольку бытование соотносится с женским началом, Трейя чувствовала, что, придавая сверхценность деланию/мужскому, она фактически подавляет в себе ценности бытования/женского.

Для Трейи это не было предметом праздного любопытства. Я берусь утверждать, что в том или ином виде эта проблема была основной психологической проблемой, прошедшей через всю ее жизнь. Кроме всего прочего, именно из-за этого она поменяла свое имя и из Терри стала Трейей: ей казалось, что Терри — это мужское имя.

Мне стали понятнее многие вещи. Сколько себя помню, я всегда жестко ставила перед собой вопрос: «В чем дело моей жизни?» Думаю, дело в том, что я слишком много значения придавала деланию, а бытованию — слишком мало. Я была стар шей из четырех детей и в детстве всегда хотела быть старшим сыном своего отца. Кроме всего прочего, в то время в Техасе любая мало-мальски значимая работа считалась мужской: именно мужчины делали всю работу, связанную с производством чего-либо. Я принимала мужскую систему ценностей; мне не хотелось становиться «техасской женой», поэтому женские ценности я отбрасывала в сторону и подавляла; каждый раз, когда они пробуждались во мне, я старалась с ними бороться. Полагаю, что я отрицала свою женскую ипостась, свое тело, материнское начало, свою сексуальность и старалась держать равнение на разум, на отца, на логику, на социальные ценности.

Теперь, столкнувшись с раком, я думаю, что этот настойчивый вопрос — каково дело моей жизни? — имеет две стороны.

1. По иронии судьбы (если учесть, что я всегда отвергала возможность самореализации через мужчину) одна из составляющих моего дела — это именно забота о Кене, помощь всеми силами в его работе; параллельно это поиск такого способа заботы и помощи, который не угрожал бы моей независимости, а также это постепенная работа над собой и изживание своих старых страхов: для начала достаточно просто быть его женой, помогать ему, поддерживать дом в порядке, создавать ему хорошие условия для работы (надо бы нанять горничную!), а потом посмотреть, во что это все может перерасти. Но для начала — помогать и поддерживать его — незаметно, как и полагается жене, хотя прежде все мое существо протестовало против такого варианта. Впрочем, моя ситуация совсем не похожа на тот вариант «техасской жены», против которого я бунтовала, да и сама я уже не та, что прежде. Я свято верю, что его работа чрезвычайно важна; она во всех отношениях совершается на том уровне, до которого мне не дотянуться (я ни в коем случае не занимаюсь самоуничижением — я просто хочу быть честной). Ну и, кроме того, речь идет о Кене, в которого я безмерно влюблена. Подозреваю, что я бы не поставила перед собой такой цели, если бы Кен этого от меня захотел, если бы он потребовал, чтобы я стала «хорошей женой». Но он вообще от меня ничего не требовал! Если на то пошло, это он сейчас заботится обо мне, выполняя роль «жены».

2. Другая составляющая, которая складывается прямо сейчас — и соотносится с консультациями и групповыми тренингами, которые я проводила и раньше, — это работа, связанная с раком. Я все сильнее чувствую, что именно мне следует делать. Для начала — написать книгу о своем опыте, включив в нее описания различных теорий исцеления, интервью со специалистами по вопросам взаимоотношений тела и разума, интервью с другими раковыми больными. Потом, может быть, сделать фильм… посмотрим. В любом случае я чувствую, что это становится центральным элементом в моей жизни.

Я вижу, что обе эти составляющие являются формами самоотдачи и «беззаветного служения», способами выйти за пределы своего эго и жить во благо другим людям. Так что оба они напрямую отвечают стремлению всей моей жизни следовать духовному пути. Вот так разрозненные фрагменты сходятся в единое целое!

Я чувствую открытость бытия,Я ощущаю связь ума и сердца,Отца и матери, сознания и тела,Моей мужской и женской половинки.Во мне живут ученый и художник,Один — писатель, а другой — поэт.Ответственная дочь и старшая сестра,Идущая отцовскими стопами,Искательница приключений,Исследователь и беззаботный мистик —Все здесь во мне соединилось…

Это ни в коем случае не было окончательным ответом на поиски Трейей своего призвания, настоящего «дела жизни», но это было началом. Я чувствовал, что в ней происходит переворот, своего рода внутреннее исцеление, обретение внутренней целостности и баланса.

В конце концов мы пришли к тому, чтобы называть поиск своего дела поиском «даймона»[23] — в древнегреческой мифологии это слово обозначает «бога внутри», нашу внутреннюю божественность, нашего ангела-хранителя или духа-наставника, известного также под именами «гений» или «джин». Считается также, что понятия «гений» или «даймон» синонимичны понятиям «судьба» или «фортуна». Трейя пока не нашла свою судьбу, своего гения, свое предназначение, своего даймона — по крайней мере, в окончательном виде. Мне выпало стать частью ее судьбы, но не основным ее центром, как думала Трейя, — я стал скорее катализатором. На самом деле ее даймоном была ее собственная высшая Самость, которая должна была вскоре проявиться — но не в работе, а в искусстве.

Что касается меня, то я точно знал, чем хочу заниматься; знал, почему я этого хочу; знал, каково мое предназначение и что мне предстоит осуществить в жизни. Я реализую свою высшую Самость, когда пишу, — относительно этого у меня не было никаких сомнений или колебаний. Лишь только я написал два абзаца своей первой книги — мне тогда было двадцать три года, — как сразу понял: здесь мое место, я нашел себя, нашел свою цель в жизни, обрел своего даймона. С той поры у меня не возникало никаких сомнений в этом.

Но с даймоном связана одна странная и страшная вещь: если ты к нему прислушиваешься и следуешь его голосу, он действительно становится твоим духом-наставником; если Бог живет внутри тебя, твой гений будет делать свою работу. Однако если ты не внемлешь ему, то даймон превращается в демона, злого духа: божественная энергия и талант вырождаются, превращаясь в саморазрушительные импульсы. Между прочим, христианские мистики утверждают, что пламень ада — это ангелы, отвергнувшие любовь Бога и превратившиеся в демонов.

Меня несколько смутило, когда Кен и Дженис [подруга] стали рассуждать, как они похожи в том, что им становится плохо, если они не работают. Кену, когда он не работает, приходится выпивать или расслабляться каким-то другим способом; Дженис говорит, что уходит в работу, чтобы избавиться от суицидальных мыслей. По-моему, здесь совершенно разные мотивации: Кена заставляет работать его даймон, нуждающийся в реализации, а Дженис вынуждена работать, чтобы избавиться от своего демона. Впрочем, совершенно ясно, какую связь здесь усматривает Кен; так что мне скорее не по себе из-за своих собственных сомнений в том, чем я сейчас занимаюсь. Все та же старая история: я не хочу работать по принуждению внутреннего демона (случай Дженис), но я еще не нашла своего даймона, который вдохновлял бы меня на любимую работу (случай Кена). Иногда мне кажется, что моя настоящая проблема вот в чем: я просто не верю в свои силы, в то, что смогу сделать что-то достойное, — мне не дает покоя мысль, что другие справятся с тем же самым гораздо лучше меня; и, может быть, только годам к пятидесяти, когда опыт прожитых лет заставит меня реалистичней смотреть на вещи и исправит мою заниженную самооценку, я пойму, что это и в самом деле было в моих силах. А иногда я думаю, что мне надо прекратить гоняться за своим даймоном хотя бы на некоторое время, чтобы дать ему возможность самому проявиться и дать о себе знать. Я хочу заполучить цветущее растение немедленно, и у меня не хватает терпения вырастить несколько побегов и решить, какой из них я выберу (или он выберет меня).