Александр Амелин - Путешествие в прошлое Страница 32

По мере развития сути, у человека может измениться понимание гармоничности своего развития. Поэтому мы учим видеть и понимать гармонию в природе. Внутренний космос построен на тех же божественных законах, и человек должен уметь видеть и слышать свой внутренний космос. Для оценки гармоничности сути ориентиров вовне нет (религия и мораль не дают эти критерии), а понять гармонию внутреннего космоса нужно. Для этого необходимо, чтобы ученик мог отключаться от всего окружающего и быть путешественником в своем внутреннем мире.

Внутренний мир состоит из образов, знаков, символов. Знак — это образ или система образов, символ — это код образа, по нему можно найти образ в системе или соединить несколько образов из разных систем. Иными словами, знак — это неподвижный образ, а символ — это движение образов. Мы учим прислушиваться к себе, искать ответы у себя. Когда ученик привыкает делать такие усилия, к нему приходит внутренняя сила, которую он направит на собственное развитие. Он сможет делать шаг все меньше, детально изучая свой внутренний мир, и четкость услышанного превратится в картину видения. Те образы и символы внутреннего мира, которые он увидит, будут им восприниматься как реальность внешнего мира, ибо сознание его войдет во внутренний мир. И он начнет ориентироваться в нем так же как и во внешнем, с той лишь разницей, что чувства свои он будет воспринимать, как цвет и музыку. Это будет осознанное начало гармонии внутреннего космоса.

Человек негармонической сути может видеть эффекты своего астрала, но понимание, что это не внутренний мир, быстро наступает при его стремлении к гармонизации. Так как наши ученики быстро выравниваются в развитии, они помогают друг другу осознать происходящее с ними. У них острый интерес заглянуть во внутренний мир друг друга, например, видеть совместные сны.

Негармонично развитый человек при встрече с любовью замечает эмоции. Он стремится к их повторению, к их усилению, возникает желание обладать объектом любви. Отсюда и поведение: желание опекать, уберечь от другого взгляда. Представь себе современного человека, в нем еще не раскрыты законы души и проявляться они будут случайным образом. И вот он встретил другого и полюбил искренне. В будущем это назовут истинной любовью, но он еще не находится в состоянии любви. Чтобы находиться в нем, необходимо равновесие, т. е. гармоническое начало. Канал чувственности раскрылся значительно, именно поэтому он понимает, что с ним происходит необычное. Любовь выражается многими качествами: два сразу замечает — радость и благодарность. В первый момент он связывает это с объектом любви, но когда объекта долго нет, то человек понимает, что радость, благодарность, творческие желания продолжают быть сами по себе. И тогда в нем формируется мир ценностей, в которых объект любви играет второстепенную роль. Теперь канал чувственности открыт минимально, и суть занята внутренним миром, черпая оттуда все необходимое для переживаний. Чем богаче внутренний мир, тем сильнее и разнообразнее переживания, но для этого опять-таки нужна энергия. В итоге у этого человека возникает потребность встречи с объектом любви. При встрече канал чувственности раскрывается, человек получает впечатления, и все повторяется заново.

В скором времени все это идет на убыль. Почему? Недостаточно богат внутренний мир человека, и еще: какой энергией питался человек? Она должна быть из внешнего космоса, а он не готов к ее принятию. Поэтому вскоре такая связь превращается в дружбу. Если эти двое вступают в союз, то многое зависит от внутреннего мира обоих. Они как бы подпитывают друг друга, и такая система может быть устойчива, но это бывает очень редко.

Если двое не могут быть в союзе и часто видеться, то можно наблюдать интересное явление. Его суть требует пищи, из внутреннего мира взять почти нечего, все перебрал, приходится искать из окружающего мира. В зависимости от развития сознания он начинает искать знаки или символы. Мастеровой ищет знаки, поэт, музыкант ищет символы. Посмотрит на звезды, и возникает потребность в поэзии, посмотрит на природу и вдохновится на картину. Ну а мастеровому захочется сделать украшение или инструмент для тонкой работы.

В разговоре мы не заметили, как остановились. Рядом упала шишка, и я посмотрела чуть выше. Полоса-хая белка застыла в напряжении, не сводя с нас своих глаз-бусинок. Я перевела взгляд на наставника, он с хитрецой посматривал на меня.

— Твой учитель хвалил тебя, у тебя хорошие успехи в общении с природой. Покажи.

Я посмотрела на полосатую спинку белки, ее ушки, у меня возникло чувство теплоты, доверия, уюта. Напряженность у белочки исчезла. Она перебежала на конец ветки, ближе к наставнику, заверещала и зацокала. Наставник улыбался. Я представила желание съесть белку, не успела я подумать, как та сделала огромный прыжок, вцепилась в ветку, хвост стрелой, вся шерстка дыбом. Мне стало жаль ее, я прониклась чувством теплоты, привязанности, благодарности, захотела согреть белку. Та мелкими прыжками спустилась на кончик ветки, приподнялась на задние лапки и быстро-быстро зацокала. Неожиданно прыгнула вниз, на плечо наставника и юркнула в его капюшон. Наставник молча смеялся. Белочка явно облюбовала себе гнездышко. Вдруг наставник что-то вспомнил и большими шагами устремился ко входу Дворца Мастеров.

Глава 20. Во дворце Мастеров

Мы вошли, и я успела заметить, что вслед за нами вошла высокая девушка. Огромная зала полна света, исходящего непонятно откуда. В центре дугой стоял длинный стол, неподалеку удобные скамьи-кресла. Сидело человек пять — мужчины и женщины. Запомнилось лицо женщины с выражением безграничного покоя, глубокой внутренней тишины, лицо мужчины с проницательным взглядом серо-зеленых глаз. Один из мужчин поднялся к нам навстречу, с открытой, доброй улыбкой подходил. Почувствовала, как меня окатило мощной волной удивления и восторга. Тянуло к наставнику, я посмотрела на «него. Он стремительно шел навстречу тому странному, мощному человеку, который как глыба надвигался на нас. Голова вся в серебряных колечках волос, борода, усы, брови и ресницы — все серебрится. Густо-синие глаза устремлены на наставника. Они положили правые руки друг другу на плечи, потом обнялись. Я обратила внимание на странное украшение в правом ухе незнакомца: много колечек, на каждом — по камушку разного цвета. В середине всех колец два больших алмаза, которые постреливали лучами света. Я таких людей не видела.

В это время белка высунулась из капюшона, сердито зафыркала и выдала длинную трещотку. Двое отстранились. Все присутствующие безмолвно смеялись. Мой наставник и незнакомец взялись за руки и смотрели друг на друга. У меня перед глазами вдруг замелькали картины с бешеной скоростью. Я ничего не могла понять, — радость, огорчение, ожидание, надежда, как искры, сменяли друг друга. Я обратила внимание на девушку, которая вошла за нами, она жадно следила за безмолвным диалогом. Радость на ее лице сменялась огорчением, но она не осмеливалась подойти. Она, конечно, уже встречала того чужого, но такого притягательного человека. Синеглазый заметил девушку, развел руки и перевел взгляд на меня. Я почувствовала участие. Увидела золотого идола, картины путешествия по рекам и морям, увидела диковинных животных, наконец, цель путешествия — ту страну, о которой упоминал наставник. Много племен в стране, у каждого племени свой храм. Видела сцену нападения одного племени на чужие храмы и погромы, видела, как все выше и выше в горы уходят йоги, они не могли жить в условиях междоусобиц. Видела будущее страны: вторжение завоевателей, грабежи, рабство.

Картины кончились. Все присутствующие смотрели на меня и ждали. Я понимала, чего от меня ждут, и надо соглашаться, но что-то останавливало меня. Не хватало окончательного ответа для самой себя.

Вдруг пол слегка задрожал, в залу буквально ворвался атлант, неся какой-то сверток. Он развернул, это была картина. Было изображено одно из здешних мест, вид на озеро. Хорошо ощущалась объемность. Начинался рассвет, туман накрывал озеро, все живое только просыпалось. Через туман виден могучий лес — дубы, кедры, березы. В зелени чувствовалось буйство, но все еще спало. Сразу бросалось в глаза освещение, не сверху, где должен быть восход, а из нижнего левого угла. Там сидящая девушка, готовая быстро встать. Свет шел от ее лица. Сама скрыта белыми перьями, лицо повернуто к зрителю. Вскинуты брови, широко открыты глаза. Брови раскинуты с надломом, как два больших крыла. Вся в едином порыве.

Прошла минута молчания. Незнакомец сделал шаг ко мне навстречу, взял за плечи, задумчиво посмотрел мне в глаза. Во мне еще жило впечатление от картины, и было чувство облегчения. Ответ есть.

Через мгновение я вдруг увидела картины похода скифов на запад. В два ручья стекались конницы хионитов, увидела походный костер. Вокруг костра под звонкий бубен — юноши-горцы, все черноволосые, стройные. Положив руки друг другу на плечи, танцуют вокруг костра танец братства. Вдруг вихрем, прыжком через головы в круг влетел юноша в белом наряде. Я уже знала его, хотя до сих пор с ним не встречалась, Юраз — любимец всех, поэт и балагур. Своим яростным танцем он подхлестнул всеобщее настроение.