Античные трагедии - Софокл Страница 18

За поруганную честь брачных уз —

Сопричастником огня,

Хлеба-соли и воды;

За столованье – брачный пир, —

Где жениховы родичи

Песнию свадебной

Молодую чету

Славили громко.

Разучился древний город

710 В оный день веселым песням,

Восстенал он,

Что сосватал город с горем

Александр проклятой свадьбой, —

Граждан жизнь положивших

За родину, поминая,

Жертвы се́чи кровавой.

С т р о ф а II Некто льва воспитал в дому,

Из пещеры слепого взяв

От сосцов материнских.

720 В первые месяцы львенок,

Детям забава и старцам,

Ласковый был домочадец.

Хозяин на руки его,

Как малого ребенка, брал.

Есть хотел он – махал хвостом,

В очи глядя умильно.

А н т и с т р о ф а II Вырос зверь – и природный нрав

Страшным делом явил, воздав

Ярой злобой кормильцам.

730 Трапезой лютою хищник

Глад кровожадный насытил,

Кровию залил овчарню.

И трепетом и горем он

Наполнил оскверненный дом.

Кары божией мрачный жрец

Был семьею воспитан.

С т р о ф а III  Она вошла в старый дом —

И с ней вошла отрада,

Как вешнее

740 На́ море затишье.

И в полном доме всех сокровищ

Краше – ее живой кумир,

Чье дыханье пленяет разум,

А глаза – луч огневых стрел,

Что Эрот спускает с лука…

Но исчез вдруг золотых нег

Роковой сон, – страшна всем

Дочь Леды в Трое: Парис

Взял Эринию в жены!

А н т и с т р о ф а III  750 Старинное, все живет

В устах молвы присловье:

«Обилие

Не умрет бездетным.

Родит удача злое чадо,

Лихо семье; и расцветет

Счастье горем, нуждой богатство».

Но не так я рассудил бы!

Говорю: вина людская

Наплодит сонм роковых чад,

60 И похож род на вину-мать.

А правда добрых родит

Дочь – прекрасную долю.

С т р о ф а IV Надменных душ дерзость, ты —

Мать обид!

Лютых чад множишь ты;

Плодится род.

Мучительство – потеха злому племени.

Но встанет день, не минет —

И новое родится чадо в ложнице:

Чудовищной,

770 Мрачной вины проклятье,

В матерь обличьем демон.

А н т и с т р о ф а IV  Дымит очаг, черен дом,

Скуден дом:

Если ты, Правда, в нем, —

Он светел весь.

Когда ж палаты в золоте, а с рук владык

Не смыта скверна крови, —

Ты, взоры отвращая, вон идешь, презрев

Заемных слав

780 Суетный блеск. Приводишь

Все ты к пределу, Правда!

Эписодий третий

Приближается колесница, окруженная воинами. На ней, в пышных доспехах, стоит Агамемнон. У его ног, с жезлом в руках и священными повязками на голове, сидит Кассандра.

Предводитель хора

Ей, гряди, государь, Илионских твердынь

Сокрушитель, Атрид!

Как тебя мне встречать? как тебя величать,

Не умалив, о царь, не превыся хвалы,

Соразмерной делам?

У кого на уме лишь казаться, не быть, —

Ограждения правды не чтит он.

790 На словах сожалеть, с огорченьем вздыхать

Не готовы ли все? Но не все острие

Сострадания в сердце приемлют.

И сорадуясь льстиво, к улыбкам они

Невеселые лица неволят, и лгут.

Но своих ли овец не узнает пастух?

Властелин прозорлив: лицемерных притворств

Он легко различит водянистую смесь

От беспримесной верности сердца.

Не таю, что, когда за Елену ты слал

800 Корабли с молодежью на гибель,

Не прекрасным твой образ являлся очам:

Ты кормило мятежным страстям уступил

И жестокостью жертв

Распалял в обреченных отвагу.

Но свершившему дело хвалу и любовь

Не уста лишь, а сердце дарует.

И со временем все обличится, о царь:

Кто по совести, кто без тебя не к добру

Опекал государство и граждан.

Агамемнон

810 Аргивские святыни, боги родины,

К вам первым речь! Вы были мне пособники

В пути возвратном и в отмщеньи праведном.

Исполнен приговор ваш. Не со слов истца

Вы Трою осудили. Тайно жребии

Все в урну крови пали, до единого.

Чредой касались урны милосердия

Рукою праздной судьи: не наполнилась

Пощады урна!.. Грудой пепла дымного

Обрушилось величие. Истлел костер

820 Под бурей рока. Тучной тризны облако

Стоит над пожари́щем… Вас из рода в род,

О боги, славить будем! Ибо взыскано

Сторицею возмездье: за одну жену

Загрыз аргивский зверь и в прах зарыл народ[3].

Рожден утробой конской, щитоносный полк

Прыжком взял стены, хищник, переждав Плеяд.

Во мраке огляделся лев, и спрянул в кремль,

И царской нализался крови досыта…

830 Первины благодарности воздав богам,

Тебе скажу я слово. Помню все. С тобой

Единого желаю. Твой поборник я!

Немногих добродетель – вознесенного

Благой судьбиной друга чтить без зависти.

Кто счастьем обделен, вдвойне недугует,

Язвимый зложелательством: своей беды

Ему, знать, мало, – горше сокрушается

Чужой удачей. Верно говорю сие,

На опыте изведав, жизнью выучен,

Что дружества личина – только зеркало

840 Приязни нашей, призрак и обман очей.

Один был верен – Одиссей, когда со мной

Надел хомут, хоть не желал под Трою плыть.

О нем я вспоминаю, а в живых ли он —

Не ведаю… Что, старцы, до гражданских дел

И дел священных, – все рассудим вместе мы,

Совет назначив. Доброе для города

Упрочить должно, чтоб и впредь давало плод;

А где леченье нужно, там потщимся мы

Болезнь пресечь, врачам подобно, чья рука

850 И жжет и режет, здравым не вредя частям…

Иду в чертоги, где очаг и жертвы ждут, —

Десницу простирая благодарственно

К богам, меня пославшим и приведшим в дом,

И да пребудет спутницей Победа мне!

Из средних ворот дворца выходит Клитемнестра, оставив ворота широко раскрытыми. Ее окружает толпа рабынь.

Клитемнестра

Аргивских граждан чтимые старейшины!

Не стыдно мне признаться, и к чему таить? —

Изныла я в тоске по муже… Дни текут —

Застенчивость и робость покидают нас.

Скажу пред всеми: жизнь была не в жизнь со дня,

860 Как отплыл он, – безмужней, безутешной мне!

Уж в доме опустелом, запершись, сидеть

Вдовой живого мужа – горе горькое.

А тут еще за слухом слух зловещие

Глашатаи приносят: тот – лихой конец,

А этот – лише каркает. Развылись псы,

Зло на́ дом наклика́ют! Ведь когда б супруг

Все раны принял, сколько их молва начла, —

Дырявым просквозило б тело неводом.

Когда бы умер столько раз, как был отпет

870