Бхагаван Раджниш - Храбрость Страница 23

Деньги нужны. Это потребность. Дом, несомненно, нужен. Это потребность. Я не аскет и не говорю вам разрушить свои дома и бежать в Гималаи. Дом нужен – но дом нужен для тебя. Не понимай это неправильно.

Насколько я вижу людей, все стоит вверх тормашками. Они существуют так, словно они нужны для дома. Они продолжают работать для дома. Как будто они нужны для счета в банке – они просто продолжают собирать деньги, и в конце концов умирают. А они никогда не жили. Они не испытали ни единого мгновения пульсирующей, бурлящей жизни. Они были заключенными в защищенности, знакомом, респектабельном.

Тогда, если тебе скучно, это естественно.

Люди приходят ко мне и говорят, что чувствуют, что им скучно. Они чувствуют, что им надоело, что они застряли, что делать? Они думают, что просто повторяя мантру, они станут живыми. Это не так просто. Им придется изменить весь стиль жизни.

Люби, но не думай, что завтра женщина будет тебе доступна. Не ожидай. Не низводи женщину до жены. Тогда ты живешь опасно. Не низводи мужчину до мужа, потому что муж - это уродливо. Пусть твой мужчина будет твоим мужчиной, а твоя женщина – твоей женщиной, но не делай завтрашний день предсказуемым. Ничего не ожидай, и будь готов ко всему. Именно это я подразумеваю, когда говорю «жить опасно».

Что нам делать? Мы влюбляемся в женщину и тут же бежим в суд, в регистрационное бюро, в церковь, чтобы пожениться. Я не говорю не жениться. Это формальность. Хорошо, удовлетвори общество, но в глубине своего ума не владей женщиной. Никогда, ни на мгновение не говори: «Ты мне принадлежишь». Потому что, как человек может тебе принадлежать? И когда ты начинаешь владеть женщиной, она начинает владеть тобой. Но вы оба больше не в любви. Вы просто давите и убиваете друг друга, парализуете друг друга.

Люби, но не позволяй своей любви деградировать до брака. Работай – работа нужна – но не позволяй работе стать твоей единственной жизнью. Игра должна оставаться в твоей жизни, быть центром твоей жизни. Работа должна быть средством к этой игре. Работай в офисе, работай на фабрике, работай в магазине, но только чтобы было время, возможность играть. Не позволяй жизни быть низведенной до рабочей рутины – пусть целью будет игра!

Игра означает, делать что-нибудь просто ради самого этого. Если ты наслаждаешься большим количеством вещей ради них самих, ты будешь более живым. Конечно, твоя жизнь всегда будет в опасности, в риске. Но именно такой и должна быть жизнь. Риск это ее часть. Фактически, лучшая ее часть – это риск, самая лучшая. Самая красивая часть – это риск. Это риск в каждое мгновение. Ты можешь не осознавать... Ты вдыхаешь, выдыхаешь, это риск. Даже в выдохе – кто знает, войдет ли внутрь следующее дыхание? Это не определенно, не гарантировано.

Но есть некоторые люди, религия которых – безопасность. Даже если они говорят о Боге, они говорят о Боге, как о высшей безопасности. Если они и думают о Боге, то лишь потому, что боятся. Если они и идут молиться и медитировать, то лишь затем, чтобы оставаться «на хорошем счету» – в хорошем списке Бога: «Если есть Бог, он узнает, что я регулярно ходил в церковь, регулярно поклонялся. Я могу в этом присягнуть». Даже их молитва – только средство.

Жить опасно, значит жить жизнь, как будто каждое мгновение последнее. Каждое мгновение имеет внутреннюю ценность, и ты не боишься. Ты знаешь, что есть смерть, принимаешь тот факт, что есть смерть, и не имеешь ничего против смерти. Фактически, ты идешь и встречаешь смерть лицом к лицу. Ты наслаждаешься этими мгновениями встречи со смертью – физически, психологически, духовно.

Наслаждаясь этими мгновениями, ты приходишь в прямой контакт со смертью – когда смерть становится почти реальностью – вот что я подразумеваю, когда говорю жить опасно.

Храбрые идут напролом. Они ищут опасных возможностей. Их жизненная философия – не философия страховой компании. Их жизненная философия – философия скалолаза, каскадера, серфера. И не только снаружи они скользят по волнам, но и во внутренних морях. И не только снаружи они взбираются на вершины Альп и Гималаев; ищут они и внутренних вершин.

Но помни одно: никогда не забывай искусство рисковать – никогда, никогда. Всегда оставайся способным рисковать. Где бы ты ни нашел возможность рискнуть, никогда не упускай ее, и ты никогда не будешь в проигрыше. Риск это единственная гарантия того, что ты будешь действительно жив.

Что бы ты ни делал, жизнь это тайна

Уму довольно трудно принять, что есть нечто необъяснимое. Ум полон безумного стремления все объяснить... если не объяснить, то, по крайней мере, отмахнуться! Все, что остается загадкой, парадоксом, продолжает беспокоить ум.

Вся история философии, религии, науки, математики имеет один и тот же корень, один и тот же ум – один и тот же зуд. Ты можешь почесаться определенным образом; кто-то другой сделает это по-другому... но этот зуд нужно понять. Этот зуд – верование, что существование не таинственно. Ум может чувствовать себя как дома, только если существование разъяснено.

Религия сделала это, создав Бога, Святого Духа, Единородного сына; разные религии делали разные вещи. Это их способы закрыть незакрываемые прорехи; что бы ты ни сделал, прореха сохраняется. Фактически, чем больше ты ее покрываешь, тем более она подчеркнута. Само твое усилие показывает страх, что кто-то увидит это прореху.

Когда я был ребенком, это происходило каждый день, потому что я любил лазать по деревьям, и чем выше было дерево, тем больше это приносило радости. И, естественно, много раз я падал с деревьев; у меня до сих пор шрамы от этих царапин где-то на ногах и на коленях. Поскольку каждый день я лазал по деревьям, моя одежда постоянно была порвана. И моя мать говорила:

- Не ходи гулять с этой дыркой. Позволь мне ее заштопать.

- Нет, – говорил я, – не нужно штопать.

- Но люди подумают... ты сын лучшего торговца одеждой в городе, но все время бродишь по всему городу в порванной одежде, и никто о ней не заботится.

- Если ты ее заштопаешь, – говорил я, – она станет уродливой. Прямо сейчас все видят, что дыра свежая. Я не вышел из дому с этой дырой. Она свежая, я просто упал с дерева. Но с твоей заплатой она будет выглядеть как старая вещь, которую я выдаю за новую.

Твоя заплата заставит меня выглядеть бедным, а моя разорванная рубашка заставляет меня выглядеть храбрым. Не волнуйся об этом. И каждому, кто мне что-то скажет, я могу бросить вызов: «Можешь пойти со мной к этому дереву, и если у тебя получится не упасть, только тогда у тебя будет право что-то сказать».

В Индии есть некоторые деревья, которые очень мягкие и легко ломаются. Одно из них называется джамун. У джамуна очень сладкие плоды, но это дерево вырастает очень высоким и очень слабым; его ветки могут сломаться в любой момент. И если не забраться достаточно высоко, нельзя получить самые лучшие фрукты, потому что те, что росли снизу, уже сорвали люди другого качества – те, кто не осмелился подняться выше десяти футов.

Если тебе хватит храбрости подняться на тридцать футов, там растут действительно сочные фрукты. Они сохраняются для тех, у кого есть храбрость. Но оттуда падение почти гарантировано. С этим ничего нельзя сделать, это не в твоих руках. Небольшой ветер... Ты можешь оказаться внизу очень быстро; целая ветка отламывается от дерева, и прежде чем ты что-нибудь можешь сделать, ты уже на земле.

Но моя мать никогда не могла понять мою идею. Я пытался ей объяснить:

- Это очень просто. Если ты не зашила мне рубашку, это просто значит, что разрыв свежий; это случилось только что. Но если рубашка зашита – это, несомненно, показывает, что дыра не свежая; ты вышел из дому в зашитой рубашке. Она выделяется больше, а я не хочу, чтобы меня считали бедным.

Она говорила:

- Я не могу понять, что у тебя за ум, потому что вес остальные в доме... когда у кого-то рвется рубашка или отрываются пуговицы, они приходят ко мне и говорят: «Мне нужно идти – сначала зашей дыру». Ты единственный... Я сама прихожу к тебе, и все же ты не хочешь, чтобы дыра была зашита.

- Нет, дело не в том, зашита ли дыра. Если хочешь, дай мне другую рубашку, я согласен. Зашитую рубашку я не буду носить. Если она останется незашитой, я буду носить ее целый год; нет никаких проблем, потому что дыра всегда свежая. Я могу всегда сказать, что только что упал с дерева.

Вся история ума, в разных его ветвях, делала эту штопку – особенно в математике, потому что математика это в чистом виде умственная игра. Есть математики, которые думают, что это не так, точно так же как есть теологи, которые думают, что Бог это реальность. Бог это только идея. И если бы у лошадей были идеи, их Бог был бы лошадью. Можно сказать с полной уверенностью, что он не был бы человеком, потому что человек был так жесток к лошадям, что его они могут воспринять только как дьявола, не Бога. Но тогда у любого животного будет свое представление о Боге, точно так же как свое представление о Боге у каждого человеческого существа.