Бхагван Раджниш - Дао. Три сокровища. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 2 Страница 20

Когда вы входите в него, вы чувствуете себя так, будто не ели много дней. Итак, это правда, но насчет точного количества чапати вам придется спросить Вивек. Шестнадцать или нет — я в этом не авторитет.

Последний вопрос:

«Всякий раз, когда наступает определенное ощущение открывания и определенного покоя, меня одолевает сильное беспокойство и депрессия, и они утомляют меня. Это кажется порочным кругом. Как к этому относиться?»

Так происходит всегда, это естественно, это не порочно. Когда вы счастливы, очень счастливы, вы на вершине, за которой неожиданно появляется долина. Долины всегда соседствуют с вершинами, и вы не можете быть вечно на вершине, вы вскоре спуститесь в долину, в глубокую депрессию. Если вы ощущаете необыкновенный прилив энергии, вскоре наступит утомление.

Противоположное всегда таится за углом. Так должно быть, потому что противоположное — это не противоположное, а дополнение. Если вы постоянно в течение долгого времени счастливы, это будет слишком сильным возбуждением, оно может подвести к пределу, и это может быть опасно для жизни. Вы должны быть отброшены опять в печаль. Печаль — это расслабление, это не предел, это как ночь, идущая вслед за днем: утомленный, вы засыпаете.

Это не порок, это естество, и у природы своя собственная экономика. Итак, что же делать? Не нарушайте цикл. Единственно, что вы можете сделать, когда будете на вершине: не считать вершину вершиной. Когда вы вполне счастливы, помните, что это только ваше настроение, а не вы, атмосфера, окружающая вас, а не вы. Когда идет дождь, вы не думаете, что вы — дождь. Когда дождь прекращается и опять появляется солнце, вы не думаете, что вы — солнце или солнечный свет... Что-то происходит вокруг вас. То же самое внутри вас. Помните: счастье — словно дождь или солнечный свет, это атмосфера, настроение в вас, окружение, но не вы. Вы — наблюдатель, свидетель, который знает, что теперь все прекрасно. Если вы наблюдатель, вы всегда помните, что рано или поздно последует противоположное. Вы уже готовы к нему.

Если вы уже готовы к нему, оно не будет таким угнетающим, его тяжесть не будет такой громадной. И печаль не будет так тосклива. И понемногу, постепенно, вершина и долина станут сходиться ближе, ближе, и настанет момент, когда вершина исчезнет и долина исчезнет, вы будете на ровной земле. Эта ровная земля — это и не счастье, и не несчастье, мы называем это по-другому, мы называем это блаженство, ананд. Это не счастье. Блаженный человек счастлив не так, как обычно. Он абсолютно спокоен и тих, без тени возбуждения. Это также и не печаль, потому что блаженный человек тих, но не печален. В блаженном человеке печаль и счастье встретились, они подошли к гармонии. Все, что есть прекрасного в печали — и помните, что в печали много прекрасного — и все, что есть прекрасного в счастье, теперь вместе. И все, что есть плохого в счастье, — а там есть много плохого, и все, что есть плохого в печали, — конечно же вы знаете, что в ней есть много плохого, — все проходит.

Что есть хорошего в счастье? Чувство эйфории. Что есть плохого в счастье? Возбуждение, так как всякое возбуждение утомительно. Возбуждение — это расточение энергии, возбуждение — это лихорадка, возбуждение — это беспокойство, это не здоровое состояние дел. Этой лихорадки нет у блаженного человека. Он будет счастлив, но не в лихорадке. Не будет возбуждения, и вы не сможете узнать, счастлив он или нет.

Если вы встретите будду, вы не сможете понять, счастлив он или нет: он так тихо счастлив, что внешне не показывает этого, он так глубоко счастлив, что снаружи это не видно. Его счастье — это не счастье бури, его счастье — это тихое озеро.

В печали плохо то, что вам очень тоскливо, тяжело. У блаженного человека нет тоски. Он невесом, он совсем не имеет веса. Он не ходит по земле, он летает, у него есть крылья. Он невесом, гравитация не воздействует на него. Он словно перышко.

А что есть хорошего в печали? Глубина. Печаль очень глубока, никакой смех не глубок так, как печаль. Смех не бывает так глубок как печаль, потому что смех всегда поверхностный, языческий, немного грубый. В печали есть собственная трезвость, собственная глубина, печаль - глубокое чувство, это печаль долины, очень глубокая и пронзительная. Блаженный человек находится в глубине, в святости.

Он — и то и другое, и не то и не другое. Он превосходит и то и другое и является их гармонией. Блаженный человек — это чудо, редкая комбинация противоположностей, редкий синтез противоположностей.

Итак, не думайте об этом как о пороке, это естественно. Все, что вам надо делать, это помнить, что вы отделены от этого. Когда вы счастливы, Думайте о том, что счастье окружает вас, бурлит вокруг, вокруг вас смех, сотрясающий вас до корней, но оставайтесь начеку. Не отождествляйте себя с настроением. Не становитесь настроением, оставайтесь наблюдателем, потому что наблюдатель всегда знает, что противоположное движется следом. Вскоре вы увидите, как приходит день и приходит ночь. Оставайтесь наблюдателем. Когда вы печальны, продолжайте наблюдать. Как проходит день, так пройдет и ночь; все проходит. После некоторого контроля за собой вы запомните, что вы отделены от этого, вы — ничто; ни то и не другое. Вот так впервые вы станете блаженны. Теперь вы знаете, что несчастье не может обеспокоить вас и счастье не может потревожить вас. Вы достигли безмятежного состояния, состояния блаженства. Это цель всех будд.

Глава 5

О КАЧЕСТВАХ ДАОСА

25 июня 1975

«Когда люди высшего типа слышат о Дао (истине),

они упорно стараются жить в соответствии с ней.

Когда заурядные люди слышат о Дао, кажется,

что они понимают и не понимают ее.

Когда люди низшего типа слышат о Дао,

они громко смеются.

Если бы над ним не смеялись,

оно было бы не Дао.»

«Существует распространенное высказывание:

понимающие Дао кажутся безрадостными от понимания;

продвинувшиеся в Дао кажутся откатывающимися назад;

идущие по ровной тропе Дао кажутся взлетающими вверх

и падающими вниз.»

«Выдающаяся личность похожа на пустую, заурядную.

Абсолютно белое похоже на тусклое.

Великая личность похожа на незрелую.

Сильная личность похожа на слабую.

Истинное достоинство похоже на поруганное.»

Величайшей фикцией, с которой я столкнулся, является человечество. Ничего подобного в природе не существует. Существует столько человеческих типов, сколько существует людей, человечество — не один тип. Каждый человек настолько отличен от другого, что человечества не существует. Это только слово, абстракция.

Внешне вы кажетесь похожими, но это не так, и фикцию нужно отбросить; только тогда вы сможете глубже проникнуть в сущность человека. Ни одна древняя психология не верила в то, что человечество существует. В самом деле, если мы прибегнем к классификации, то увидим, что все древние психологи классифицировали человека по трем типам: сатва, раджас, тамас. Лао-цзы не дает названий, но также делит человечество на три типа, как раз то же самое.

Эти три классификации тоже относительны. Нам приходится классифицировать, чтобы понять, иначе человеческих типов было бы столько, сколько людей: каждый человек сам по себе целый мир. Но эта классификация помогает понять многое из того, что без нее было бы невозможно понять.

Постарайтесь понять классификацию насколько это возможно.

«Когда люди высшего типа слышат о Дао (истине),

они упорно стараются жить в соответствии с ней.

Когда заурядные люди слышат о Дао,

кажется, что они понимают и не понимают ее.

Когда люди низшего типа слышат о Дао,

они громко смеются.

Если бы над ним не смеялись, оно было бы не Дао.»

Первый — это сатва, второй — раджас, третий — тамас.

Когда человек высшего типа слышит Дао, неожиданно он чувствует свое созвучие с ним. Для него это не интеллектуальное понимание, вся суть его трепещет от новой песни, он слышит новую музыку. Когда он слышит истину, она неожиданно совпадает с его душевным строем, и он уже не тот, что был до нее, — только услышав, он уже становится совершенно другим человеком. Не то, чтоб он использовал свой интеллект для понимания, это было бы замедлением понимания. Человек высшего типа понимает немедленно, без всяких временных барьеров. Слыша истину, он уже понимает ее, при самом слышании о ней. Ему не требуется привлекать к этому свой интеллект, нет, его можно отложить; все его существо понимает ее, а не только его интеллектуальная часть. Не только его душа, его ум, но даже тело его трепещет по-новому. Новый танец вошел в его существо, и он уже не может быть прежним.