Бхагаван Раджниш - Бодхидхарма - мастер света Страница 42

В свете беспристрастной Дхармы внешне смертные не отличаются от мудрецов. Сутры говорят, что беспристрастная Дхарма - это то, во что не могут проникнуть смертные, что не могут практиковать мудрецы. Беспристрастную Дхарму практикуют лишь великие бодхисаттвы и будды.

Но Бодхидхарма не включает архат. Он слеп в отношении архат. Несмотря на то, что у Бодхидхармы огромные глаза, он не видит одной простой вещи: великие архаты принадлежат той же категории, что и великие бодхисаттвы и будды.

Смотреть на жизнь, как на отличное от смерти явление, смотреть на движение как на отличное от неподвижности явление, значит, быть предвзятым. Быть беспристрастным значит смотреть на страдание как на отличное от нирваны явление, потому что природа обоих явлений - это пустота. С помощью воображения люди прекращают страдание и входят в нирвану; архаты достигают ловушки нирваны.

Это абсолютно некорректное утверждение. Архаты достигают той же высоты, что и бодхисаттвы. У них разные пути, но можно достичь одной вершины разными путями. Бодхидхарма мог сказать, что так называемые мудрецы и святые достигают ловушки нирваны, но не архаты. Архаты - это такие же подлинные будды, как и бодхисаттвы. Их единственное различие в том, что архаты не заботятся о других людях, они никому не помогают, не поддерживают их продвижение к просветлению. Архат волнует собственное просветление. Бодхисаттвы также занимают просветлением других людей. Это единственное отличие. В остальном у них одинаковое переживание, у них одна и та же высота, по положению они не уступают друг другу.

Но есть много так называемых мудрецов и святых, которые ни архаты, ни бодхисаттвы, которые практиковали аскетические учения, которые мучили себя, которые сделали все, что в силах человека, но все это было сделано их умом. Это составляет все различие. Их рост не спонтанный и не естественный, эти мудрецы и святые заставляли себя расти. Они дисциплинировали себя и силой наставляли на путь. Они всегда поступают правильно, но их поступки лишены спонтанности. Они поступают так из расчета. Они постоянно взвешивают «за» и «против» -что правильно и что неправильно. Они всегда справляются об этом в священных книгах. У них своего понимания.

Я называю их так называемыми святыми и мудрецами. Они очень похожи на будд, но в глубине их кромешная тьма. Они все еще не поняли свою истинную природу. Они не достигли самадхи. Они до сих пор бродят по миллионам путей усложненного ума. Их великие практики, их аскетизм, их учения - это ничто иное, как проекция ума.

Поэтому можно сказать, что так называемые святые и мудрецы достигают ловушки ума. Они желают лишь стать просветленными. Желание - это препятствие. Вы можете стать просветленными, но вы не можете желать быть просветленными. Вы попадаете в ловушку в тот миг, когда начинаете желать. Вы попадаете в плен собственного желания.

Вы не можете сделать просветление объектом своей жадности.

Вы не можете сделать просветление объектом своего честолюбия.

Именно здесь так называемые мудрецы и святые делают ошибку. Реи сделали просветление, освобождение, мокшу, нирвану целью, объектом достижения. Тогда все это становится путем эго. Люди попадают в ловушку, они крепко застревают в ней.

Нирвана должна расцвети в вас. Когда вы отбросили ум со всеми его желаниями, со всем его честолюбием, со всей его программой достижения, когда вы отбросили весь свой ум, полный жадности... И не важно, что волнует жадность: деньги или просветление. Ум может постоянно менять объекты. Но это все равно ум, полный жадности. В тот миг, когда ум полностью отпадает, вы неожиданно обнаруживаете, что просветление - это не цель. Это ваша истинная природа. Неожиданно зацветший лотос открывает свои лепестки, и вы наполняетесь ароматом. А этот аромат одинаковый и в архатах и в бодхисаттвах. И те, и другие - это будды. Все они просветленные люди.

Я не принадлежу ни одной религии, я не принадлежу ни одной особой общине; я просто никому не принадлежу, принадлежа исключительно себе, поэтому я ясно вижу, где люди попадают в плен своих идеологий. Даже человек вроде Бодхидхармы не может примериться с мыслью о том, что архаты равны бодхисаттвам. Бодхидхарма принадлежит общине бодхисаттв.

И так дело обстоит не только с ним. Были архаты, которые точно также осуждали бодхисаттв. Но для меня не важно, какой общине принадлежит человек. Я могу быть абсолютно беспристрастным. И моя беспристрастность составляет трудность, потому что я говорю, не тревожась о том, кому моя речь доставит удовольствие, а кому она не понравится.

Это очень странный мир. Если я скажу то, что придется вам по душе, вы забудете об этом. Но если я скажу то, что не понравится вам, вы уже не забудете об этом, и вы не простите меня.

Я говорил об Иисусе то, что никогда не произносил ни один христианин. Я оценил этого человека выше, чем любой христианин за две тысячи лет. Но стоило мне несколько раз заметить в Иисусе кое-что непривлекательное, как весь христианский мир тотчас же становился против меня. Христиане молчали, когда я произносил великие утверждения Иисуса, высоко оценивая их. Они были счастливы, но никто не вымолвил даже слова. Но стоило мне покритиковать Иисуса, как весь христианский мир, который составляет почти половину мира, мгновенно загорался желанием уничтожить мое движение.

Папа запретил мои книги. Несколько христианских ассоциаций публиковали мои книги об Иисусе, но когда я начал критиковать его, они сожгли даже те книги, в которых я превозносил Иисуса.

Люди очень ранимы. Если вы превозносите что-то, они ничего не скажут. Они просто порадуются тому, что их мышление высоко ценят. Это не вопрос об Иисусе. Это вопрос о христианском уме. Но когда я говорю о тех недостатках в Иисусе, которые я ясно вижу в нем, христианский ум чувствует боль.

Например, я критикую Бодхидхарму, но я нахожу в нем гораздо больше положительных сторон - все это забудется. Но из-за моих критических высказываний об этом мастере страны, принадлежащие буддизму Махаяны, тотчас же обидятся на меня.

Вся моя жизнь и работа моей жизни ушла на влияние на людей и создание себе врагов.

Но бодхисаттвы знают о том, что страдание в основе своей пустое. Пребывая в пустоте, они остаются в нирване. Нирвана означает отсутствие рождения и смерти. Это за пределами рождения, смерти и нирваны.

Но это говорится только о бодхисаттвах, а не об архатах. Я хотел бы, чтобы вы уяснили, что это относится к архатам, также как и к бодхисаттвам.

Когда ум перестает двигаться, он входит в нирвану. Нирвана - это пустой ум.

Пустой ум можно неверно истолковать. Я бы посоветовал вам лучше называть его не-умом, потому что ум никогда не бывает пустым. В тот миг, когда ум становится пустым, его уже нет. Пустой ум - это некорректное понятие, здесь вы сталкиваетесь с противоречием. Нет ничего подобного пустому уму; ум - это всегда мыслительный процесс. Это всегда движение мыслей, эмоций, грез и воображения.

Когда ум пуст, ума нет. Лучше использовать слово «не-ум», чем использовать словосочетание «пустой ум». Понятие пустого ума может направить вас не туда, поскольку люди могут счесть, что нужно только опустошить ум.

Вы не можете опустошить ум, даже если будете работать над этим всю вечность. Вам нужно отбросить ум - целиком отбросить. Вы не можете частично опустошать его, потому что вы где-то будете очищать ум, а мысли будут появляться в нем из других направлений.

Вы не можете опустошить ум.

Либо вы цепляетесь за него, либо вы просто отбрасываете его.

И компромиссного пути нет.

... Необитаемое место - это то место, в котором нет жадности, гнева и иллюзий.

... Тот, кто знает о том, что ум - это действие, кто лишен всего реального, знает, что его ум ни существует, ни не существует. Смертные постоянно создают ум, они утверждают, что ум существует. А архаты постоянно отрицают ум, они утверждают, что ум не существует. Но бодхисаттвы и будды ни создают, ни отрицают ум. Именно это подразумевается под тем, что ум ни существует, ни не существует. Ум, который ни существует, ни не существует, называется Средним Путем...

Бодхидхарма не упускает ни одной возможности, чтобы осудить архат. Такое впечатление, что его что-то постоянно задевает в них. Ситуация повторяется: вместо слова «архаты» ему нужно было сказать, что так называемые мудрецы и святые постоянно отрицают ум. Но бодхисаттвы, архаты и будды ни создают, ни отрицают ум. Они просто выходят за его пределы. Они не борются с ним, потому что бороться с умом значит сделать его реальным, признать его силу. Вам не нужно бороться с ним. Нужно просто быть свидетелем.

Ум исчезает тогда, когда вы совсем не боретесь, когда вы просто свидетель.