Бхагван Раджниш - Дао. Три сокровища. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 2 Страница 3

Люди, слишком боящиеся смерти, начинают бояться жизни. Тогда они начинают накапливать: большой дворец, большую машину, миллион долларов, рупии, то и это, вещи, которые бессмертны. Рупия бессмертнее розы. Они не думают о розах, они занимаются только накоплением рупий.

Рупия никогда не умрет, она почти бессмертна, но вот роза... Утром она жива, а к вечеру ее уже нет... Они начинают бояться роз, они не смотрят на них. Или иногда, когда возникнет такое желание, они покупают пластиковые цветы. Они хороши. С пластиковыми цветами вы чувствуете себя комфортно, потому что они дают ощущение бессмертия. Они могут быть всегда, всегда, всегда... А живая роза — утром она такая живая, а к вечеру она увяла, лепестки легли на землю, она вернулась в свое начало. Из земли она приходит, расцветает на короткое время и источает свой аромат на все живое. Когда миссия исполнена, послание передано, она молча возвращается в землю и исчезает без единой слезы, без капли сопротивления. Вы когда-нибудь видели, как лепестки падают с цветов на землю? Как красиво и грациозно они падают — не цепляясь, ни на миг не пытаясь удержаться. Пробежал ветерок, и весь цветок ушел в землю, вернулся к своему началу.

Человек, боящийся смерти, будет бояться и жизни, будет бояться любви, потому что любовь — это цветок, любовь — не рупия. Человек, боящийся смерти, может жениться, но он никогда не полюбит. Женитьба подобна рупии, любовь подобна цветку розы. Она может быть и может не быть, вы не можете быть уверены в ней, здесь совсем нет законного бессмертия. Женитьба — это то, за что цепляются, она имеет сертификат, за ней стоит суд, она имеет силу полиции и за ней стоит президент; они явятся, если что-то будет не так.

Но с любовью... У розы, конечно, есть сила, но розы — не полисмены, они — не президенты, они не могут защитить.

Любовь приходит и уходит, женитьба просто наступает. Этот институт брака — мертвое явление. Просто немыслимо, но люди любят жить в установленных законах. Боясь смерти, они убили все возможности смерти откуда бы ни было. Они создают вокруг себя иллюзии, что все останется таким как есть. Все надежно и в безопасности. Спрятавшись за эту надежность, они чувствуют определенную безопасность, но это глупо, бессмысленно. Ничто не может спасти их: смерть придет, постучит в их дверь, и они умрут.

Сознание может принимать две точки зрения. Одна: бояться жизни, потому что через жизнь приходит смерть. Другая: любить жизнь так глубоко, что начинаешь любить и смерть тоже, потому что это ее сокровенное ядро.

Первое отношение приходит от думания, второе отношение приходит от медитации. Первое отношение приходит от обилия дум, второе — от бездумного ума, из бессознательного. Сознание может быть сужено до думания. Мысли могут растаять, превратиться опять в сознание.

Вообразите себе реку в холодную зиму. При появлении айсбергов определенные части воды заморожены. Потом наступают более сильные холода, температура опускается ниже ноля, и вся река замерзает. Теперь нет движения, нет течения. Сознание — это поток, река; с обилием мыслей поток замерзает. Если мыслей слишком много, слишком много «мыслей-помех», для течения нет никакой возможности. Тогда река полностью замерзает, вы уже мертвы.

Но если река течет вся целиком, если вы растопили айсберги, если вы растопили все, что замерзло, все мысли... Вот это и есть все то, что составляет медитацию: попытка разморозить мысли. Они могут быть возвращены обратно в сознание. Тогда река течет, течет к нему и живая, бурлящая, танцующая движется к морю. Почему люди любят быть замороженными? Потому что замерзшая река не может двигаться к морю. Море означает смерть. Река исчезнет, исчезнет навсегда, она вольется в массу, она больше не будет особенной. У нее не будет собственного имени: Ганг не будет Гангом, Волга не будет Волгой. Они исчезнут с карты. Если разум боится, он становится вихрем мыслей. Если вы слишком много думающий человек, постоянно думающий с утра до вечера, с вечера до утра, днем — мысли, мысли и мысли, ночью — сны, сны и сны— ваша река замерзла. Это тоже часть страха: ваша река настолько замерзла, что вы не можете двигаться, поэтому океан остается далеко. Если вы двинетесь, то вы вольетесь в океан.

Медитация — попытка разморозить вас. Мысли постепенно растают как снег, опять возродится течение, и разум станет потоком. Теперь ничто не мешает ему, он беспрепятственно двинется к морю.

Если сознание становится медитативным, тогда вы принимаете смерть, тогда смерть не есть нечто отдельное от вас, она — это вы. Тогда вы принимаете смерть как покой, тогда вы принимаете смерть как окончательное расслабление, тогда вы принимаете смерть как полное уединение. Вы ушли. Целый день вы упорно трудились, вечером вы пришли домой, а потом пошли спать: вы ушли. Жизнь подобна дню, смерть подобна ночи. И опять вы пойдете, опять наступят многие утра; в различных формах вы будете здесь опять и опять, пока не придет абсолютная смерть. Эта абсолютная смерть существует для тех, кто стал абсолютно без мыслей. Она для тех, кто в совершенстве познал, что смерть и жизнь — две стороны одной монеты, кто уже больше не боится смерти, не имеет ни малейшего страха, и тех, кто больше не привязан к жизни.

Итак, есть две стадии полного исчезновения. Первая — не бояться смерти, а раз вы не боитесь смерти, вторая стадия — это не иметь слишком глубокой страсти к жизни. Тогда вы переходите на ту сторону.

И Лао-цзы сказал: «Это — закон вечности; знать закон означает быть просветленным, не знать — значит накликать беду».

Теперь сутра:

«Достигай предела в Покорности, твердо держись основы Тишины.»

«Бессчетное число предметов обретают форму и начинают двигаться, но я наблюдаю, как они возвращаются в свое небытие подобно тому, как растение роскошно поднимается ввысь, но возвращается к своему корню (земле) откуда оно происходит.»

«Возвращение к корню — это Покой. Оно называется возвращением к своей Неизбежности. Возвращаться к своей Неизбежности значит найти Закон Вечности.»

«Знать Закон Вечности — значит быть просветленным, а не знать Закона Вечности — значит навлечь беду.»

«Знать Дао — значит быть просветленным, а не знать закон вечности, Дао, значит навлечь беду.»

Сейчас многое нужно понять. Во-первых: предел в Покорности. Смерть — это покорность. Смерть — это предел покорности. Вы будете не в состоянии что-либо делать. Вот как мы судим о том, что человек мертв: он не может дышать, не может открыть глаз, не может говорить, не может двигаться. Как вы судите о том, что человек мертв? Он ничего не может делать, он в пределе Покорности. Мертвый человек абсолютно неподвижен, он ничего не может делать.

Мне напомнили одну легенду.

Однажды Мулла Насреддин сказал себе: «Некоторые люди мертвы, когда кажутся живыми, а другие живые, хотя кажутся мертвыми. Как можно определить, жив человек или мертв?» Он повторил последнее предположение так громко, что его услышала его жена. Она сказала ему: «Ты глупец! Если руки и ноги будут совсем холодные, ты поймешь, что он мертв».

Спустя несколько дней Насреддин рубил деревья в лесу и почувствовал, что конечности его почти совсем замерзли от лютого холода. Он сказал: «Кажется, смерть пришла ко мне. Но мертвые не рубят лес, они должны лечь спокойно, потому что им не нужны физические движения» И лег под дерево. Как раз в это время стая волков, очень голодных волков по причине суровой зимы, пробегала мимо. Они подумали, что Мулла мертв и набросились на его осла и съели его.

«Такова жизнь, — подумал Мулла. — Одна вещь является условием для другой. Если бы я был жив, то не стал бы так легкомысленно обращаться со своим ослом.»

Смерть — это бездействие. Вы не можете ничего делать. Если кто-то пытается научиться умирать — а это все равно что стараться понять, что это не два искусства, а одно — тогда ему следует научиться быть пределом Покорности. Вы всегда что-нибудь делаете, ваш разум никогда не позволяет себе бездействовать. Разум жаждет активности, потому что посредством активности разум остается живым.

Постарайтесь быть на несколько мгновений неподвижным каждый день. Если вы сумеете быть неподвижным каждый день в течение часа, вам откроется новое измерение вашего сознания.

Это то, что технически понимается как медитация: быть неподвижным на несколько мгновений. В течение двадцати трех часов делайте все что хотите; жизнь требует активности, но жизнь нуждается и в равновесии между активностью и неактивностью; по крайней мере изредка становитесь полностью неактивным. Думайте, как думал Мулла: «На один час я мертв». Потом позволяйте миру делать все, что он делает, так как на один час вы будете полностью мертвы для него.

Почему Лао-цзы говорит: «Предел — в Покорности»? Разве покорности будет достаточно? Предел придает этому значение: когда вы становитесь покорны, вы даже прикладываете усилие, чтобы быть покорным, потому что вы не знаете, как быть покорным.