Шри Ауробиндо - Cинтез йоги Страница 26

Это правило на вид очень просто, и тем не менее, сколь трудно его выполнять, соблюдая при этом нечто похожее на абсолютную искренность и дающую освобождение полноту! Большей частью в нашей деятельности мы придерживаемся этого принципа в очень незначительной степени, если вообще придерживаемся, а в случае его применения большей частью используем его, как своего рода противовес обычному принципу желания и для того, чтобы умерить чрезмерное воздействие этого тиранического импульса. В лучшем случае, мы бываем удовлетворены, если нам удается достичь некоего смягченного и дисциплинированного эгоизма, не слишком шокирующего наше моральное чувство, не слишком грубо ущемляющего других. И нашей частичной самодисциплине мы придаем разные названия и формы; практикой мы приучаем себя к чувству долга, к непоколебимой верности принципам, к стоической стойкости или религиозному смирению, спокойному или экстатическому повиновению Божьей воле. Но все это не то, что имеет в виду Гита, хотя эти вещи и полезны на своем месте; она нацеливает на нечто чистое, абсолютное, бескомпромиссное, на поворот, позицию, которая целиком изменяет положение души. Ее правило не сводится к контролю умом виталических побуждений, оно состоит в неодолимой недвижимости бессмертного духа.

Критерий, который она устанавливает, есть абсолютная ровность ума и сердца по отношению ко всем результатам, всем реакциям и всем событиям. Если счастливая и несчастливая судьба, уважение и оскорбление, слава и позор, победа и поражение, приятное и печальное событие оставляют нас не только непоколебимыми, но и не затронутыми, свободными в своих эмоциях, в нервных реакциях, в умственных воззрениях, если мы не отзываемся на какую бы то ни было ситуацию ни малейшим беспокойством и ни малейшей вибрацией в какой бы то ни было точке нашей природы, то это значит, что мы достигли абсолютного освобождения, о котором говорит Гита, но только в этом случае. Самая крошечная реакция служит доказательством того, что порядок несовершенен, и что некоторая часть нашего существа принимает неведение и привязанность в качестве своего закона и все еще цепляется за свою старую природу. В этом случае наше самозавоевание лишь частично завершено; оно все еще несовершенное или нереальное на некотором пространстве, в некоторой части или на мельчайшем участке территории нашей природы. И этот малейший камешек несовершенства может разрушить все здание достижения Йоги!

Существуют некоторые подобия ровности духа, которые не должны быть приняты за глубокую и безбрежную духовную ровность, которой учит Гита. Существует ровность разочарованного смирения, ровность гордости, ровность жесткости и безразличия: все эти виды ровности эгоистичны по своей природе. Они неизбежно приходят на протяжении садханы, но должны быть отвергнуты или преображены в подлинный покой. Существует также, на некотором более высоком уровне, ровность стоика, ровность благочестивого смирения или отрешенности святого, ровность состояния души, отстранившейся от мира и равнодушной к мирским делам. Эти виды ровности также недостаточны; они могут быть первыми приближениями, но самое большее, это лишь ранние фазы развития души, или несовершенные умственные приготовления к вступлению в сферу подлинного и абсолютного, самосуществующего широкого ровного духовного единства.

Ибо разумеется, столь огромный результат не может быть достигнут немедленно и без каких-либо предварительных стадий. Сначала мы должны научиться сносить удары, которые наносит нам мир, так, чтобы центральная часть нашего существа оставалась незатронутой и безмолвной, даже когда поверхностный ум, сердце или жизнь переживают сильнейшее потрясение; недвижимые там, на скале, лежащей в основании нашей жизни, мы должны отделить душу, бодрствующую позади или остающуюся неприкосновенной глубоко внутри нашего существа, от этих внешних действий нашей природы. В дальнейшем, по мере того, как мы будем распространять это спокойствие и непоколебимость обособленной души на все ее инструменты, постепенно будет становиться возможным излучать покой из сияющего центра, освещая более темные периферийные области. На протяжении этого процесса мы можем пользоваться преходящей помощью, которую нам предоставляют многочисленные второстепенные промежуточные фазы; определенный стоицизм, определенная философия спокойствия, определенная религиозная экзальтация могут помочь нам в некотором приближении к нашей цели, либо мы можем привлечь к делу даже менее сильные и высокие, но все же полезные энергии нашей ментальной природы. В конечном счете мы должны либо отказаться от них, либо преобразить их, и вместо всего этого достичь полной ровности, совершенного самосуществующего внутреннего покоя и даже, если мы на это способны, полного, неприступного, самоуравновешенного и спонтанного блаженства во всех наших членах.

Но как мы тогда вообще будем продолжать действовать? Ибо обычно человек действует потому, что он имеет желание или ощущает умственную, виталическую или физическую нужду или необходимость; им движут потребности тела, страстное желание богатства, почестей или славы, либо стремление к личному удовлетворению ума или сердца, либо это стремление к власти или наслаждению. Или им завладевает и толкает его к действию нравственная потребность или, по крайней мере, потребность или желание добиться, чтобы его идеи, или его идеалы, или его воля, или его партия, или его страна, или его боги господствовали в мире. Если ни одно из этих желаний, или какое-либо другое желание, не будет движущей пружиной наших действий, то может показаться, будто всякая побудительная или движущая сила при этом устраняются, а сама деятельность должна неизбежным образом прекратиться. Гита возражает на это, говоря о третьей великой тайне Божественной жизни. Всякая деятельность должна осуществляться во все более и более Богонаправленном и, в конце концов, Богообладаемом сознании; наши труды должны быть жертвой, приносимой Божественному, и в конечном счете отдача всего нашего существа, нашего ума, воли, сердца, чувств, жизни и тела Единому должна сделать любовь к Богу и служение Богу нашим единственным побуждением. Это преобразование побудительной силы и самого характера трудов есть, в действительности, господствующая идея Гиты; это основа ее уникального синтеза трудов, любви и знания. В конце не желание, а сознательно ощущаемая воля Вечного остается единственным фактором, побуждающим нас к деятельности, и единственным ее инициатором.

Ровность; отвержение всякого желания плодов нашего труда; деятельность, осуществляемая как жертва верховному Господу нашей природы и всей природы — вот три первых Богонаправленных приближения на пути Карма-Йоги, описанном в Гите.

10. Эта Сила есть сознательная божественная Шакти Ишвары, трансцендентная в вселенская Мать. (Прим. Шри Ауробиндо)

11. Для Карма-Йоги нет необходимости принять безоговорочно всю философию Гиты. Мы можем, если хотим, рассматривать ее, как изложение психологического опыта, полезного в качестве практической основы для Йоги; в этом качестве она вполне действенна и находится в полном согласии с высоким и широким опытом. По этой причине я решил изложить ее здесь, насколько это возможно, на языке современной мысли, опуская все, что принадлежит скорее метафизике, чем психологии. (Прим. Шри Ауробиндо)

Глава IV

Жертва, Триединый Путь и Господин Жертвы

ЗАКОН жертвы есть повсеместно распространенное Божественное действие, которое было дано миру в самом его начале как символ солидарности вселенной. Именно благодаря притяжению этого закона обожествляющая и спасительная сила спускается со своих высот, чтобы ограничить, исправить и постепенно ликвидировать ошибки эгоистичного и саморазделенного творения. Это опускание с высот, эта жертва Пуруши, Божественной Души, подчиняющей себя Силе и Материи с тем, чтобы получить возможность формировать и озарять их, есть семя спасения этого мира Бессознательности и Невежества. Ибо «с жертвой в качестве их постоянного спутника, — говорит Гита, — Всеобщий Отец создал этих людей». Признание закона жертвы есть практическое признание эго того, что оно не единственно в мире, а также не главное в нем. Это есть его признание того, что даже в этом весьма фрагментарном существовании за пределами эго существует то, что не есть его собственная эгоистическая личность, но нечто более великое и полное, божественное Всё, которое требует подчинения и служения себе. Действительно, жертва всегда предписывается, а если надо, то и навязывается вселенской Мировой Силой; она берет ее даже от тех, кто сознательно не признает этого закона, — неизбежно, потому что такова подлинная природа вещей. Наше неведение или наше ложное эгоистическое представление о жизни не могут иметь никакого значения для этой вечной основополагающей истины Природы. Ибо Истина Природы состоит в том, что эго, которое считает себя отдельным, независимым существом, претендуя на жизнь только для самого себя, не есть и не может быть независимым или отдельным, оно также не может жить только для самого себя, даже если бы и пожелало этого, но, скорее, все вещи связаны между собой благодаря скрытому Единству. Каждое существо волей-неволей беспрерывно отдает из своего запаса; из умственных приобретений у Природы, или из виталического и физического имущества, приобретений и принадлежащих ему вещей выходит беспрерывный поток в направлении всего того, что его окружает. А с другой стороны, оно постоянно получает нечто от своего окружения в обмен на свою добровольную или непроизвольную дань. Ибо лишь благодаря этому даянию и получению оно может осуществлять свой собственный рост, в то же самое время оказывая содействие совокупности всех вещей. Со временем, хотя вначале медленно и лишь отчасти, мы научаемся приносить сознательную жертву; в конце концов мы даже получаем радость, отдавая себя и то, что мы рассматриваем как принадлежащее нам, в духе любви и преданности Тому, что представляется в данный момент иным, нежели мы сами и, несомненно, есть иное, нежели наша ограниченная личность. Жертва и божественное вознаграждение нашей жертвы тогда становятся радостно принимаемыми средствами достижения нашего высшего совершенства; ибо это признается отныне как путь к осуществлению в нас вечной цели.