Народное - ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРВИШЕЙ Страница 24

— А на какие средства я это сделаю? Они ответили:

— До каких пор ты будешь в этой стране? Поехали, придумаем что-нибудь.

Я сказал:

— Хорошо. Раз вы этого хотите, я поеду. У меня всего лишь собака, служанка и один сундук.

Для меня на корабле выделили место. Я пошел в город и доставил на корабль свой сундук и узнал, что корабль поднимет паруса завтра утром. Я попросил у товарищей разрешения сходить в город, пообещав, что приведу свою служанку и до завтрашнего утра обязательно вернусь на корабль.

Я пришел в город, добрался до жилища няни и сказал ей:

— Добрая моя матушка! Если будет твое согласие, я бы хотел поехать к себе на родину. С твоей помощью я надеюсь буду удостоен возможности еще раз приклониться к ногам малики. Завтра утром корабль отплывает. Не сможешь ли ты помочь мне достичь этой ночью предмета моих мечтаний.

Я долго просил и умолял ее, пока она не сжалилась надо мной.

Она сказала:

— Эй, аджамец! Ночью приди к такому-то месту вблизи гарема и жди там. Я пойду в гарем и сообщу об этом, может быть, судьба поможет твоему счастью.

Настала ночь, и я пошел к тому месту, о котором договорились, и стал ждать.

Когда няня сообщила малике о моей просьбе, она не согласилась допустить меня к себе, а няню оставила у себя. Поздней ночью она отпустила служанок спать, няне поручила какие-то дела, сама же, сменив одежду и захватив сундучок с драгоценностями, выбралась из гарема.

И вот в полночь появилась моя луноподобная в старой одежде служанки, вручила мне сундучок и пошла вперед. До самого моря мы нигде не останавливались. Дойдя до берега, наняли лодку и добрались до корабля. Эта преданная собака была на корабле. Увидев меня, она закружилась, запрыгала вокруг меня от радости.

Когда рассвело, матросы подняли якорь, натянули паруса, и корабль вышел в море. Все, радостные и довольные, вступили в беседу. Корабль, словно ветер, несся по морю...

Корабль благополучно плыл до самого позднего утра. Вдруг со стороны пристани мы услышали выстрел. Капитан велел спустить якорь. Все забеспокоились: что бы могло случиться и что задумал этот злодей, начальник пристани?

У некоторых торговцев были красивые служанки и они опасались, как бы начальник пристани не потребовал их. Поэтому из предосторожности запрятали их в сундуки. Я, последовав их примеру, тоже запрятал свою бесценную жемчужину в сундук. В это время к кораблю подплыла лодка, и начальник порта с отрядом воинов взошел на палубу.

О повелитель! А причиной его визита было то, что, когда настало утро, падишаха известили, что малики нигде нет. Шах, стараясь сохранить случившееся в тайне, благоразумно дает приказ всем часовым, стражникам, а должностным лицам направляет послание о том, что в его владениях каждый торговец и путешественник, имеющий служанку, должен показать ее ему и без его разрешения из страны не вывозить, потому что правителю нужны несколько красивых невольниц. Которая понравится — шах купит, если же нет — вернет хозяину.

Когда это повеление дошло до начальника пристани, он, опасаясь наветов своих недругов, дал залп, сел в лодку и приплыл к торговцам.

Начальник пристани, взойдя на корабль, сел на сундук одного невзрачного, лысого мужчины, который именно в этот сундук запрятал свою невольницу.

Когда начальник пристани сказал о цели своего прибытия, торговцы показали несколько служанок, находящихся в их услужении. Слуги начальника порта повели их к лодке. А тот лысый человек в это время стоял как раз напротив начальника. Последний шутя сказал ему:

— Хозяин, а где твоя служанка? Трус ответил:

— Господин, клянусь вашей бесценной головой, не я один спрятал невольницу. Большинство моих друзей попрятали служанок своих в сундуки.

Начальник порта осмотрел все сундуки, извлек всех служанок из них и усадил в лодку. Затем он собрал с торговцев двести туманов для оплаты труда перевозчиков и расходов на перевозку и, успокоив их обещанием, что вечером служанок покажут падишаху, за понравившихся заплатят их стоимость, и потом он разрешит кораблю плыть дальше, — сел в лодку и удалился.

Торговцы, огорченные и расстроенные, уныло молчали и глубоко задумались. Больше всех расстроился я. Изнывая от любви, с плачущими глазами, мучаясь сотней тревог, ожидал я наказания и пыток. Хуже всего было то, что я никому не мог рассказать о моем положении, и ругал себя за то, что пошел на этот риск, сердцем привязался к недостижимому и подверг себя такой опасности. Я сам разжег этот небывалый огонь и швырнул себя в самое пламя. Весь тот день я провел в слезах и горе...

Наступил вечер и от города стала приближаться лодка со служанками. Все торговцы обрадовались этому. Когда лодка пришвартовалась к кораблю, я увидел, что вернулись все служанки кроме моей луноликой. Слуги доставили капитану разрешительное письмо и подарки. Когда я спросил о своей служанке, мне ответили, что, видимо, ее оставил у себя падишах.

Торговцы, утешая меня, говорили:

— Ладно, не горюй, ее стоимость мы соберем сами и вручим тебе.

Я не согласился и сказал им, что вернусь в город.

Затем я попросил посланца шаха взять меня с собой, дал ему немного золота, погрузил свой сундук в лодку и перешел в нее сам.

Собака бросилась за мной и тоже устроилась в лодке. Добравшись до пристани, все свои вещи, кроме сундука с драгоценностями, отдал служащему начальника пристани, а сам скрылся. Несколько дней я искал ту царскую жемчужину; раскрыв свои уши, подобно перламутровой раковине, я бегал по всем уголкам и направлениям, словно Меджнун-безумец, носился по степям в надежде повстречаться с Лейлиликой, а затем кинулся в город. Но нигде я не мог достичь своих желаний. Наконец в одну из ночей, влекомый любовью к тому бесценному сокровищу, я, словно вор, пробрался в падишахский дворец. Но я не увидел ее там и не услышал о ней никаких вестей. Я уверился, что ее не доставили шаху. Вернувшись на пристань, я вновь принялся за поиски. Месяц я искал ее и все твердил:

Доколе будет лить из глаз кровавых слез поток,

Пока на мне не прорастет тюльпановый цветок.

Тоскуя, столько слез пролью, что в каждой складке платья

Я целый выросший цветник приму в свои объятья.

И эти бейты не сходили с моего языка:

Я отлучен от этих губ и щек. Ну как мне быть?

Горю в огне кровавых мук. Скажи, ну как мне быть?

Сердечная печаль рекой течет из глаз моих, Как будто я на берегу Джейхуна должен жить.

Однажды ночью, погруженный в мысли о ней, я подумал: а вдруг моя луноликая находится в доме начальника пристани. Поэтому я пошел к забору его дома, но сколько бы я ни обходил и ни осматривал его кругом, не нашел ни входа и даже щели. Был всего лишь один водосток и тот был забран железной решеткой. Я вынужден был раздеться, спуститься в воду и, преодолев сотню трудностей, сумел пробраться в гаремный сад начальника пристани. Я осторожно крался по саду, внимательно оглядываясь по сторонам, как вдруг услышал голос моей красавицы. Она горько плакала среди деревьев, тоскуя по мне. Услышав ее голос, я подбежал к ней, припал к ее рукам и ногам. Она же, увидев меня, обняла меня, и от великой радости мы упали без чувств.

Когда мы пришли в себя, я спросил у моего светила, предела моего счастья о случившемся с ней.

Она ответила:

— Когда лодка достигла берега, начальник пристани по одной вызывал и осматривал нас глазами покупателя. Дошла очередь до меня, и я понравилась ему. Он отделил меня от других и тайком отвел к себе домой. Когда служанок привели к отцу, он, конечно, не нашел меня среди них и велел всех вернуть хозяевам. С того дня я в этом доме. Начальник пристани полюбил меня и все умоляет стать его женой. Всякий раз под каким-нибудь предлогом я удаляю его от себя. Так как он любит меня, поэтому не хочет обижать и считает обязательным мое согласие.

Я сказал:

— Да быть мне жертвой за тебя, что же будет со мной? Говори же.

Она ответила:

— По правде, до сих пор я думала, что если этот незаконнорожденный посмеет посягнуть на мое доброе имя, я убью себя. А теперь у меня появилась мысль и я надеюсь, что мы сможем выбраться из этой западни.

Я сказал:

— Умоляю, говори же скорее, что за мысль?

Она ответила:

— Ты видел величественное капище — храм идолопоклонников?

Я ответил:

— Слышал о нем. Она сказала:

— В крытом проходе храма, почти у порога, раскинут черный палас. Если кого-нибудь постигает беда, например, ограбят купца в реке или море и у него нет средств вернуться на родину, он садится там и натягивает на голову тот палас. Три дня подряд каждый приходящий в храм, соответственно своему состоянию, кладет перед ним подаяние. Утром четвертого дня в храме собираются священники, брахманы и служители храма и каждый дает ему еще что-нибудь. Затем, извинившись перед ним, с большими деньгами выпроваживают потерпевшего. Я думаю, и тебе нужно пойти и сесть там, как я тебе рассказала, но, когда, извинившись, они захотят тебя выпроводить, с места не вставай и не принимай собранное тобой. Скажи: мне это не нужно. Я пришел в надежде, что он избавит меня от боли. Если же нет, я буду сидеть здесь до тех пор, пока не испущу дух, не погибну. Буду сидеть до тех пор, пока не услышит мои жалобы на тирана сам Всевышний или великий идол.