Иосиф Телушкин - Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова Страница 22

Мудрые родители следуют совету Талмуда: «Кто мудр? Тот, кто предвидит грядущие последствия своих поступков»[86] – и помнят о том неимоверном влиянии, которое могут оказать слова на жизнь детей.

10. Цена общественного унижения

Около восемнадцати столетий назад, раввин Иуда Принц, ведущий ученый Израиля своего времени, излагал важное учение, когда вдруг условия стали невыносимыми: один из слушателей, изрядно наевшись чеснока, испустил столь отвратительный запах, что раввин не мог сосредоточиться. Раввин Иуда резко прервал свою речь и закричал: «Кто наелся чеснока – выйдите отсюда!»

Почти тут же раввин Хийя, ученый чуть менее видный, чем лектор, встал со своего места, чтобы выйти. Многие слушатели, подавленные таким прилюдным унижением раввина Хийя, последовали за ним. В результате занятие пришлось отменить.

На следующее утро сын раввина Иуды встретился с раввином Хийя и выразил свое осуждение того, что тот сорвал лекцию его отца.

«Бог простит, если я когда-либо причинил неприятности твоему отцу», – ответил раввин Хийя.

«Как вы можете отрицать свой поступок? – спросил сын. – Разве вы не встали, когда отец велел выйти тому, кто наелся чеснока?»

«Я встал только для того, чтобы не допустить общественного унижения человека, чей запах дыхания так напряг твоего отца. Поскольку я уже имею определенное положение среди раввинов, то решил принять на себя то унижение, когда с кем-то прилюдно так обращаются. Представь, что было бы, если человек, наевшийся чеснока, имел более низшее положение чем я, или, что еще хуже, оказался учеником. Тот человек был бы глубоко унижен прилюдно и, скорее всего, стал бы предметом насмешек».{13}

До сих пор мы рассматривали, что влекут за собой резкие слова, высказанные в гневе или в качестве замечания. А как быть с той непреднамеренной жестокостью, к которой все мы так склонны? В указанном выше примере раввин Хийя беспокоится не только о чести человека, наевшегося чеснока. Он также хотел уберечь раввина Иуду от совершения одного из серьезнейших проступков в иудаизме – унижения другого человека.

«Позорить прилюдно ближнего своего – подобно пролитию крови его», – учит Талмуд.[87] Подобная параллель приемлема, поскольку лицо посрамленного человека бледнеет, словно от него отливает кровь.

Отрицательное отношение к мысли о публичном посрамлении других, похоже, не особо распространено среди современных журналистов, видных общественных деятелей, лиц, формирующих общественное мнение и, коли на то пошло, обычных граждан.

В 1959 году известный предприниматель сделал пожертвование в полмиллиона долларов на счет университета в Сент. Луисе (штат Миссури). Газета «St. Louis Post-Dispatch» взялась написать о нем статью. Журналисты вскоре обнаружили, что этот человек отсидел три тюремных срока, в общей сложности около десяти лет, за подлог документов, кражу и мошенничество. За тридцать пять лет, прошедших с окончания последнего срока, его послужной список не имел ни единого пятнышка, и ФБР освободило его от работ по возмещению ущерба. Более того, не было ни единого повода считать, что его нынешнее состояние, включая полмиллиона долларов, подаренных университету, было заработано с нарушением закона.

Тем не менее, статья, которая должна была стать хвалебной, вышла под заголовком: «[Такой-то] … – экс-заключенный». Сын и жена, ничего не знавшие о его криминальном прошлом, назвали статью «ужасной», на что главный редактор газеты Раймонд Л. Кроули ответил: «Я думаю, история говорит сама за себя».[88]

Нравственный стандарт Талмуда разительно отличается от стандартов Кроули. «Если человек раскаялся, нельзя говорить ему: «Вспомни о своих прошлых делах».[89] Нет нужды говорить: распространять среди других то, что ставит его в неловкое положение, если его последующее поведение было безупречным, – еще более преступно.

Статья в «St. Louis Post-Dispatch» принесла вред не только тому человеку и его семье, а гораздо большему числу людей, она оказала деморализующее влияние на тех, кто пытался порвать со своим прошлым. Она показала им, что как бы упорно они ни старались, посредством тяжелой работы, щедрых пожертвований, занимаясь благотворительностью, они на всю жизнь останутся связанными с наихудшими поступками своей жизни и никогда не смогут вернуть себе доброе имя. Разве только одно это не в состоянии заставить человека поверить, что пытаться что-то изменить в жизни – бессмысленно?

Ирония «разоблачительной» статьи, опубликованной «St. Louis Post-Dispatch», достаточно глубока. Много лет тому назад суд обоснованно наказал человека за совершенное злодеяние. Теперь же газета наказала его за совершенное благодеяние.

Этот случай необычен. Как правило, журналисты и газеты стараются не выступать с унижением в адрес того, на кого они не держат зла. Гораздо чаще журналисты, как и большинство из нас, склонны позорить тех, к кому они испытывают злобу.

Стремление унизить соперников в особенности распространено в политике. Когда Том Турнипсид из Южной Каролины баллотировался в Конгресс в 1980 году, его соперник от Республиканской партии раздобыл и предал огласке свидетельство, что у Турнипсида как-то случилась тяжелая депрессия, от которой он лечился электрошоком. Когда Турнипсид в ответ выступил с обвинениями, говоря о нравственной стороне предвыборной кампании своего соперника, Ли Атвотер (ставший позднее известен как руководитель президентской кампании Джорджа Буша в 1988 году, а в то время занимавший должность руководителя предвыборной кампании Республиканской партии в Южной Каролине) заявил, что не собирается отвечать человеку «на взводе».[90]

Насколько нелепым было это вторжение в личную жизнь другого человека, это заявление, которое публично унижало другого! Атвотер внушил читателям ужасный наглядный образ, который мог испортить их отношение не только к Турнипсиду, но и к любому, кто прошел курс электрошоковой терапии.

Не удивительно, что, когда спустя лет десять Атвотер сам столкнулся с воспалением мозга, которое нельзя было оперировать, и ему было назначено лечение этим неприятным медицинским прибором, он написал Турнипсиду письмо, в котором приносил тому свои извинения.

В современной Америке юристы, представители одной из самых престижных и высокооплачиваемых профессий, часто унижают тех, кто противостоит им в судебном разбирательстве. В частности, среди адвокатов по уголовным делам унижение свидетеля, выступающего против их подзащитного, иногда рассматривается в качестве единственного действенного средства показать несостоятельность его свидетельских показаний. Сеймур Вишман, известный и успешный адвокат по уголовным делам, вспоминает трудный случай, когда ему пришлось защищать клиента, обвиняемого в изнасиловании и содомии медсестры.

Хотя у Вишмана не было причин предполагать, что медсестра сфабриковала свое заявление, он был в восторге, когда обнаружил, что врач, обследовавший женщину в полиции, не написал в своем отчете о физических доказательствах применения против нее силы. Это упущение позволило адвокату обвиняемого подвергнуть женщину особо агрессивному перекрестному опросу, изобиловавшему унизительными и порочащими ее вопросами:

Вишман: Действительно ли, что, встретив подзащитного в баре, вы спросили, не хочет ли он хорошо провести время?

Свидетельница: Нет, это ложь.

Вишман: Действительно ли, что вы пригласили его и трех его друзей к себе домой и хорошо проводили время?

Свидетельница: Нет!

Вишман: А после того, как вы хорошо провели время, разве вы не потребовали денег?

Свидетельница: Такого не было!

Вишман: Действительно ли единственной причиной вашего иска является злость оттого, что вам не заплатили?

Свидетельница: Нет! Нет! Это ложь!

Вишман: Вы заявляете, что подверглись изнасилованию и содомии. Будучи медсестрой, вы хорошо представляете, какие следы должны остаться на теле женщины после подобного нападения. Знаете ли вы, госпожа Льюис, что полицейские врачи не обнаружили свидетельств применения против вас силы или нанесенных вам травм?

Свидетельница: Я не знаю, что нашли врачи.

После того, как процесс закончился, Вишман был горд, когда главный присяжный заседатель поздравил его с тем, как он «блестяще» справился с женщиной. Он почувствовал себя гораздо менее гордым, когда через полгода встретился с медсестрой на ее рабочем месте. Узнав Вишмана, она начала кричать: «Это тот самый негодяй, который так обошелся со мной!»[91]

Понятно, что она имела ввиду не изнасилование и содомию, а то вербальное «изнасилование», которое совершил с ней адвокат. Вишман потом сказал, что эта встреча повергла его в шок и вызвала чувство вины.