Пол Таф - Как дети добиваются успеха Страница 35

Когда я пролистывал эту книгу в «подземке», возвращаясь через город, она напомнила мне, насколько сложным может быть путь к успеху. Книга битком набита фактами и идеями – дедлайнами для форм финансовой помощи, заметками о том, как выбирать старост, советами по совершенствованию учебных привычек, предложениями по налаживанию хороших отношений с соседями по комнате и преподавателями – информацией, которую выпускники, к примеру, Riverdale слышали от родителей, друзей и старших братьев и сестер уже многие годы, в которую они, в сущности, были погружены всю свою жизнь. Однако для выпускников KIPP она зачастую звучит как иностранный язык.

Развитие сильных сторон характера требует большого количества работы.

Вот один из способов ви́дения характера: он может функционировать как заместитель базы социальной безопасности, наличием которой наслаждаются учащиеся Riverdale, – поддержки со стороны родственников, школ, культуры, которые защищают их от последствий случайных сбоев, ошибок и скверных решений.

Если у вас нет такого рода базы безопасности – а у детей из семей с низким доходом такой поддержки практически нет, – вам необходимо компенсировать это каким-то другим способом. Чтобы преуспеть, вам понадобится бóльшая выдержка, больший социальный интеллект, больший самоконтроль, чем более богатым детям. Развитие этих сильных сторон характера требует большого количества работы.

Но учащимся KIPP, все-таки сумевшим отыскать в себе эти качества и способным пробраться через минное поле и окончить колледж, трудно не думать, что они вступят во взрослую пору жизни с некоторыми преимуществами перед своими сверстниками из Riverdale. Не с финансовыми преимуществами, но с преимуществами характера. Когда ученик KIPP оканчивает колледж, он получает не только диплом бакалавра, но и нечто более ценное – знание, что он взобрался на гору, чтобы получить этот диплом.

Глава 3. Как думать

1. Просчет Себастьяна

Себастьян Гарсия никак не мог понять, что он сделал не так. Всего одну минуту назад он имел преимущество в виде слона и пешки, занимал хорошую позицию и чувствовал себя сильным, рассчитывая, что начнет Национальный шахматный чемпионат среди учащихся средних и старших школ 2011 года с победы. А в следующую минуту он уже был в беде, все его преимущество испарилось, король метался по доске, как перепуганный мышонок, спасаясь от ладьи противника.

Спустя еще несколько минут, когда его поражение стало полным, Себастьян вяло пожал руку мальчику, который победил его, – светловолосому парнишке из пригорода в центральном Огайо. Шаркая и сутулясь, он прошел через огромный, похожий на пещеру зал конференц-центра, где тысяча голов склонилась над шахматными досками, и поплелся в Union B, конференц-комнату без окон, расположенную дальше по коридору, которая стала временным домом для его шахматной команды.

Себастьян, невысокий, полненький, тихий латиноамериканец, с кругленькими щечками и густой щеткой черных волос, учился в 6-м классе Intermediate School 318 в Бруклине – и двумя днями ранее вместе с 60 товарищами по команде и горсткой учителей и родителей проделал путь, занявший 11 часов, в маршрутном автобусе до города Коламбус, штат Огайо, чтобы принять участие в соревнованиях по шахматам. Нельзя сказать, что его уик-энду был задан хороший старт.

У учеников IS 318 был свой ритуал: не важно, выиграв или проиграв, после каждой игры они возвращались в командную комнату на «разбор полетов» вместе со школьной преподавательницей шахмат Элизабет Шпигель.

Себастьян, ссутулившись, ввалился в комнату Union B и подошел к маленькому столику, возле которого над шахматной доской сидела Шпигель, высокая и стройная.

– Я проиграл, – объявил он.

– Расскажи мне о своей игре, – попросила Шпигель.

Ей было около 35 лет. Ее бледная кожа казалась еще светлее по контрасту с окрашенными в насыщенный цвет волосами, которые меняли оттенки от одного сезона к другому. Для этого турнира она выбрала глубокий багряный цвет «красный бархат».

Себастьян рухнул на стул напротив нее и протянул ей свой шахматный блокнот, в котором выписал все 65 своих ходов, равно как и ходы противника.

Тот, другой парень, просто играл лучше, чем он, объяснил Себастьян.

– У него отличные навыки, – чуть плаксиво проговорил он. – Хорошие стратегии…

– Ну, давай посмотрим, – сказала Шпигель, взяла белые фигуры и начала воссоздавать ход игры на доске между ними, повторяя каждый ход противника Себастьяна, в то время как сам Себастьян, игравший черными, воспроизводил собственные ходы.

Себастьян и тот мальчик из Огайо начали с размена пары пешек, и белые быстро продвинули вперед своих коней – стандартное начало, называемое дебютом Каро-Канна, которое они разыгрывали в шахматном классе в Бруклине десятки раз. А затем мальчик из Огайо отвел одного коня назад на неожиданную позицию, так что оба его коня атаковали одну-единственную черную пешку. Себастьян, занервничав, двинул для защиты вперед другую пешку, но попал в ловушку. Его оппонент быстро пожертвовал конем, чтобы подловить защищающую пешку, и всего 4 хода спустя Себастьян оказался наголову разбит.

Шпигель посмотрела на Себастьяна.

– Сколько времени ты потратил на этот ход? – спросила она.

– Две секунды.

Лицо Шпигель омрачилось.

– Мы привезли тебя сюда не для того, чтобы ты тратил по две секунды на ход, – сказала она, и в голосе ее прорезалась сталь.

Себастьян опустил глаза.

– Себастьян! Это просто смешно. Если ты продолжишь играть таким образом, мне придется снять тебя с турнира, и можешь просто сидеть здесь до конца уик-энда с опущенной головой! Две секунды – это недостаточно долго, – ее голос немного смягчился. – Послушай, если ты совершил ошибку, в этом нет ничего страшного. Но делать что-то, даже не подумав? Вот это уже никуда не годится. Я очень, очень, очень расстроена тем, что вижу такую небрежную и бездумную игру!

А потом буря улеглась так же быстро, как и налетела, и Шпигель вернулась к разбору игры и движению фигур.

– Прекрасно! – сказала она, когда он избежал захвата пешки. – Очень умно, – похвалила она, когда он взял коня противника.

Так они и продолжали, ход за ходом, и Шпигель хвалила хорошие идеи Себастьяна, прося его придумать альтернативы своим менее удачным ходам, и снова и снова напоминая, что он должен двигаться медленно.

– В некоторых отношениях ты играл превосходно, – говорила она ему, – а потом, в одно мгновение, поторопился – и сделал чудовищную глупость. Если ты сумеешь перестать так делать, то будешь играть очень и очень хорошо!

Я познакомился со Шпигель зимой в 2009 году, после того как прочел статью в New York Times об игре ее команды на национальном школьном чемпионате К-12 в предыдущем декабре.

Эта статья, написанная Диланом Макклейном, ведущим шахматную колонку, указывала, что IS 318 участвовала в федеральной образовательной программе Title I, а это означало, что более 60 процентов учащихся школы росли в семьях с низким доходом. И все же на этом турнире ученики Шпигель победили богатых детей из частных школ и спецшкол.

Я был заинтригован, но, если говорить честно, отнесся к этой информации несколько скептически. Голливудские продюсеры и редакторы журналов любят сказки о бедных детишках, которые наносят поражение учащимся частных школ на шахматных турнирах. Но зачастую, когда внимательнее вглядишься в их триумф, он оказывается вовсе не таким вдохновляющим, каким казался поначалу.

Порой выясняется, что турнир, в котором выиграла команда из бедного района, был не таким уж значительным, или дивизион, в котором она выступала, был предназначен только для учащихся с ограниченными способностями. А еще бывает так, что «дети из бедных семей» оказываются несколько нетипичными детьми из бедных семей: они либо учатся в хорошей школе, куда берут не абы кого, а только сдавших вступительный экзамен, либо являются недавними иммигрантами из Азии или Восточной Европы, а не чернокожими или латинскими детишками из семей с долгой историей бедности и нищеты.

Например, в 2005 году журнал New York опубликовал длинную хвалебную статью о шахматной команде из школы Mott Hall, известной под названием «Черные рыцари Гарлема». Эта «неудержимая горстка 10—12-летних ребят из Вашингтон-Хайтс, Инвуда и Гарлема» принимала участие в национальном шахматном турнире в Нэшвиле. Они действительно заняли второе место в своем дивизионе в турнире для шестых классов, что само по себе было прекрасным достижением – но соревновались в секции «ниже 1000»; это означало, что они не играли ни с одним шахматистом, чей шахматный рейтинг превышал 1000 баллов, а это довольно низкий уровень.