Сет Годин - Уроки Икара. Как высоко вы можете взлететь? Страница 20

Там, где формируются наши взгляды на жизнь

Ваш взгляд на окружающий мир не возник в момент вашего рождения. Без сомнения, он формировался постепенно, до этого самого дня. Культурная среда, в которой мы растем, вознаграждения, которые получаем за какие-то поступки, – все это соединяется вместе, чтобы заложить в каждом из нас определенный набор убеждений и предубеждений, сквозь призму которых мы видим, как обрабатывается информация и принимаются решения.

Наше мировоззрение изменяется в зависимости от того, какие вопросы мы себе задаем, когда сталкиваемся с какой-то новой жизненной ситуацией или свежими идеями. Вопросы, которые вы себе задаете, определяют то, как изменяется ваше восприятие окружающего мира.

Готов спорить, что это определяет и наши расхождения во мнениях относительно внутреннего взгляда на мир. Есть промышленники, которые воспринимают мир как нечто легко разрушаемое или непоколебимое, и есть люди творческого склада ума, которые видят мир как вереницу проектов, которые необходимо реализовать, и связей, которые нужно установить. И сам факт, заработают ли эти проекты, не так важен, как процесс их создания. Представители индустриального века любят, чтобы все было функциональным, все работало, их восхищает высокий уровень компетентности, так что мысль о том, чтобы что-то разрушить с целью построить новое, воспринимается ими как угроза.

Промышленник задумывается о том, чем это может угрожать ему или как это можно использовать для постепенного усовершенствования уже имеющихся у него систем.

Творческий же человек прикидывает, как это разрушить или есть ли какая-либо благоприятная возможность все изменить и дать толчок новому. Но главным вопросом будет такой: «Насколько это интересно?»

Писатель Кэссиди Дейл отмечает, что многих людей можно отнести либо к категории рыцарей, либо к категории садовников. Рыцари воспринимают мир как чреватое катастрофами противоречие, где есть победители и побежденные, борьба и противоборство, правые и неправые. Садовники же, наоборот, инстинктивно ищут способы для исцеления, приобщения, примирения и духовного развития людей, с которыми они сталкиваются. Это различие точек зрения влияет на все: как и что люди покупают в магазине, как они молятся (или не молятся) и как голосуют.

Арнольд Тойнби описал формы людского мировоззрения, господствовавшие у десятков разных цивилизаций на протяжении многих тысяч лет, и разделил их все на культуры, ориентированные на победителей и побежденных, и те культуры, которые предпочитают сосредоточиваться на ответах на возникающие вопросы.

Ни в одном поколении нет таких несгибаемых идеалистов, которые видели бы окружающий мир точно таким, «как предначертано». Но верно и то, что это мировоззрение проникает глубоко в душу человека и изменяет ее – изменяет то, как вы интерпретируете все происходящее вокруг нас, как глядите на окружающих людей и даже как читаете эту книгу.

Если вы не смотрите на мир глазами творческого человека, то никогда по-настоящему не сможете принять революцию, которая происходит вокруг вас. Благоприятная возможность (и вызов) состоит в том, чтобы временно отказаться от привычной подозрительности, надеть темные очки (а может, и берет художника) и представить, что могло бы случиться, если бы вы увидели мир единения людей, а не полный проблем, которые нужно решать.

Несколько вопросов относительно мировоззрения, которые стоило бы рассмотреть

● «Как я мог бы получить больше?» в сравнении с

● «Как я мог бы больше дать людям?»

● «Как я могу гарантировать успех?» в сравнении с

● «Как рискнуть, не боясь неудачи?»

● «Где путеводная карта?» в сравнении с «Где непроходимые дебри?»

● «Достаточно ли у меня денег?» в сравнении с «Достаточно ли я вложил сил и времени в творчество?»

Ну и где же вы, боги?

Работа в прежнее время: собирайте хлопок, косите сено, грузите баржи. Заполните эту анкету, выполняйте эти инструкции, пройдите эту аттестацию.

Работа сейчас: начните что-нибудь делать, постарайтесь что-то понять. Установите связь с людьми. Позвоните по телефону. Спрашивайте. Учитесь. Повторяйте. Рискуйте. Откройте двери для нового. Что дальше?

Работа в прежнее время уподобляла нас механизмам. Работа сейчас подошла бы для мифических богов. Боги способны изменить все.

Боги сами создают свою судьбу. Боги отвечают за свой выбор. Боги наделены властью и свободой, чтобы распорядиться этой властью.

История Элен Келлер – это тоже миф

Конечно же, Элен Келлер – реальный человек, она жила и вдохновляла нас своим примером. Но теперь, так же как и Майлз Дэвис, Галилей и Джон Браун, она стала мифическим образом; история о ее невероятной стойкости сделала ее почти нереальной личностью, призванной вселять в нас надежду.

Двадцать пять веков назад древнегреческий философ Эвгемер утверждал, что все мифы создаются на примерах жизни реальных людей, царей и святых. Указывая на могилу Зевса, он отмечал, что истории, которые люди рассказывали друг другу, имели целью вдохновить нас подняться над своей обыденной сущностью.

Цель мифов не в том, чтобы дать нам почувствовать свою отделенность от богов, а чтобы заставить нас понять, что мы тоже способны совершать такие великие подвиги, какие совершали они.

Мифы – это древние истины о том, на что мы способны

Наши боги так похожи на нас!

Божества, которых мы создаем, во многом подобны нам, только в нашем лучшем проявлении. Геракл, сын Зевса, представлен как образ идеального мужчины. Внешне он выглядит так, что мог бы красоваться на обложке какого-нибудь журнала, рекламирующего совершенное мужское тело, или мог бы сойти за образцового спецназовца. И неважно, ходил ли когда-то по земле Геракл или нет, внутри нас тоже есть малая толика от этого героя древности.

Давайте теперь посмотрим на Омоикане – японское божество, олицетворяющее мудрость и проницательность. Он умеет принимать нужные решения, и мы тоже могли бы это делать, если бы только у нас было для этого время. В какой-нибудь удачный день мы приобщаемся к его проницательности, к его способности видеть мир таким, каков он есть.

Супермен, Тор, Моисей, Афина, Джордж Гершвин, Томас Эдисон – все они, каждый по-своему, демонстрируют черты человека с большой буквы, и это есть в каждом из нас. Мы знаем, что при определенных условиях тоже способны на это: быть сильными, хладнокровными или щедрыми. Наши боги помогают нам развивать в себе подобные качества, потому-то мы их и придумали, потому-то мы и чтим их, и эти образы находят отклик в нашей душе. Они постоянно живут в нас.

И все же мы не находим подходящих слов, чтобы описать те качества, которые делают нас похожими на богов. Мы не знаем, как выразить то, что можно сделать «мифологически», чтобы слетела вся лишняя шелуха и осталось только божественное.

Ошибка Икара учит нас стараться даже не думать об этом. И это глубоко проникает в нашу душу, предупреждая о том, как опасно дерзновение.

Но слишком поздно.

Мы уже создали такой мир, где единственный правильный выбор – это как раз дерзновение и где будущее принадлежит тому, кто хочет поступать подобно богам в наших мифах. Остается только подыскать слова, чтобы охарактеризовать это.

Камиваза – так называют это японцы.

Камиваза требует, чтобы мы заключили в свои объятия все человечество

Смеем ли мы вести себя как боги?

Японский термин «камиваза», как и большинство самых важных слов, не имеющих эквивалентов в нашем языке, очень трудно перевести. Самый простой перевод – это слово «богоподобный».

Когда мы отбрасываем прочь сомнения и уловки, когда принимаем на себя инициативу и даем выход творческому порыву, тогда к нам и приходит камиваза. Чистота действия без осознанного контроля – вот в чем суть. Бегун, который хочет посостязаться с камивазой, должен бежать честно, правильно, бежать, как бежали бы боги.

Но как мы смеем! Как мы можем осмелиться пренебречь советами мудрого Дедала: не подлетать слишком близко к солнцу, отказаться от привычного смирения в поисках чего-то недостижимого?

Как мы смеем дерзать?

Желание дерзать делает нас богоподобными, в результате мы становимся настоящими людьми.

Прошу вас, давайте не будем говорить о смирении

В нас так много смирения. Мы нарастили столько слоев пропаганды, чтобы укрепить это чувство ложного смирения у работника из категории мелких сошек, который согласен сидеть и не высовываться, у прилежного ученика, который не задает учителю трудных вопросов, и у художника, который из страха кого-то обидеть прячет свои картины.

Даже Оруэлла смущало проявление эгоизма в его собственных сочинениях: «Огромная масса людей, в общем, не отличается самолюбием. Люди после тридцати считают, что пора уже остепениться – отказаться от индивидуальных амбиций, и часто действительно забывают о своей индивидуальности. Живут в основном для других или просто тянут лямку и задыхаются под грузом нелюбимой работы. И лишь меньшинство одаренных, волевых людей принимают решение жить своей собственной жизнью».