Алексей Сычев - Чужие проблемы – мои гонорары Страница 6

Десятиминутный разговор в курилке, и я опять на весь день в прострации. Почему они говорят об этом так буднично? Как врачи о смерти пациента, как полиция об убийстве…

У людей трагедии, а они делают свое дело. Боссы богатеют, персонал зарабатывает на хлеб, мужики, матери и дети страдают. Система продолжает работать из года в год.

Я закончил работу со светильниками и незамедлительно получил из кассы десять тысяч рублей. Подписывая расходный ордер, спросил у Толстяка:

– Вы только над установлением отцовства работаете?

– Еще берем на анализ, если человек хочет узнать свой маркер. Определить к какому народу он принадлежит, и каких кровей были его предки.

– Это, наверное, сложно всё?

– Сами мы не делаем, только принимаем биологический материал. Отправляем в другую лабораторию, где оборудование есть.

– Насколько глубоко определяете предков?

– Если по-простому, то всё выглядит примерно так: у всех мужчин на Земле есть один общий предок, который жил сто шестьдесят тысяч лет назад. Он называется «Хромосомный Адам». Это был реально живущий человек, от которого у всех мужиков в мире сохранилась информация в мужской Y-хромосоме. Также, была «Митохондриальная Ева» – это реально жившая сто восемьдесят тысяч лет назад женщина. Она прямая прабабушка всех живущих на планете людей. Это понятно?

– Тот «Адам» никогда не встречал ту «Еву»?

– Да, но все люди произошли от одного предка по мужской линии и одного предка по женской. Все остальные рода – не выжили.

– Почему не выжили? – спросил я. – Столько же племен, рас, народов.

– Долго объяснять. Покурим?

Мы опять курили в вытяжку, а Толстяк увлеченно объяснял основы человеческой природы:

– Это проще показать, – он взял большой лист тонкой бумаги и накрыл им полстола. Вверху нарисовал десять прямоугольников в ряд. Внутри каждого написал фамилии: Иванов, Петров, Сидоров, Королев, Кузнецов, Бондарев, Соколов, Орлов, Муравьев и Зверев.

– Это десять мужиков-основателей родов, живущие в одно время. Допустим, что у каждого мужика родится два ребенка. Раньше много рожали, но сегодня пусть будет два. Так как вероятность того, что родится мальчик или девочка примерно равна, будем кидать монету. Если орел, значит – мальчик, если решка – девочка. Кидай, а я буду отмечать.

Я стал кидать монету, а толстяк стал строить генеалогическое древо вниз. От каждого прямоугольника внизу пририсовывал два других – это дети мужика. Покидав монету, получили, что во втором поколении у Петрова и Бондарева родилось по две девочки. У Муравьева и Сидорова – два мальчика. У остальных – мальчик и девочка.

Петрова и Бондарева зачеркиваем, потому что родились девочки. Осталось восемь родов. Я продолжал кидать монетку. На следующем поколении прервались еще две фамилии: Соколовы и Зверевы. К шестому поколению остался только род Кузнецова.

Я не мог поверить своим глазам, глядя на лист. Мне всегда представлялось, что любой род должен непременно разрастаться, а здесь все выглядело иначе. Забегая вперед, скажу, что позже я много раз проделывал этот эксперимент. Делал по трое и более детей, но результат был всегда одинаковым – рано или поздно остается только один мальчик внизу листа.

– Вот и всё. Из десяти родов выжил через шесть поколений только один. И это еще мы без всяких войн и болезней, без бесплодия и тому подобное. Теперь понимаешь, что статистика неумолима. Вот почему сквозь века остался только один род – все остальные вымерли. Если гипотетически считать род по женской линии, то внизу так же останется только одна девочка. Поэтому у всех нас один предок – мужчина и один – женщина.

Я посмотрел на это генеалогическое древо и задумался о беспощадности этой схемы.

– Так это что получается, чтобы сохранять свой род как можно дольше, нужно рожать как можно больше детей?

– Да. Другого пути нет. Но это все тоже ерунда. Природе неважно, какой род будет. Генам всё равно, чей род продолжать. Это только людям важно. Самой природе – без разницы, какая фамилия у этого рода в паспорте, какой он расы или национальности.

«Стоп! Не может быть. А как же негры и китайцы?»

– Если взять какого-нибудь негра из джунглей Африки, китайца, туземца из Амазонии и аборигена из Австралии, то у нас у всех один праотец?!

– Да. И не обязательно тот «Хромосомный Адам». Им может быть мужик, живший всего тридцать тысяч лет назад.

Толстяк принялся рассказывать про гаплогруппы, гаплотипы, аллели, маркеры и бог весть еще что.

Я кивал головой и смотрел на него, не отрывая взгляда. Приятно смотреть за человеком, который увлеченно рассказывает о деле, которое у него хорошо получается. Мы выкурили еще по одной, и я поехал в гости к дяде Паше.

Дядя Паша на самом деле мне не дядя. Я его так называю, потому что он друг моего отца – они вместе в школе учились. После школы дядя Паша пошел по партийной линии и в итоге годам к сорока пяти стал владельцем большой продуктовой сети, а мой отец окончил военное училище и сейчас военный пенсионер.

Дядя Паша меня любит и частенько приглашает на посиделки. Он богатый человек – владеет сетью больших супермаркетов во многих городах. Недавно он говорил, что скоро открывает сотый магазин.

Когда дядя Паша приглашает в гости, он зовет не заранее, а прямо в тот же день. Он, наверное, считает, что я должен бросить все дела и планы и ехать к нему домой. Так случилось и в этот раз:

– Алексей, приезжай вечером. Посидим. Твой отец опять не может, хоть ты будешь. Брата твоего я пригласил тоже.

Отказать дяде Паше нереально, поэтому я всегда соглашаюсь. Соглашаюсь еще по одной причине: он любит со мной делиться секретами. Отведет меня в свою комнату и покажет что-нибудь из своих увлечений: ружье для подводной охоты, большой аквариум или биллиардный стол. У него всегда есть что-то новенькое.

Можно сказать, дядя Паша – мой самый лучший друг. Я знаю его всю жизнь, и он не раз меня выручал. Его напор в наших отношениях сродни урагану, и он не стеснялся просить меня о ем-либо, был открытым, насколько мог.

Пока хозяева бренчали кастрюлями на кухне, я сидел на диване в гостиной огромной четырехкомнатной квартиры. Диван дядя Паша заказал в прошлом году из Италии и, чтобы «поддержать» нашу и без того неразрывную связь, позвал меня и моего брата заносить его наверх по лестнице на шестой этаж! Он мог легко заплатить грузчикам, но мы втроем корячились два часа, чтобы поматериться, вспотеть и по завершению дела выпить водки. Лишний раз пообщаться. Удивительный человек!

– Брат твой телефон не брал. Где он? – спросил дядя Паша, вытирая руки кухонным полотенцем.

– Он в магазине, к открытию готовится. Не сможет сегодня.

– Магазин свой открывает что ли?

– Да, зоомагазин.

– Вадим – молодец. Свой бизнес – это хорошо.

Он потащил меня в кабинет, где заперся и усадил меня в кресло за стол. На столе был открыт ноутбук, в который он ткнул пальцем:

– Прочитай, Алексей, и скажи, что думаешь.

Я погрузился в экран ноутбука, где был набран такой текст:

«БОЛЬ

Что тут скажешь? Как говорил Горбачев: «Таковы реалии». Вот в них и живем каждый день. И волшебную таблетку надеешься найти. Понимаешь, что ее нет, но ищешь, спрашиваешь у себе подобных. Понимаешь, что проблемы предпринимателя никто решать не будет. Не веришь в это уже, но надеешься…

Боль с утра: «Мои люди – счастливые. Они о работе начинают думать, в лучшем случае, сразу перед входом на работу. Я конечно, тоже счастлив, но почему только я испытываю удовольствие от работы? Хочу утром на нее ходить. Жду планерок, отчетов, докладов…»

Боль после обеда: «…Сколько, интересно, я плачу нашему HR? Вчера она оскорбилась на утреннем совещании из-за того, что я назвал ее „отделом кадров“. Да, ошибся, и сейчас такие времена – на такое обидеться могут. Пришлось поправиться. Назвал „кадровой службой“. Снова не угадал. Не угодишь! Мало того, что с остальными не знаю, как управиться, так еще HR ублажать. А что происходит, когда у нее плохое настроение, а стоящий кандидат устроиться хочет? Нет, лучше не думать. Слава богу, хоть неадекватных соискателей на себя первая принимает…».

Боль после работы: «…Что с этим делать? Куда сливаются у них все эти тренинги, мотивации, карьерный рост, корпоративный дух, нацеленность на результат, клиентоориентированность? „Что было бы, если бы“ все мои люди стали на письма отвечать, трубки брать и вовремя перезванивать партнерам, подрядчикам, клиентам? Мы бы уже в два, в три раза больше оборот делали. Самое плохое, что понимаю – сам виноват. Мягкотелый я со своими. И от этого еще хуже».

Боль перед сном: «…Работаешь, вкалываешь, кредитуешься в развитие, чтобы создать сеть, людям работу дать. После себя что-то оставить. В продуктах наценка минимальная, 5—6% снимаем всего. Выстраиваешь процессы. Всё самое современное внедряешь. Стараешься сделать всё для людей, и для своих и для покупателей. Раньше всё было понятно, сам везде следил, успевал как-то. А сейчас? Незнакомые люди каждый день в офисе ходят мимо меня и не здороваются».