Публий Вергилий - Буколики. Георгики. Энеида Страница 13

ЭКЛОГА IX[94]

ЛикидМерис, куда тебя ноги несут? Направляешься в город?

МерисВот чего мы, Ликид, дождались: пришлец, завладевшийНашей землицей, — чего никогда я досель не боялся, —«Это мое, — нам сказал, — уходите, былые владельцы!»5 В горести, выгнанный вон, — до чего ж переменчиво счастье!Этих козлят я несу для него же — будь ему пусто!

ЛикидВсё ж говорят, и не зря, что оттуда, где начинаютК нашей равнине холмы спускаться отлогим наклоном,Вплоть до реки и до тех обломанных бурею буков10 Песнями землю свою ваш Меналк сохранил за собою.

МерисПравду, Ликид, сказали тебе, — но, при звоне оружья,Песни мои не сильней голубей, когда, по рассказам,На хаонийских полях почуют орла приближенье.Да, когда б из дупла, прокаркав слева, ворона15 Не повелела мне впредь не пускаться в новые тяжбы,Больше ни Мерису здесь не жить бы, ни даже Меналку.

ЛикидКто же надумал, увы, такое злодейство? С тобоюЛучшей утехи своей мы едва, о Меналк, не лишились!Нимф кто пел бы у нас? Кто землю травой и цветами20 Стал бы здесь устилать, родники укрывал бы листвою;Песни бы пел, какие на днях у тебя я подслушал, —К Амариллиде как раз ты спешил, к моему наслажденью:«Титир, пока я вернусь, попаси моих коз, — я не долго.А наедятся — веди к водопою. Когда же обратно25 Будешь идти, берегись, не встреться с козлом — он бодучий!»

МерисЛучше споем, что Вару он пел, еще не отделав:«Имя, о Вар, твое — лишь бы Мантуя нашей осталась,Мантуя, слишком, увы, к Кремоне близкая бедной, —В песнях своих возносить до созвездий лебеди будут!»

Ликид30 Пусть же пчелы твои кирнейских[95] тисов избегнут!Пусть же дрок и коров насытит, чтоб вымя надулось!Если что есть, начинай! И меня Пиериды поэтомСделали и у меня есть песни; меня называютТоже певцом пастухи, — да не очень я им доверяю:35 Знаю, что песни мои недостойны Вария с Цинной[96] —Право, как гусь гогочу посреди лебединого пенья.

МерисМолча, Ликид, в уме я песни перебираю,Вспомнить смогу ли, — одна все ж есть достойная песня:«О Галатея, приди! В волнах какая забава?40 Здесь запестрела весна, земля возле рек рассыпаетМножество разных цветов; серебристый высится топольВозле пещеры, шатром заплетаются гибкие лозы.О, приходи! Пусть волны, ярясь, ударяются в берег!

ЛикидА не пропеть ли нам то, что, помнится, ясною ночью45 Пел ты один? Я знаю напев, — слова бы припомнить!«Дафнис, зачем на восход созвездий смотришь ты вечных?Цезаря ныне взошло светило, сына Дионы[97],То, под которым посев урожаем обрадован будет,И на открытых холмах виноград зарумянится дружно.50 Груши, Дафнис, сажай — плоды пусть внуки срывают!»

МерисВсё-то уносят года, — и память. Бывало, нередкоМальчиком целые дни проводил я, помню, за пеньем.Сколько я песен забыл! Сам голос Мериса нынеУж покидает его. Онемел я от волчьего взгляда.55 Все же ты песни мои от Меналка нередко услышишь.

ЛикидМерис, так говоря, ты мои лишь удвоил желанья.Ради тебя приумолкла вода и не движется; ветрыСтихли. Только взгляни — совсем не колеблется воздух.Здесь как раз полпути до города. Вон Бианора[98]60 Холм погребальный уже показался. Тут, где селянеЛоз прорезают листву, давай пропоем свои песни!Рядом козлят положи. Мы вовремя в город поспеем.А коли страшно, что ночь нагонит дождя до приходаВ город, можем идти мы и петь — так легче дорога.65 А чтоб идти нам и петь, тебя я избавлю от ноши.

МерисНет мальчуган, перестань: сперва неотложное справим.А как Меналк подойдет, тогда и споем на досуге.

ЭКЛОГА Х[99]

К этой последней моей снизойди, Аретуза[100], работе.Галлу немного стихов сказать я намерен, но только бИ Ликориде[101] их знать. Кто Галлу в песнях откажет?Пусть же, когда ты скользить под течением будешь сиканским[102],5 Горькой Дорида[103] струи с твоей не смешает струею.Так начинай! Воспоем тревоги любовные Галла,Козы ж курносые пусть тем временем щиплют кустарник.Не для глухих мы поем, — на все отвечают дубравы.

В рощах каких, в каких вы ущельях, девы наяды,10 Были, когда погибал от страсти своей злополучнойГалл? Ни Пинд[104] не задерживал вас, ни вершины Парнаса,Ни Аганиппа[105], что с гор в долины Аонии льется,Даже и лавры о нем, тамариски печалились даже,Сам, поросший сосной, над ним, под скалою лежащим,15 Плакал и Менал тогда, и студеные кручи Ликея[106].Овцы вокруг собрались, — как нас не чуждаются овцы,Так не чуждайся и ты, певец божественный, стада, —Пас ведь отары у рек и сам прекрасный Адонис[107].

Вот пришел и овчар, с опозданьем пришли свинопасы,20 Вот подошел и Меналк, в желудевом настое намокший.Все вопрошают: «Отколь такая любовь?» ПоявилсяСам Аполлон: «Что безумствуешь, Галл, — говорит, — твоя радость,В лагерь ужасный, в снега с другим Ликорида сбежала».[108]Вот пришел и Сильван[109], венком украшенный сельским,25 Лилии крупные нес и махал зацветшей осокой.Пан, Аркадии бог, пришел — мы видели сами:Соком он был бузины и суриком ярко раскрашен.«Будет ли мера?» — спросил. Но Амуру нимало нет дела.Ах, бессердечный Амур, не сыт слезами, как влагой30 Луг не сыт, или дроком пчела, или козы листвою.

Он же в печали сказал: «Но все-таки вы пропоетеВашим горам про меня! Вы, дети Аркадии, в пеньеВсех превзошли. Как сладко мои упокоятся кости,Ежели ваша свирель про любовь мою некогда скажет!35 Если б меж вами я жил селянином, с какой бы охотойВаши отары я пас, срезал бы созревшие гроздья.Страстью б, наверно, пылал к Филлиде я, или к Аминту,Или к другому кому, — не беда, что Аминт — загорелый.Ведь и фиалки темны, темны и цветы гиацинта.40 Он бы со мной среди ветел лежал под лозой виноградной,Мне плетеницы плела б Филлида, Аминт распевал бы.Здесь, как лед, родники, Ликорида, мягки луговины,Рощи — зелены. Здесь мы до старости жили бы рядом.Но безрассудная страсть тебя заставляет средь копий45 Жить на глазах у врагов, при стане жестокого Марса.Ты от отчизны вдали — об этом не мог я и думать! —Ах, жестокая! Альп снега и морозы на РейнеВидишь одна, без меня, — лишь бы стужа тебя пощадила!Лишь бы об острый ты лед ступней не порезала нежных!

50 Я же достану свирель, стихом пропою я халкидским[110]Песни, которые мне сицилийский передал пастырь.Лучше страдать мне в лесах, меж берлогами диких животных,И, надрезая стволы, доверять им любовную нежность.Будут стволы возрастать, — возрастай же с ними, о нежность!55 С нимфами я между тем по Меналу странствовать буду,Злобных травить кабанов, — о, мне никакая бы стужаНе помешала леса оцеплять парфенийские[111] псами.Вижу себя, — как иду по глухим крутоярам и рощамШумным. Нравится мне пускать с парфянского лука60 Стрелы Цидонии[112], — но исцелить ли им яростный пыл мой?Разве страданья людей жестокого трогают бога?Нет, разонравились мне и гамадриады[113], и песниЗдешние. Даже и вы, о леса, от меня отойдите!Божеской воли своим изменить мы не в силах стараньем!65 Если бы даже в мороз утоляли мы жажду из Гебра[114]Или же мокрой зимой подошли к берегам Ситонийским[115],Иль, когда сохнет кора, умирая, на вязе высоком,Мы эфиопских овец пасли под созвездием Рака.Все побеждает Амур, итак — покоримся Амуру!»

70 О Пиериды, пропел ваш поэт достаточно песен,Сидя в тени и плетя из проскурников гибких кошелку.Сделайте так, чтоб они показались ценными Галлу,Галлу, к кому, что ни час, любовь моя так возрастает,Как с наступленьем весны ольховые тянутся ветки.

75 Встанем: для тех, кто поет, неполезен сумрак вечерний,Где можжевельник — вдвойне; плодам он не менее вреден.Козоньки, к дому теперь, встал Геспер, — козоньки, к дому!

Георгики