История Александра Македонского - Квинт Курций Руф Страница 17

не признающему за мной даже прав войны, получить от меня никакого снисхождения, все же обещаю тебе, что если ты придешь ко мне с покорностью, получишь без выкупа и мать, и жену, и детей. Я умею побеждать и щадить побежденных. (14) А если ты боишься довериться мне, то я обещаю тебе, что ты придешь в безопасности. Кроме того, когда будешь мне писать, не забудь, что ты пишешь не просто царю, а своему царю».

(15) Для передачи этого письма бил послан Терсипп. Сам Александр спустился в Финикию, где ему на милость сдался город Библ; оттуда он подошел к Сидону, известному своей древностью[87] и славой своих основателей. (16) Царствовал в нем Стратон[88], поддерживаемый Дарием, и так как он сдал город на милость Александру не столько по своей воле, как по воле народа, он был признан недостойным царской власти; было поручено Гефестиону поставить там царем человека из сидонцев, которого он признает достойнейшим этого высокого сана. (17) У Гефестиона были там друзья, пользующиеся доброй славой среди юных своих сограждан: но когда им представилась возможность получить царскую власть, они сказали, что по обычаям отцов в этот высокий сан может быть возведен только потомок царского рода. (18) Гефестион был поражен величием духа людей, отвергающих то, чего другие добиваются огнем и мечом, и сказал: «Слава вашей доблести, вы первые поняли, насколько выше заслуга отказаться от царской власти, чем принять ее. Укажите же кого-нибудь из царского рода, который бы не забыл, что получил царское достоинство от вас». (19) Они же, видя, что многие питают эти надежды и, чрезмерно домогаясь царской власти, низкопоклонствуют перед друзьями Александра, решили, что нет никого более достойного, чем некий Абдалоним; он связан с царским родом дальним родством, но из-за бедности сам обрабатывает свой скромный пригородный сад. (20) Причиной его бедности, как у большинства, была его честность; занятый повседневным трудом, он и не слыхал звона оружия, сотрясавшего всю Азию.

(21) Немедленно упомянутые лица с разукрашенной царской одеждой в руках входят в сад, который как раз в то время Абдалоним очищал от сухих трав. (22) Тогда один из них, приветствуя его как царя, сказал: «Тебе придется сменить твое рубище на одежду, которую ты видишь в моих руках. Омой тело свое, загрязненное в продолжительном труде, проникнись царственным духом, но в новом своем достоинстве, вполне тебе подобающем, сохрани свою скромность. Когда будешь сидеть на царском троне судьей над жизнью и смертью всех граждан, ради Геркулеса, не забудь своего положения, в котором и ради которого ты принимаешь царство». (23) Все это казалось Абдалониму каким-то сном, потом он стал спрашивать, в здравом ли они уме, раз так жестоко смеются над ним; но когда с него, все еще недоверчивого, снято было рубище и надета была на него одежда, украшенная пурпуром и золотом, и присутствующие принесли ему присягу, то он, как подлинный царь, в сопровождении тех же спутников отправился во дворец[89].

(24) Слух об этом, как обычно, быстро облетел весь город; у одних он вызвал сочувствие, у других возмущение; все богачи порицали Абдалонима перед друзьями Александра за бедность и скромное его положение. (25) Александр сейчас же приказал призвать его и долго на него смотрел. «Внешний вид твой, — сказал он, — не противоречит славе твоего рода, но интересно мне знать, терпеливо ли ты переносил свою бедность». Тогда тот ему ответил: «Хорошо будет, если я с такой же твердостью смогу перенести и царскую власть! Свои желания я всегда удовлетворял трудом своих рук; ничего не имея, я никогда ни в чем не нуждался». (26) Александр убедился на основании этих слов Абдалонима в высоких качествах его души; итак, он передал ему не только все царское имущество Стратона, но многое из персидской добычи, кроме того, подчинил его власти и область, прилегающую к городу.

(27) Между тем Аминта, о котором мы сказали, что он перешел от Александра к персам, спасся бегством с 4 тысячами греков[90], последовавших за ним с поля сражения, в Триполис. Оттуда, посадив своих солдат на корабли, он переправился на о. Кипр, полагая, что при данном положении вещей каждый будет обладать на основании бесспорного права лишь тем, что он сам захватит. Он решил захватить Египет; будучи врагом того и другого царя, он всегда подчинялся изменяющимся обстоятельствам. (28) Он внушил своим солдатам надежду на успех и убедил их в том, что претор Египта Сабак убит в бою[91], что персидский гарнизон остался без вождя и слаб, что египтяне всегда были враждебны своим преторам[92] и примут греков не как врагов, а как друзей. (29) Крайняя необходимость заставляла их все испробовать, и так как судьба не осуществила первых ожиданий, будущее казалось более надежным. Итак, солдаты закричали: пусть ведет их, куда сам знает. Полагая, что надо использовать воодушевление солдат, он проникает в устье Нила, в Пелусий, выдавая себя за посланца Дария. (30) Завладев Пелусием, он продвинул свои войска в Мемфис. Узнав об этом, египтяне, народ пустой и более склонный к переворотам, чем к твердому управлению, сбегаются туда из своих деревень и городов для уничтожения персидских гарнизонов. Персы хоть и испугались, но не потеряли надежду удержать Египет. (31) Аминта, разбив их в сражении, загнал в город, а сам, поставив лагерь, повел своих победителей опустошать поля; все имущество врагов расхищалось, словно предоставленное всем кому угодно. (32) Таким образом, хотя Мазак и знал, что его люди удручены неудачным сражением, все же показал им, как враги бродят повсюду с беспечностью победителей, и побудил решиться на вылазку из города и вернуть себе потерянное имущество. (33) Этот замысел оказался и разумным по расчету, и особенно удачным по результату: все враги до одного вместе со своим вождем были перебиты. Так Аминта заплатил своей жизнью за свою вину перед обоими царями; не больше верности проявил он тому, к которому перебежал, чем к покинутому им.

(34) Военачальники Дария, уцелевшие после битвы при Иссе, со всем войском, которое последовало за беглецами, присоединив к нему также молодежь каппадокийцев и пафлагонцев, пытались вернуть Лидию. (35) Во главе Лидии стоял претор Александра Антигон[93]. Хотя он отправил к царю много воинов из своих гарнизонов, все же, презирая варваров, повел своих людей в битву. Судьба обеих сторон и в этом состязании оказалась такой же: персы после трех сражений в разных местах были