Пол Таф - Как дети добиваются успеха Страница 21

Когда впервые знакомишься с Домиником Рэндольфом, директором Riverdale, он кажется довольно странным персонажем для главы заведения, имеющего столь высокий статус и традиции. Он производит впечатление бунтаря, нарушителя спокойствия, даже в какой-то мере эксцентрика.

Каждый день он приходит на работу в черном костюме с узеньким галстуком, и этот наряд вкупе с его отстраненной манерой поведения и летящими седеющими волосами заставляет предположить, что он мог играть на саксофоне в какой-нибудь ска-команде[10] в 1980-х (этому впечатлению способствует еще и английский акцент).

Рэндольф – великий мыслитель, постоянно охотящийся за новыми идеями, и когда разговариваешь с ним, кажется, что присутствуешь на конференции TED[11], которую целиком проводит один человек. Речь его пересыпана ссылками на самые последние работы психологов-бихевиористов, гуру менеджмента и теоретиков дизайна.

Став в 2007 году директором, он поменялся кабинетами со своей секретаршей: она получила внутреннее святилище, в котором восседали предыдущие директора, а он переоборудовал маленькую комнатку приемной в свое собственное, открыто концептуальное рабочее пространство, увешав стены белыми досками, на которых набрасывал идеи.

Однажды, когда я пришел к Рэндольфу, одна стена оказалась совершенно голой, если не считать одинокого листка белой бумаги. На листке был напечатан черный вопросительный знак.

Для директора школы с таким ярко выраженным соревновательным духом Рэндольф, которому едва перевалило за пятьдесят, удивительно скептически высказывается о многих основных элементах современного американского образования «с высокими ставками».

Вскоре после своего назначения в Riverdale он отказался от классов с продвинутыми программами по предметам; он поощряет учителей ограничивать домашние задания, которые они задают ученикам; он говорит, что стандартизированные тесты, прохождения которых Riverdale и другие частные школы требуют перед тем, как принять учеников в отделение детского сада и в среднюю школу, – это «совершенно несправедливая система», поскольку эти тесты оценивают учеников почти исключительно по уровню интеллекта.

– При упоре на тесты, – говорил Рэндольф, когда я однажды осенним днем сидел у него в кабинете, – мы упускаем некоторые другие серьезные составляющие того, что значит «быть успешным человеком». И самое важное недостающее звено – это характер.

– В Америке всегда существовало представление, что, будь ты первопроходцем в старом фургоне или человеком, приехавшим сюда в 1920-х годах из Южной Италии, если ты упорно трудишься и демонстрируешь настоящую выдержку, то сможешь преуспеть, – говорил он. – Как ни странно, теперь мы об этом забыли. Молодые люди, которым все дается без труда, которые получают по 800 баллов за SAT[12]… Боюсь, у них складывается впечатление, будто все, что они делают, великолепно. И в результате мы сами настраиваем их на неудачи в долгосрочной перспективе. Когда такие люди внезапно сталкиваются лицом к лицу с трудностями, они мгновенно чувствуют себя обманутыми. Я не думаю, что они воспитали в себе нужные качества, чтобы справляться с этим.

Как и Левин, Рэндольф в течение всей своей карьеры размышлял над вопросом, могут ли школы способствовать развитию хорошего характера – и как это делается. Ему часто казалось, что он одинок в своих поисках. В английском пансионе, в котором Рэндольф учился в детстве, воспитатели воспринимали как само собой разумеющееся, что их обязанность – воспитывать характер в такой же степени, в какой они преподают математику или историю. Однако когда Рэндольф переехал в США, он обнаружил, что американские педагоги с гораздо меньшей охотой говорят о характере, чем их британские коллеги. В течение многих лет он следил за обсуждением проблемы характера в национальном масштабе (или, по крайней мере, того, что выдавалось за характер), но ему всегда казалось, что эта дискуссия далека от нужд школы.

В 1980-х годах Уильям Беннет выступил в защиту достоинства педагога, но эта кампания, по мнению Рэндольфа, вскоре стала слишком политизированной, заключив союз с неоконсерваторами. Его заинтриговали исследования эмоционального интеллекта в 1990-х годах, о которых писал Дэниэл Гоулман, но его теории казались Рэндольфу слишком «мягкотелыми», слишком романтическими, чтобы служить основой для практической системы обучения.

– Я искал нечто серьезное, не являющееся прихотливой фантазией, нечто такое, что могло бы действительно привести к изменению школьной культуры, – говорил Рэндольф.

Зимой 2005 года он прочел книгу «Как научиться оптимизму» и начал интересоваться областью позитивной психологии. Он перечитал работы не только самого Селигмана, но и двух его близких сотрудников – Кристофера Питерсона из Мичиганского университета и Анджелы Дакворт, одной из лучших протеже Селигмана в университете Пенна.

В то время Рэндольф был заместителем директора в Лоренсвиле; это частная дневная школа и пансион неподалеку от Принстона, штат Нью-Джерси. Он договорился о встрече с Селигманом в Филадельфии. Так случилось, что в то же утро, когда Рэндольф проделал свой 40-мильный марш-бросок на машине к Селигману, тот назначил встречу и с Дэвидом Левиным. Оба педагога прибыли в его офис почти одновременно, и Селигман интуитивно решил объединить эти две встречи, пригласив заодно присоединиться к ним и психолога Питерсона, который тоже в тот день приехал в Пенн. Между ними развернулась дискуссия по вопросам психологии и образования. И эта встреча стала началом долгого и плодотворного сотрудничества.

4. Сильные стороны характера

Левин и Рэндольф приехали в Филадельфию, предвкушая беседу об оптимизме, но Селигман удивил обоих, показав им другую, совершенно новую книгу, которую они с Питерсоном только что закончили: «Сильные стороны характера и положительные качества: Справочник и классификация» (Character Strength and Virtues: A Handbook and Classification).

Бестселлеры, которые Селигман публиковал прежде, были сравнительно тонкими брошюрками по популярной психологии под заголовками, рассчитанными на то, чтобы зацепить взгляд случайного прохожего в книжной лавке в аэропорту (к примеру, «Как изменить ваше мышление и вашу жизнь!»). Но «Сильные стороны характера» оказались 800-страничным ученым трудом, который весил под два килограмма и продавался оптом по 80 долларов.

Эта книга должна была, по мнению авторов, стать «учебником психического здоровья» – своего рода зеркальным отражением «Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам» (Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders, или DSM), авторитетной таксономии психиатрических заболеваний, которая стоит на книжной полке у каждого психотерапевта и психиатра.

Книга «Сильные стороны характера» была попыткой официально ввести в обиход «науку о хорошем характере». Иными словами, она была именно тем, что искали Рэндольф и Левин, даже если ни один из них по-настоящему об этом не догадывался.

«Характер» – одно из тех слов, которые осложняют любой разговор, в основном потому, что для разных людей это слово означает очень разные вещи. Его часто используют, чтобы указать, что человек придерживается определенного набора ценностей. В викторианской Англии человеком с хорошим характером считался тот, кто демонстрировал такие добродетели, как целомудрие, бережливость, чистоплотность, набожность и соблюдение социальных приличий. На американском фронтире – границе освоения Дикого Запада – хороший характер был в большей степени связан с мужеством, самодостаточностью, изобретательностью, трудолюбием и упорством.

Но Селигман и Питерсон желали в своей книге преодолеть все эти исторические разночтения, идентифицировать качества, которые ценятся не только в современной североамериканской культуре, но и в каждом обществе и во все времена.

Они сверялись со всевозможными работами, от Аристотеля до Конфуция, от Упанишад до Торы, от «Справочника бойскаута» до профилей покемонов, и со временем составили список из 24 сильных черт характера, которые сочли универсально уважаемыми.

Одни качества этого списка мы считаем традиционно благородными чертами – это храбрость, гражданственность, справедливость, мудрость и цельность. Другие, такие как любовь, чувство юмора, энергичность и умение ценить красоту, уводят нас в эмоциональную реальность. Третьи больше связаны с повседневными человеческими взаимодействиями – например, социальный интеллект (способность распознавать межличностную динамику и быстро адаптироваться к различным социальным ситуациям), доброта и умение быть благодарным.