Инесса Ципоркина - 4 секрета жизненного успеха Страница 34

Когда–то — до рождения «звездных» моделей – влияние девушек из модельного бизнеса на пищевые стандарты не было столь разрушительным. В первую очередь оттого, что работа манекенщицы не обладала столь высоким престижем и большого интереса не представляла. Модели сами легко меняли профессию – становились танцовщицами, певицами, актрисами, заводили свой бизнес. Известная певица и актриса Аманда Лир, начинавшая карьеру в шоу–бизнесе как манекенщица, добившись известности, неоднократно ругала свое первое поприще, объясняя: служить вешалкой для дорогой одежды – занятие пустое и скучное. Наталья Медведева, супруга писателя Эдуарда Лимонова, ушла из модельного бизнеса на эстраду и объяснила свое решение тем, что в ее время еще не существовало топ–моделей, а быть просто работающей манекенщицей – неприбыльно и неинтересно. Сегодня в такое даже трудно поверить – настолько изменилось наше восприятие этой отрасли бизнеса в целом и профессии модели в частности. Как же это произошло?

Линда Евангелиста, Клаудия Шиффер, Синди Кроуфорд, Наоми Кемпбелл, а также Шарон Стоун в «Основном инстинкте» и Джулия Робертс в «Красотке» стоят в ряду «суперженщин» первыми. И хотя каждая из них по–своему хороша, между перечисленными шикарными дамами много различий, но и общее есть: это именно шикарные, яркие, женственные представительницы прекрасного пола. Сей неоднозначный образ постепенно менялся – в сторону унисекса. Экраны, обложки и подиумы заполонили тонюсенькие девочки на жирафьих ножках. Идеал помолодел и похудел, а недостатки лица и фигуры вообще оказались «вне закона».

Юность в ореоле стройности – это одновременно и мечта педофила Гумберта Гумбертсона, и первоклассное средство для демонстрации одежды. На женщину с «выпуклостями» шить сложней, к тому же она и выглядит, и двигается не настолько эфирно–элегантно, скорее уж соблазнительно–величаво. Хрупкость выгодна, а потому жизненно необходима для модельного бизнеса. Тем более, что модельеры всего мира последние годы активно осваивают молодежный рынок. Вот и получается, что вещи и фигура поменялись местами: не вещи должны быть по фигуре, а фигура – по вещам. И реклама «дожимает» женщину XXI века: будь стройнее, соответствуй параметрам одежды, сшитой на нимфетку, и плевать на твои природные данные!

Подобные «добрые советы» и формируют пищевое поведение масс. Увы, но многие, казалось бы, на благо направленные достижения и методики только провоцируют новые болезни – и в первую очередь страдают пищеварительная, нервная, сердечно–сосудистая системы. И неудивительно — ведь, чтобы привести себя «в препорцию», мы ухищряемся, как можем: пробуем на себе экзотические диеты и сомнительные таблетки, посещаем салоны красоты и копим немалые суммы на липосакцию всего, что выпирает. И верим всем «диким напевам» про здоровый образ жизни. Нередко даже не задумываемся, насколько предложенный в напеве способ существования пригоден для родных российских просторов.

В последнее время медики жалуются: стремительно растет количество людей, больных «синдромом Барби». Это состояние психики, опасное не только для здоровья, но и для жизни, приводящее к неадекватному восприятию себя и к полному физическому истощению. Только в 2003 году количество таких пациентов по сравнению с прошлогодними показателями выросло вдвое. Потенциальная «Барби» — как правило, девушка–подросток – однажды приходит к ужасному выводу, что ее тело не соответствует мировым стандартам красоты. И берется за себя, невзирая на голос крови и воззвания разума. На завтрак – пробежка, на обед – чашка кофе, на ужин – тайно от родителей – сигарета.

Удовлетворение приносит потеря первых 4–5 кг – отнюдь не всегда лишних. Остановиться не получается. Даже доведя свой вес до страшных цифр – 25–30 кг – девочка с «синдромом Барби» находит на своем теле нежелательные выпуклости и припухлости. Хотя ее фигура буквально превращается в скелет. Вес костей тинейджера, кстати, и составляет около 25 кг. Худеют даже внутренние органы – а их объем, между прочим, не восстанавливается даже после возвращения нормального веса. Подобная «стройность» в медицине называется кахексия и лечится в стационаре. Больные, потерявшие способность к адекватному мышлению, постоянно пытаются обмануть медперсонал: прячут приносимую еду, уверяют, что съели большую–пребольшую порцию и даже у соседа по палате котлетку отняли. Словом, крыша уезжает. Организм, стремясь выжить, устраивает сумасшедшей «Барби» истерики: у больных возникают приступы булимии, во время которых проглатываются невероятные количества пищи – до 2 кг! Ну, а потом бедняжка, измученная чувством вины, бежит в уединенное помещение, где прибегает к услугам рвотного рефлекса. Готово дело – наступает анорексия, непереносимость пищи.

Лечение истощения – длительная и неприятная процедура. Больного «синдромом Барби» выписывают из клиники лишь тогда, когда он поправляется на 3–4 кг и начинает проявлять неподдельный интерес к мучному, мясному и сладкому. К тем самым «запретным» продуктам. Кстати, среди страдальцев «уменьшения веса» попадаются весьма известные личности. Пресса с энтузиастом сообщает, как Рене Зельтвеггер, Арнольд Шварценеггер или Жерар Депардьеггер исхудали для съемок в очередном фильме так, что не узнать. Мы вдохновляемся на аналогичный подвиг, и чего это стоило любимым звездам уже не учитываем. Дескать, хочу быть, как звезда – любой ценой!

А между тем цена может быть непомерно велика. Так, однажды известный актер Мэт Даймон, готовясь сыграть наркомана, постарался привести себя в необходимый по роли вид. За дело взялся обеими руками: на завтрак – картофелина, на обед – немного шпината, десятикилометровая пробежка – на ужин. В результате сильный, крепкого сложения молодой человек потерял 16 кг веса и не на шутку приболел. Наркомана он представил блестяще, а затем несколько лет лечился, восстанавливая утерянное здоровье и траченную голодовкой психику. Если Даймона и прочих можно понять хотя бы в том плане, что «искусство требует жертв», то чего ради обыкновенному человеку жертвовать своей физической и психической полноценностью? Кинозвезда или топ–модель за свои мучения получит миллионный гонорар и заслужит всемирную славу. А вы? Получите ли вы – о миллионах речи нет – ну хоть «новое ощущение полноты жизни», как обещано в рекламе? Поверьте, ни красоты, ни морального удовлетворения неполноценность не прибавит. Никому. Не говоря уже о здоровье.

А от чего оно зависит, наше драгоценное здоровье? Естественно, от гармонии тела и духа. Вот только где ее взять в современных условиях?

Современная эволюция человеческой особи

Вообще надо признать: к третьему тысячелетию образ жизни человечества чрезвычайно отдалился от биологической программы и от природных факторов, воздействующих на поведенческие стереотипы. Прогресс открывает перед нами все более широкие возможности. С увеличением свободы выбора всего – региона проживания, продуктов питания, режима работы и отдыха — люди перестают подстраиваться под окружающую среду. Скорее уж мы среду переделаем в духе собственных нужд: включим кондиционеры на полную мощность и летом в тропиках схватим пневмонию. А из чего мы составляем свой рацион – это к природе просто никакого отношения не имеет! Значит, рождается «острое противоречие» между биологическими параметрами и социальными условиями.

А обостряется это противоречие между телом и душой тем обстоятельством, что наши дни эволюция продолжается – и гораздо быстрее, но не столько в области физиологии, сколько в области сознания. Жизненно важные задачи всего человеческого рода изменились до неузнаваемости – и никакому охотнику–земледельцу не по зубам! В смысле, не по копью и не по серпу. Тело подчиняется законам, которые отлично срабатывали много–много тысячелетий назад, хотя условия жизни давно изменились. Генетические мутации не поспевают за техническим прогрессом. Поэтому в тканях тела по–прежнему накапливается жир «на черный день», а в момент опасности кожу покрывают мурашки и волосы встают дыбом – так первобытный человек со вставшей дыбом шерстью казался крупнее, и сам мог напугать кого хочешь. В XXI веке толстая волосатая особь, разумеется, смотрится еще ужаснее, чем во времена доисторические, пещерные – но цели своей не достигнет. За такую неухоженную внешность фейс–контроль может в клуб не пустить, а начальство — выгнать с работы.

Раз уж создалась «вилка» между телом, приверженцем добрых доисторических традиций, и душой, сторонницей прогресса, надо эту ситуацию по мере сил урегулировать. Менять условия жизни на пещерные что–то не хочется, психику лучше не трогать, ибо, как говорил доктор в «Формуле любви», «голова — предмет темный и обследованию не подлежит», а вот тело… «Уж с ним–то мы поработаем!» – поддакивают нам со страниц и экранов стилисты, косметологи и пластические хирурги, — «Ох, и поработаем! И пусть этот ретроград первобытный не надеется, что обойдется кремами и физиотерапией. Надо будет – и под нож пойдет, как овечка!» А любезнейшая публика соглашается — во имя недостижимого совершенства. Тем более, что «совершенных» пропорций от большинства типов телосложения по–хорошему не добьешься: как ни терзай себя голодом и фитнесом, все равно где–то что–то неэстетично выпирает. А кстати, каковы те самые «идеальные» пропорции, ради которых мы готовы лечь на прокрустово ложе? Первое, что приходит на ум – заветные цифры 90–60–60. Потом рост в 175 см, окружность запястья меньше 16 см и 32 белых зуба, выстроенных в 2 ровненьких ряда. Обществу нужны такие цифры… тьфу, люди!