Античные трагедии - Софокл Страница 19

Он три б участка занял, каждый в рост длиною,

В троих обличьях трижды погребаемый.

Чуть разумом от страха не рехнулась я!

Не раз из петли, со стропила свешанной,

Царицу вынимали слуги верные.

И вот, о царь, причина, почему не здесь

Живой залог обета, нас связавшего, —

Орест, – как должно было б. Не дивись тому:

Твой сын на воспитании у Строфия

880 Фокейца, друга верного, старинного.

Провидел Строфий нашу здесь беспомощность,

Твою опасность бранную, мятежный дух

Народа, старшинами недовольного:

Падет престол – наследника обидит чернь.

Ему вняла я: мнилось, нет в совете лжи…

Что ж я не плачу? Выплаканы слез ручьи!

Иссякли очи: влаги не струить им вновь,

От бденья потускнели. Ночи долгие

От милого ждала я вести пламенной,

890 Вперяя взоры в сумрак: не мерцала весть.

Едва дрема смежала вежды – столь чутка,

Что реянье и пенье комариное

От черных снов будило душу: снился ты —

В беде… И больше, чем мгновений отдыха,

Я страхов знала, чуть забудусь. Так была

Я стад твоих овчаркой… Ныне все прошло!

Ты здесь, оплот мой в бурю, гордых сводов столп,

Единородный сын, отцом обретенный,

Пловцами брег нечаянно завиденный,

900 Весенний день, сменивший вьюги зимние,

Пред путником в палящий зной студеный ключ,

Все сладостное, что несет спасение!..

Таких похвал достойным я почла его,

И зависть да безмолвствует! Мне лучше знать,

Что я перестрадала… Низойди же к нам,

Желанный, с колесницы! Но, сходя, ногой,

Поправшей Трою, вместно ль повелителю

Коснуться праха дольнего? Рабыни, вам

Был дан приказ. Коврами царский путь устлать.

910 Что медлите? Раскиньте ж ткань пурпурную!

Тропой багряной Правда поведет его

К нечаянному сретенью, в готовый дом.

Та, что́ не спит, с богами все промыслила.

Агамемнон

Дочь Леды, дома царского печальница!

Разлуке долгой речь вела ты равную

И много слов сказала. Но пристойнее

Хвалу, как дар почетный, от чужих принять.

Меня ты негой женской не изнеживай!

Не варвар я, чтоб лестью раболепною

920 И земным поклоненьем утешаться мне,

И пышных не стели мне тканей под ноги:

Их зависть сглазит; так богов единых чтут.

Красы цветные, смертный, попирать дерзнув

Стопой надменной, вышних оскорбил бы я:

Одна богам, другая человеку честь.

Делами, что соделал, а не пурпуром,

Что я топтал, прославлен буду. Лучший дар

Смиренномудрый помысл. И лишь тот блажен,

Кто жизнь скончает в мирном благоденствии.

930 Что́ правым чту, чего не смею, – я сказал.

Клитемнестра

К чему моим желаньям прекословить, царь?

Агамемнон

Что я сказал, того держуся. Так и знай.

Клитемнестра

Обет ли ты принес такой, страшась богов?

Агамемнон

Верь: знал, что говорю я, если так сказал.

Клитемнестра

Что сделал бы, кичась, Приам, свершив твое?

Агамемнон

По тканям пурпуровым верно б шествовал.

Клитемнестра

А ты дрожишь людского осуждения?

Агамемнон

Есть в мненьи всенародном сила грозная.

Клитемнестра

Кто славу любит, должен ненавидим быть.

Агамемнон

940 Жена! к лицу ли словопренье женщине?

Клитемнестра

Уступчивость прилична победителю.

Агамемнон

Ты дай пример, коль в споре победила ты.

Клитемнестра

Сдаюсь; но все ж, владыка, уступи мне власть.

Агамемнон

Коль как тебе угодно, пусть развяжут мне

Ремень и снимут обувь, чтоб раба нога

На пурпур не ступала с госпожой своей.

Недобрым оком боги не взглянули бы

На эту расточительность! Стыжуся я

Топтать богатство, блеск волны бесценной мять…

950 Но слов довольно! Пленницу, вот эту, в дом

Введи с приветом. Вышние цари глядят

На кроткое величье благосклоннее;

В ярме же рабском узник зложелателен.

Сию рабыню, цвет добычи избранной,

Мне в дар почетный присудило воинство.

Ее привел я… Ныне покорен тобой,

Дорогой, ярко рдеющей, иду в чертог!

Клитемнестра

Есть море: кто потушит зыбь кипучую?

Улит оно питает многоценный сок

960 И данию выносит неоскудною

Риз царских славу – пурпур. В кладовых твоих,

Хвала богам, не мало их. И бедности

Твой дом не знал. Раскинула б и больше я

Порфир на потоптанье, если бы некий бог

Такой цены востребовал за жизнь твою.

Жив был бы корень – вырастет листва; окрест

В дни Сириуса знойного развесит тень.

Вернулся ты к святыням очагов твоих, —

Не все ль зазеленело? не весна ль пришла?

970 Когда же Зевс лучами гроздье кислое

В дар сладкий претворяет, – не прохлада ли

Под кровом дома, если муж верховный в нем?

Входя в двери, через которые уже прошел царь:

О Зевс верховный, Зевс-вершитель, сам сверши,

О чем молю! Воспомни, что судил свершить!

Стасим III

Хор

С т р о ф а I Что же страх меня томит,

И предчувствие душе

Неотступно представляет ужас?

Глухо пророчит

О чем неотвязною песнью?

980 Как зловещих, смутных снов

Наважденье отогнать?

Захватил темный сонм

Кремль души, где разум – царь…

Состариться успело время с той поры,

Как, пески взрыв, канат

Был отпущен: тронулись

В путь под Трою корабли.

А н т и с т р о ф а I

Ныне видеть их возврат

Довелось моим очам.

990 Что ж в ушах безлирный плач

Эриний слышен немолчно?

Неведомый голос заводит

Похоронный хор в душе

Над могилою надежд.

Но не лжет сердце нам,

Если любит. Не вотще

Предчувствий вихрь замершее крутит, как лист.

Морок, сгинь! Вас молю,

Боги: темный наговор

1000 Зловещанья постыдить.

С т р о ф а II Век здоровым жить – хворь под конец нажить.

С виду – кровь с молоком;

А болезнь, как сосед,

Подкопала надежную стену.

Бойся на всех парусах

По морю мчаться стрелой:

Вдруг налетишь с кораблем

Ты на мель!

Не жалей тогда добра,

1010 Щедро сыпь на дно дары,

За борт выкинь всю корысть:

Жизнь дороже, и корабль —

Легче стал он, победнев, —

Может быть, еще спасешь.

Ежели Зевсовы ливни обильные

Ниву глубоко вспоили, – в то лето

Голод селам не грозит.

А н т и с т р о ф а II

Ливень мил земле; кровь пролита́я – скорбь.

Дождь зерном соберешь;

1020 А истекшую кровь

Оживит ли кудесник искусный?

Зевс возбранил; и того,

Кто воскрешать мертвецов

Истинно мог, – от живых

Восхитил.

О, почто же Рок замкнул

Глас богов в моей груди,

Чтоб завет не прозвучал!

Ты хотело б упредить,

Сердце, косный