Гелиодор - Эфиопика Страница 18

По этой причине раздуваясь от ярости, распаляемая ревностью, Арсиноя явилась к родным Демэнеты и рассказала им о кознях Тисбы: кое о чем она сама догадалась, кое-что рассказала ей по-приятельски сама Тисба. И вот, объединившись против моего отца, родственники Демэнеты выставили обвинителями за большие деньги самых искусных риторов и стали кричать, что без суда и без улик погублена Демэнета, рассказывали, что обвинение в прелюбодеянии лишь прикрывало собой убийство, и настаивали, чтобы прелюбодей, живой или мертвый, был показан им или хотя бы назван по имени; наконец они стали требовать вызова Тисбы для допроса под пыткой.

Мой отец был лишен возможности выдать ее, хотя и обещал, – ведь она заранее все предугадала и еще в начале суда, как было у нее условлено с тем купцом, бежала; недовольный народ, хотя и не признал отца убийцей, но, как одного из виновников моего несправедливого изгнания и коварного против Демэнеты злодеяния, изгнал его из города и присудил к лишению имущества. Вот что довелось ему испытать из-за второго брака. А злодейка Тисба, которую теперь на моих глазах постигло справедливое возмездие, покинула тогда Афины.

Это – все, что я знаю, так как об этом некто Антикл известил меня на Эгине; вместе с ним я и отправился сюда в Египет, в надежде отыскать в Навкратисе Тисбу, вернуть ее в Афины, доказать несправедливость подозрений и обвинений против отца и потребовать наказания за злые умыслы против всех нас. По какой причине я нахожусь здесь с вами и чего только я не перенес за это время – об этом вы в другой раз услышите. А как и кем убита Тисба в пещере, мог бы, пожалуй, поведать только кто-либо из богов.

Впрочем, если хотите, взглянем на таблички[37], которые мы нашли у нее на груди: вероятно, оттуда мы сможем больше узнать.

Предложение было одобрено, и, раскрыв таблички, он начал читать. Написано было следующее:

«Кнемону, господину своему, враждебная и отомстившая Тисба. Прежде всего сообщаю приятную для тебя весть о смерти Демэнеты: это совершилось благодаря мне – ради тебя; а как это произошло – об этом, если ты меня примешь, я расскажу сама. Затем извещаю, что нахожусь я на этом острове вот уже десятый день, захваченная в плен одним из здешних разбойников; он хвастается, что служит щитоносцем главного разбойника. Держит он меня взаперти и не позволяет даже выглянуть за дверь. Он говорит, будто так хочет охранить меня от всех, из любви ко мне, но я догадываюсь, что он боится, как бы кто не похитил меня. По милости кого-то из богов, я увидела здесь тебя, моего владыку, узнала и пересылаю тебе тайно эту табличку через живущую со мной старуху, приказав вручить красавцу эллину, другу предводителя. Вырви меня из рук разбойников и сделай своей служанкой. Стоит тебе захотеть, и ты спасешь меня. Пойми, ведь то, что считают моим проступком, я совершила по принуждению, а отомстила я твоей ненавистнице добровольно: если же ты охвачен непримиримым гневом, направь его против меня как тебе угодно. Только бы мне быть у тебя, хотя бы и пришлось умереть: ведь лучше погибнуть от твоей руки и сподобиться эллинского погребения, чем выносить такую жизнь, что тяжелее смерти, и терпеть восторги варвара, которые мне, уроженке Аттики, докучнее его вражды».

Вот что сообщала Тисба и ее таблички.

– Тисба, – сказал Кнемон, – ты прекрасно сделала, что умерла и сама стала для нас вестницей своих несчастий – само твое мертвое тело вручает нам повесть о них. Так мстительная Эринния гнала тебя, видно, по всей земле и остановила свой праведный бич не раньше, чем, застав меня в Египте, сделала несправедливо обиженного очевидцем воздаяния. Но что было предотвращено постигшим тебя возмездием? Какие новые против меня козни строила ты в хитросплетениях твоего письма? Даже мертвую тебя я подозреваю и сильно боюсь, не выдумка ли смерть Демэнеты, не обманули ли меня те, кто возвестил о ней, не явилась ли ты из-за моря, чтобы, как в Аттике, сыграть с нами и в Египте еще одну трагедию.

– Перестань, – сказал Теаген, – показывать свою храбрость, ты страшишься призраков и теней. Ведь ты не скажешь, что она околдовала также и меня и мое зрение, раз я совсем не участвовал в этом представлении? Она в самом деле лежит мертвой, поэтому будь вполне спокоен, Кнемон. Но кто твой благодетель, ее убивший, каким образом она сюда попала и когда – это меня повергает в недоумение и поражает.

– Ничего не могу сказать, – отвечал Кнемон, – кроме того, что убийца, несомненно, Тиамид, судя по мечу, который мы нашли возле убитой: я узнаю его меч, а вот и отличительное украшение рукоятки – орел, выточенный из слоновой кости.

– Не скажешь ли ты, как, когда и по какой причине он совершил убийство? – спросил Теаген.

– Как я могу об этом знать, – был ответ, – ведь не сделала меня вещим эта пещера, как святилище в Пифо, и не научила божественной премудрости, как это делает прорицалище Трофония со всяким, кто к нему спускается[38].

Застонали вдруг Теаген и Хариклея и зарыдав, стали восклицать:

– О Пифо, о Дельфы!

Кнемон, изумленный, не мог даже себе представить, что они почувствовали при имени Пифо.

Вот как обстояло дело с ними.

Термутид же, щитоносец Тиамида, раненный в битве, выбрался на берег, а при наступлении ночи нашел плот – остаток кораблекрушения, несшийся по болоту, – взобрался на него и поспешил на остров к Тисбе. За несколько дней до этого, когда купец Навсикл вез ее по узкой дороге в предгорий, Термутид подстерег их и похитил Тисбу. Среди тревог войны, во время нашествия врагов, будучи послан Тиамидом за жертвенными животными, он, оберегая Тисбу от стрел и желая сохранить ее для себя, оставил там неподалеку от входа. Из страха перед окружавшими ее ужасами и по незнанию тропинок, ведущих вглубь, она и оставалась там, куда ее с самого начала втолкнули. Наткнувшись на нее, Тиамид, вместо Хариклеи, убил Тисбу. К ней-то, избежав опасностей войны, стремился Термутид и, пристав к острову, поскорее побежал к палаткам.

На их месте оставался только пепел. С трудом отыскал Термутид по камню вход, зажег весь сохранившийся еще и тлевший тростник, поспешно сбежал вниз и стал звать по имени Тисбу, так как только ее имя он и знал по-эллински. Увидя ее мертвой, он долго стоял в изумлении. Наконец он услыхал шум и гул, доносившиеся изнутри пещеры, – это Теаген и Кнемон продолжали беседовать. Термутид решил, что находящиеся там – убийцы Тисбы, и не знал, что ему делать: разбойничий гнев и варварская ярость, еще более обостренная любовной неудачей, побуждали вступить в борьбу с мнимыми убийцами, но отсутствие вооружения и меча принуждали его против воли к осторожности.

Термутид счел за лучшее встретиться с ними сначала как друг; если же ему удастся добыть какое-нибудь средство защиты, то напасть на своих врагов. Приняв такое решение, он появляется перед Теагеном и его спутниками, дико и свирепо озираясь и выражением глаз выдавая скрываемое в душе намерение. Неожиданно увидя обнаженного, раненого человека, с убийством во взоре, Хариклея скрылась в глубь пещеры, потому ли, что устрашилась, или – и это вернее – устыдилась непристойного вида голого пришельца. Кнемон несколько даже отпрянул назад, узнав Термутида, вопреки ожиданиям видя его и предчувствуя какие-нибудь неистовства. А Теаген был не столько поражен этим явлением, сколько раздражен. Он поднял меч, готовясь поразить Термутида, если тот предпримет что-либо безрассудное.

– Стой, – говорил он, – или я тебя ударю. Не ударил я пока потому, что мало-помалу узнавал тебя и намерения твои были еще не ясны.

Термутид припал к ногам Теагена – опасность смирила его нрав; он, как умоляющий, призывал Кнемона заступиться; говорил, что заслуживает пощады, упирал на то, что ничем перед ними не провинился, еще вчера принадлежал к их друзьям, да и сейчас пришел как друг.

Кнемон, тронутый, подошел и поднял его, обнимавшего колени Теагена, и тотчас же начал расспрашивать, где Тиамид. Тот обо всем рассказал: как Тиамид схватился с врагами, как, ворвавшись в середину их, он бился, не щадя ни их, ни себя, и беспрестанно сражал всякого, кто бы ни попался ему под руку, а сам был под охраной объявленного во всеуслышание приказа, чтобы всякий щадил Тиамида. Что сталось под конец с Тиамидом, он не знает, сам же он, раненный, выбрался на берег, а сейчас пришел сюда в пещеру в поисках Тисбы. Они спросили, какое отношение имела к нему Тисба, откуда он ее знает и почему он ее разыскивает. И на это ответил Термутид и рассказал, как он отнял ее у купцов, как безумно влюбился и все время прятал ее, а при нашествии врагов укрыл в пещеру. Теперь он нашел ее убитой, кем – неизвестно, но ему хотелось бы это узнать, а также и причину убийства.

– Ее убийца – Тиамид, – поспешил сказать Кнемон, стремясь снять с себя подозрение, и в доказательство указал на меч, найденный рядом с убитой. Увидя меч, с которого еще капала кровь – еще теплое железо не обсохло от недавнего убийства, – Термутид узнал оружие Тиамида, глубоко и тяжко застонал, не понимая, как это все случилось. Охваченный мраком и безмолвием, поднялся он к выходу, приблизился к телу умершей и, положив голову ей на грудь, стал непрестанно повторять «Тисба», не произнося больше ничего, до тех пор, пока, мало-помалу сокращая это имя и мало-помалу ослабевая, неприметно не погрузился в сон.