Иосиф Телушкин - Слова, которые ранят, слова, которые исцеляют. Как разумно и мудро подбирать слова Страница 8

Необычайный интерес общественности к несчастливому браку английского принца Чарльза и принцессы Дианы отражает определенное холодное (жестокое) удовольствие в созерцании унижения членов английской королевской семьи, удовольствие узнать, что жизнь престолонаследника и его прекрасной супруги, при обманчивой видимости, лишена счастья. [28] Похоже, бесконечные подробности о «несчастьях богатых и знаменитых» дают возможность многим людям почувствовать себя лучше.

Огромное наслаждение мы получаем также и наблюдая падение тех, кто призывает нас к нравственной жизни. Так, священник, замешанный, по слухам, в скандале, особенно сексуальном, становится предметом самых грязных и безжалостных сплетен. Подобные сплетни снимают с нас сильное моральное давление, поскольку раз тот, кто требовал от нас придерживаться нравственных принципов, продемонстрировал, что сам им не следует, то это освобождает нас от нравственных обязательств.

В своей новаторской статье «Право на личную жизнь», вышедшей в « Гарвардском правовом обозрении» , Самуэль Ворэн и будущий судья Верховного суда Луис Брандеис отметили притягательность грязных сплетен, обращающихся «к слабой стороне человеческой натуры, которая никогда не упустит возможности отметить злоключения и пороки наших соседей». [29] Термин «слабая» можно легко заменить на «злорадная» или «садистская». У нас могут быть и другие, более возвышенные личные качества, но наши мотивы, когда мы делимся пикантными подробностями о невзгодах других, редко бывают благородными.

Другой способ, дающий нам возможность возвысить себя, – распространение конфиденциальной информации о других, с целью зарекомендовать себя человеком, который «в курсе всего». Как заметил Др. Самуэль Джонсон пару веков назад: «Тщеславие от того, что вам доверили тайну, обычно становится главной причиной ее раскрытия».

Разве афоризм Др. Джонсона что-то преувеличивает? Тогда давайте рассмотрим следующий, пусть даже маловероятный, сценарий: президент США выбирает вас своим наперсником. Он регулярно, иногда по нескольку раз в день, общается, делится с вами своими сокровенными мыслями, какие-то из его идей вы отвергаете, в чем-то он просит ваших советов. Единственное ваше обязательство в подобных отношениях – запрет рассказывать об этом когда-либо кому-либо. Также и президент никогда, будь то во время его правления или после, не имеет права обмолвится что вы знакомы и что он когда-либо общался с вами.

Я подозреваю, что для большинства из нас удовольствие и удовлетворение от возможности такого доступа к президенту значительно улетучатся, если мы никогда и никому не сможем об этом рассказать. Главным мотивом сплетен служит возможность похвастать перед другими своим знакомством с важными людьми и обладание важной информацией, поскольку из этого следует, что мы также важны.

Подобные побуждения к сплетням заметны уже у детей и подростков. В своей книге « Ты просто не понимаешь: общение мужчины и женщины» , Дебора Таннэн приводит результаты антропологических и социологических исследований, из которых следует, что девушки подросткового возраста более склонны к разглашению тайн своих друзей, нежели юноши. Почему? Таннэн поясняет, что общественное положение юношей во многом опирается на их атлетические достижения, или, что может быть более важным, их способность побеждать в словесном или физическом противостоянии. Общественное же положение девушек больше зависит от того, с кем они близки «в компании», девушки обретают положение за счет того, что дружат с теми подругами, которые занимают лидирующее положение: заводилами компании, красавицами, теми, кто пользуется большим вниманием со стороны молодых людей. Если дружба с теми, кто занимает высокое положение, является способом поднять свой социальный статус, то как доказать окружающим, что та известная девушка твоя подруга? Один из способов – продемонстрировать, что ты знаешь ее тайны, поскольку их раскрывают только своим друзьям. [30]

Таким образом девушка, которая не столь привлекательна или популярна, демонстрирует, что заслуживает высокого общественного положения, хотя при этом самим своим поступком показывает себя как бесчестную подругу.

«Моя матушка проводила отпуск в еврейской гостинице в горах Катскилл, просиживая дни в компании пожилых женщин. Одна из них, услышав фамилию моей матери, но не поняв, что она моя мать, пустилась обсуждать “другого” Дершовица, профессора из Гарварда. “Такой милый молодой человек, но почему же он сделал такой промах, и женился на той шикса [нееврейке]? Так поступили все смышленые и преуспевающие, Генри Киссинджер, Тэд Коппел…? Почему?”

– Откуда вам известно, что Дершовиц женился на шикса? – прикинувшись простушкой, дурача всезнающую даму, поинтересовалась матушка.

– Двоюродный брат моего сына его лучший друг. Он был в церкви во время бракосочетания.

– Хм, а я слышала, что он женился на еврейке, – ответила мама.

– У вас неверная информация, – заверила всезнающая госпожа. – Это та история, которую распространяет его семья, разве можно их винить?

Здесь моя матушка не сдержалась.

– Алан Дершовиц – это мой сын. Я была в шуле [синагоге], когда они венчались с Каролин Кохен, отца которой зовут Модехай, а мать прекрасно говорит на идише. Что вы скажете на это?

– О, я так счастлива, что это оказалось неправдой! – сказала всезнающая госпожа с явным облегчением, но тут же добавила. – А как насчет Генри Киссинджера, его жена тоже еврейка?». [31]

При всей глупости этого случая (можно ли придумать историю о том, как ваш двоюродный брат присутствовал в церкви на бракосочетании, которого никогда не было?), он служит хорошим примером открытия Джэка Левина и Арнольда Арлука, профессоров Северо-восточного Бостонского университета, которое они сделали случайно при изучении сплетен: изобретательность распространена слишком широко. Для своего эксперимента, с целью выяснить, с какой скоростью распространяются сплетни среди студентов, Левин и Арлук напечатали несколько сотен пригласительных, в которых говорилось о бракосочетании, которое должно было состояться перед зданием Северо-восточного студенческого центра. Текст гласил: «Радушно приглашаем Вас посетить бракосочетание Роберта Голберга и Мэри Ан О’Брайен, которое состоится 6 июня в 15:30». Они распространили пригласительные в студенческом городке, прикрепив их к доске объявлений, повесив в классных комнатах и т. д. Роберт Голберг и Мэри Ан О’Брайен были выдуманными персонажами, а приглашения Левин и Арлук распространили уже 7 июня, то есть на следующий день, после предполагаемого бракосочетания.

Через неделю, когда они опросили студентов, кто из них «слышал» о бракосочетании, то таких оказалось 52 процента. «Но что было более поразительно, – отмечают они, – что 12 процентов сказали, будто они действительно присутствовали [на нем]! Эти студенты заявляли, что 6 июня были там, а многие описывали «белое свадебное платье» невесты, и «черный лимузин», на котором молодая чета укатила в свой медовый месяц». [32]

Ответы студентов казались настолько причудливыми, что оба социолога даже проверили, не появлялась ли в то время, или около того, в студенческом городке свадебная церемония, но ничего не обнаружили. Пытаясь подать себя как тех, кто владеет «внутренней информацией о крупном событии», 12 процентов опрошенных студентов пошли на откровенную ложь. Желание выглядеть важным может побудить разумных в других обстоятельствах людей поступать пафосно и бесчестно.

Но сколь, в конечном итоге, бессмысленно подобное искусственное поднятие своего положения в обществе, столь большее удовлетворение можно получить от того, что благодаря нашим достижениям, мнение других о нас станет выше.

Третья причина, почему мы плохо говорим о других, – стремление отомстить тому, кто плохо с нами поступил, но с кем мы робеем вступить в открытый конфликт. Подобный порыв вполне естественен, поскольку если мы жалуемся на ту, которая причинила нам боль, то рискуем снова получить травму от ее ответа. Можно легко найти утешение, равно как и оправдание своего гнева, когда другие разделяют наши чувства об обиде и обидчике. Если вы решились на сплетни: пара инструкций Поэтому есть предложение: если вы собираетесь посплетничать (с узким кругом людей), обдумайте свои слова. Пусть разговор будет настолько доброжелательным и справедливым, насколько бы вы хотели, чтобы другие говорили о вас, когда они станут обсуждать, хотя и правдивые, но нелестные вещи.

Этот вид сплетен обычно бывает особенно несправедлив. Желая, чтобы другие разделили с нами наш гнев, мы зачастую не стараемся точно описать обиду, нанесенную нам. Если бы мы так сделали, наше недовольство могло бы не столь сильно затронуть других и они могли бы даже предположить, что мы тоже частично виноваты в размолвке. Поэтому мы преувеличиваем, считая, что люди сказали более обидные вещи, чем было в действительности или что они поступили с нами гораздо более нетактично или бесчестно, чем было на самом деле. (Большинство из нас достаточно умелы в приписывании жутких мотивов тем, кто нас обидел.) Наши преувеличения, которые мы сами можем не вполне осознавать, направлены на то, чтобы другие сочли нашу ярость обоснованной и разделили ее.