Антон Кротов - Китай – самая другая страна. От Кашгара до Шанхая, от Пекина до Лхасы, от Харбина до Куньмина – автостопом и на поездах по Китаю Страница 5

Среди людей челночного типа я заметил велосипедиста. Это был англоговорящий китаец, путешественник, едущий на велосипеде из Англии (он там учился) через Европу, Россию, Казахстан в свой родной Шанхай. Китайский турист оказался нам полезен: проверил мои вчерашние карточки с иероглифами и кое-что на них исправил. В отношении цен и дорог китаец обтекаемо сказал, что и дороги, и цены на продукты в Китае и Казахстане весьма похожие.

Другой же «эксперт», водитель КАМАЗа, сказал иначе:

– Дороги в Китае – голова оторвётся!

– Это же как, настолько хорошие или настолько плохие? – удивился я.

Но водитель, едущий в Урумчи, не расшифровал своих слов, оставил нас в недоумении. Впрочем, долго недоумевать не пришлось: пограничники открыли колючку, и все мы (российские автостопщики, шанхайский велосипедист, киргизские челноки, казахские КАМАЗы и урумчийские дальнобойщики) устремились на таможню.

Каждая граница – источник дохода для лиц, с нею связанных. Так и здесь. Между двумя таможнями, казахской и китайской, километра два, но проехать их можно только на транспорте. Лица, не имеющие своего транспорта, должны проехать аж на двух принудительных маршрутках. На каждой – минута езды. Каждая маршрутка – 250 тенге с человека.

Мы с Демидом немного пошумели, на первой маршрутке снизили цену в два раза и легко прошли казахскую таможню. Вторую маршрутку тоже брали с боем – я было хотел обвинить водителя в отсутствии кассового аппарата, но тут появился кассир, выдающий билеты! Вернее, это были квитанции с печатью; «ЗАО „Хоргос“» – было написано на них. Купили один билет на двоих, и поехали, собственно, в Китай. Граница Бывшей Великой Империи СССР5.

Казахстан и Китай разделяет небольшая речка (р. Хоргос), которую курица может перейти вброд. Через речку бетонный мост с перилами. Китайская половина перил чистая, советская (казахская) – пыльная. Маршрутка останавливается на середине моста. Дальше, впереди – китайская половина, и китайский солдат-пограничник в сверкающей отутюженной форме и в белых перчатках.

– Стоять! – делает он жест рукой.

На китайской стороне моста, у западной границы Поднебесной, столпилось человек двадцать китайских туристов. Весёлые, с фотоаппаратами, они что-то обсуждают, и вот все бегут фотографироваться у последнего пограничного столба, на фоне моста, нашей маршрутки, пограничной речки и отутюженного солдата в белых перчатках. И вот ещё раз! И ещё! С китайской стороны выбегает человек в форме и протирает особой тряпочкой перила моста – точно до середины. Потом метёлкой подметает мост, выметая пыль за пределы КНР, почти нам под колёса.

Китайцы сфотографировались ещё раз. И ещё. Ну теперь всё, проезжайте! Пограничник властно машет рукой, и мы окончательно переезжаем мост и оказываемся у китайской таможни.

В этой картинке – общий символ многих вещей, которые мы потом многократно наблюдали в Китае. Китайские туристы-патриоты, доезжающие до последнего столба Поднебесной и довольные возвращающиеся обратно. Уборщики и дворники, протирающие перила моста до середины их и подметающие мост до середины. Здесь кончается Китай, а значит и кончается мир, а если там дальше что и есть – то недостойно внимания. Единственный китайский интурист на велосипеде стал последним человеком, с кем мы могли пообщаться по-английски: за последующие 18 дней в Китае мы не услышали ни одной правильной английской фразы длиннее трёх слов, и второй англоговорящий человек попался нам только вечером 21 августа (то был начальник шанхайского экспресс-поезда, высадивший нас из оного за отсутствием билета).

На китайской таможне нас ожидало беспокойство: оказывается, все приезжающие бдительно проверяются на здоровье. У всех казахов в руках были типовые медицинские книжки, которые продаются на казахской стороне за 500 тенге (100 рублей); в этих мед. книжках подозрительно одинаковым почерком за всех врачей написано «ЗДОРОВ, здоров, здоров». Я испугался, что и с нас потребуют мед. книжку, или заставят возвращаться за ней в бывший СССР, в страну неподметённых мостов, но всё обошлось: пропустили и так.

ПРАВИЛА ДЛЯ ПРОВЕРКИ И КАРАНТИНА, аккуратно переписанные мною на границе.

«Любой пассажир, въезжающий в КНР, должен точно заполнить декларацию о состоянии здоровья, предъявить справку прививки какой-то инфекционной болезни, пройти досмотр и карантин.

Пассажир, имеющий при себе изделия из растения и животного, отбросный предмет, продукты, напиток воду, человеческую ткань, кровяное изделие и т.д., должен активно донести и принять карантин.

Запрещён ввоз. А. Микробы. Б. Вредитель, прочее вредное существо. В. Труп животного. Г. Почва.

Запрещённые предметы на ввоз возвращены или уничтожены. Телефон для разоблачения злоупотреблений: ……»

Вот перед нами и Китай. Приграничный городок Хоргос – ничего особенного, только много иероглифов, велосипедистов и смешные трёхколёсные таксисты (как в Индии или Пакистане). Менялы, устремившиеся за нами, приобрели у нас оставшиеся от Казахстана тенге. Я зашёл в банк поменять доллары по нормальному курсу, но в банке окружили меня менялы, схватили калькуляторы, стали торговаться. Разменял ещё немного денег и ушёл.

За один доллар в Китае дают 8.2 юаня, выходит, что один юань – это 3.5 рубля (в ценах 2004 года)6. Курс регулируется государством. Приобрести юани за валюту просто, а вот избавиться от лишних юаней, превратив их в валюту – гораздо труднее.

Первой машиной оказался микроавтобус. Мы сразу не поняли его сущность, а это был таксист-деньгопрос, он провёз нас километров двадцать – в городок покрупнее, содрал по пять юаней – будем опытнее. Здесь, в городке Циншуйхэцзы, уже настоящий Китай: базары, фрукты-овощи, уличные харчевни. Купленная на пробу тарелка лапши оказалась остро перчёной, ну а персики – нормальные. Освоились, вышли из города, поймали грузовик.

В целом автостоп в Китае не очень быстрый. Водители не все останавливаются: не понимают сущность автостопа, не интересуются иностранцем, проезжают мимо тебя, как будто ты привидение. Или радостно машут тебе рукой – и всё равно проезжают мимо. Или же останавливаются и берут, но едут или недалеко (как легковушки), или медленно (как грузовики). В кузове в Китае ездить, как оказалось, не принято.

Сами китайцы, вероятно, никогда не ездят автостопом. На китайских дорогах не видать других голосующих: ни рукой, ни пальцем, как Валерий Шанин. Остановившись, не все водители понимают, что мы хотим на них уехать. Поэтому простейший метод – если машина остановилась, сразу в неё залезать, а внутри уже разговаривать.

Водитель спрашивает что-то непонятное по-китайски. А ты ему по-русски:

– Давай, мужик, трогай! Поехали!

Китайцы мало интересуются общением с иностранцами. Хочу наладить контакт, показываю открытки и фотографии из России, объясняю: я русский, т.е. «элосы» («олосы»), «э-го». Вот моя страна. Пролистают бегло, интерес не высказывают, думают про себя: «я так и думал, хреновая страна, маленькая и бедная, вот они и едут к нам». Только когда среди фотографий попадается памятник Ленину в каком-то городе, они его узнают, говорят «Ленин». Остальное неинтересно! Достаю аудиокассету, русские песни, вот давайте послушаем. Сунут в свою магнитолу, через пару минут вытащат: «что-то мы ничего не понимаем, по-моему это не китайский язык!» Говоришь что-нибудь, они тебе, ты их не понимаешь, они в ответ берут бумажку и пишут иероглифами. Думают про себя: «Ладно, на слух не понимаешь, но иероглифы-то должен прочесть!» – в ответ я пишу им по-русски: «Не понимаю». Они поглядят и опять в ответ пишут иероглифы.

(Кстати, а в приграничных районах, наоборот, встречаются водители, слушающие русские популярные песни на кассетах и даже подпевающие им, хотя они и не улавливают их смысла. Но это редкость.

В китайских парках можно видеть, как пенсионеры, собравшись кучками, играют на своих музыкальных инструментах советские мелодии – «Катюшу» или «Подмосковные вечера». Почему-то именно «Подмосковные вечера» – самая популярная русская музыка у китайских пожилых людей. Текст им, однако, неизвестен.)

Иностранца учить своему языку не пытаются, русским языком тоже не интересуются, знания прочих языков не проявляют. Вот порой и сидишь молча в кабине, как привидение, музыку китайскую слушаешь, на дорогу смотришь, никакого общения без знания языка. То ли дело Иран, Пакистан, Сирия, другие страны Азии и Африки! В Анголе общались живо и весело целыми часами, не зная ни единого слова на португальском; в Турции все водители заводили разговоры, и мы почти всегда понимали друг друга; да и в прочих странах каждый первый водитель интерес проявлял. А здесь – хлоп! Все проверенные методики не работают! Попадались нам потом разговорчивые водители, но далеко не все были таковы, лишь меньшая часть.