Пол Таф - Как дети добиваются успеха Страница 31

В этом и заключается путаница с кодовой коммутацией: дети, которые действительно являются частью доминантной культуры, необязательно ведут себя в соответствии с ней в школе – или, возможно, точнее будет сказать, что в такой школе, как Riverdale, сутулость, выпущенная из брюк рубашка и шуточки в адрес учителей как раз и являются поведением доминантной культуры.

– У нас есть такие дети, которые не могут не жевать жвачку, настолько они гиперактивны, – продолжала Коэн. – Они жуют жвачку, и их это успокаивает. В KIPP такое никогда не разрешается. Мы как бы изначально допускаем, что наши дети уже обучены манерам, так что если им необходимо сидеть на стуле в скрюченной позе, то это нормально. А в KIPP это неприемлемо; все должны соблюдать правила, потому что послушание, как предполагается, помогает им преуспеть.

Это верно, что жевание жвачки в KIPP является нарушением порядка, – но так же верно и то, что в результате постоянных разговоров о развитии характера некоторые учителя нашли способ превратить обсуждение таких мелких правонарушений, как жевание жвачки, в нечто более значимое, нежели просто вопрос послушания.

За пару дней до беседы с Коэн я разговаривал с Саюри Стабровски, 30-летней учительницей чтения в седьмых и восьмых классах KIPP Infinity, и она упомянула, что утром этого дня поймала на уроке девочку, которая жевала жвачку.

– Она это отрицала. Она говорила: «Нет, я не жую жвачку, я жую свой язык», – рассказывая мне эту историю, Стабровски закатила глаза. – Я ответила: «Хорошо, допустим». Потом, позже, во время того же урока, я заметила, что она снова жует, и сказала: «Ты жуешь жвачку! Я все вижу». Она возразила: «Нет, не жую, видите?» – и перекатила комочек жвачки во рту настолько явно, что мы все увидели, что она делает. Знаете, пару лет назад я скорее всего вышла бы из себя и заорала. Но в этот раз я сумела взять себя в руки и сказала: «Да что же это такое! Ты не только жуешь жвачку, что является небольшим проступком, но ты еще и солгала мне дважды. Ты меня по-настоящему разочаровала. Что это говорит о твоем характере?» – и она готова была провалиться сквозь землю.

Стабровски боялась, что эта девочка, у которой часто бывали проблемы с поведением, может получить нервный срыв – детскую истерику, как говорят в KIPP, – прямо посреди урока, но она просто выплюнула свою жвачку, села на место, а после подошла к учительнице со слезами на глазах.

– У нас состоялся долгий разговор, – рассказывала Стабровски. – Она говорила: «Ах, я так стараюсь расти, становиться лучше. Но ничего не меняется!» А я ей ответила: «Знаешь, что меняется? Ты не закатила истерику перед другими детьми, а две недели назад ты бы непременно это сделала».

Дети, которые действительно являются частью доминантной культуры, необязательно ведут себя в соответствии с ней в школе

По словам Тома Бранзелла, то, что происходит в подобные моменты, не является ни академическим воспитанием, ни даже дисциплинарным воздействием; это – психотерапия. Если конкретней, то это разновидность когнитивно-бихевиоральной психотерапии, практический психологический метод, который обеспечивает теоретическую основу для всего поля позитивной психологии.

Когнитивно-бихевиоральная психотерапия, или КБП, предполагает использование сознания для выявления негативных и самых разрушительных мыслей или интерпретаций и дает возможность буквально «выговорить» для себя лучшие перспективы.

– Те дети, которые преуспевают в KIPP, – это дети, способные провести с самими собой КБП в текущий момент, – рассказывал мне Бранзелл.

Как ему представляется, отчасти его работа и работа других преподавателей KIPP состоит в том, чтобы обеспечить учащихся инструментами для такой операции.

– У всех детей в этом возрасте ежедневно случаются внутренние мини-взрывы, – говорил он. – Ведь это же средняя школа – самые тяжкие годы их жизни! Но дети, которые с этим справляются, могут сказать самим себе: «Я могу подняться над этой ситуацией. Со мной все в порядке. Завтра будет новый день».

14. Хорошие привычки

Когнитивно-бихевиоральная психотерапия – лишь один из примеров того, что психологи называют метакогнитивностью; это «зонтичный» термин, который в самом широком смысле обозначает размышление о мышлении. И один из способов рассматривать табель характера – это гигантская метакогнитивная стратегия.

Постулат, который изначально привлек Дэвида Левина в книге «Как научиться оптимизму», – это убежденность Мартина Селигмана в том, что наиболее плодотворное время для превращения детей-пессимистов в детей-оптимистов наступает до пубертатного периода, но в достаточно развитом детском возрасте, чтобы они могли быть метакогнитивными (способными размышлять о мышлении) – иными словами, как раз в то время, когда учащиеся поступают в среднюю школу KIPP. Говорить о характере, думать о характере, оценивать характер – все это метакогнитивные процессы.

Но Анджела Дакворт полагает, что размышлений и разговоров о характере недостаточно, особенно для подростков. Одно дело – знать абстрактно, что тебе необходимо усовершенствовать свою выдержку, энергичность или самоконтроль. Совсем другое дело – действительно иметь под рукой инструменты для того, чтобы это сделать. Это оборотная сторона различия, которое Дакворт проводит между мотивацией и волевым актом, или силой воли. Как сильная воля не слишком помогает, если учащийся не особенно мотивирован к успеху, так и одной мотивации без силы воли недостаточно для достижения целей.

Наиболее плодотворное время для превращения детей-пессимистов в детей-оптимистов наступает до пубертатного периода, но в том возрасте, когда ребенок уже может «размышлять о мышлении».

В настоящий момент Дакворт пытается помочь молодым людям развить эти волевые инструменты – это проект, который во многих отношениях является продолжением ее работы с Уолтером Мишелом по изучению стратегий, которые использовали дети, чтобы сопротивляться «зефирному искушению».

Однажды осенним днем я сидел на семинаре по профессиональному совершенствованию, который она вела для учителей KIPP Infinity, чтобы коротко сообщить им о специфической метакогнитивной стратегии, которую она тогда тестировала на протяжении всего школьного года с местными пятиклассниками.

Этот способ вмешательства, носящий довольно неуклюжее название «Мысленное сопоставление с воплощением намерений» (Mental Contrasting with Implementation Intentions, или MCII), был разработан нью-йоркским психологом Габриэль Эттинген и ее коллегами.

В ходе исследования Эттинген обнаружила, что люди склонны использовать три стратегии при постановке целей, и две из них работают не слишком хорошо.

Оптимисты склонны доставлять себе удовольствие, что означает, что они воображают будущее, которого хотели бы достичь (для ученика средней школы это возможность получить отличную отметку по математике в следующем году), и в ярких красках представляют себе все блага, которые сопровождают это будущее – похвалы, удовлетворенность, будущий успех. Эттинген обнаружила, что такое самопотакание очень приятно – оно может спровоцировать выброс в кровь дофамина, – но никак не соотносится с действительными достижениями.

Пессимисты склонны использовать стратегию, которую Эттинген окрестила зависанием, то есть они размышляют обо всех вещах, которые могут помешать им достичь цели. Если наш гипотетический ученик средней школы надеется получить пятерку по математике и при этом является пессимистом, он может думать о том, что никогда не закончит свою работу, что в любом случае в классе слишком шумно, чтобы у него была возможность спокойно заниматься, а кроме того, он всегда отвлекается. Неудивительно, что такое «зависание» тоже никак не коррелирует с реальными достижениями.

Третий метод называется мысленным сопоставлением и объединяет в себе элементы первых двух. Он включает концентрацию на позитивном результате и одновременную концентрацию на стоящих на пути препятствиях.

Эти одновременные действия, как писали Дакворт и Эттинген в своей работе, «создают прочную ассоциацию между будущим и реальностью, которая сигнализирует о необходимости преодолеть препятствия с целью достичь желаемого будущего».

Следующий шаг к успешному результату, по словам Эттинген, состоит в том, чтобы создать ряд «воплощений и намерений» – конкретных планов в форме утверждений «если/то», которые увязывают препятствия со способами их преодоления. Например: «Если телевизор после школы меня отвлекает, то мне придется подождать с просмотром программ до тех пор, пока я не закончу свою домашнюю работу».