Квинт Флакк - Сочинения Страница 27

Зевс уготовил брега те для рода людей благочестных,

Когда затмил он золотой век бронзою;

Бронзовый век оковав железом, для всех он достойных

Дает — пророчу я — теперь убежище.

120

К Канидии

Сдаюсь, сдаюся я искусству мощному!

Молю во имя Прозерпины царственной,

Молю Дианой неприкосновенною

И заклинаний свитками, могущими

С небес на землю низводить созвездия:

О, пощади! Заклятьям дай, Канидия,

Обратный ход и чары уничтожь свои!

Ведь внука умолил Телеф Нереева,

Хоть и ходил он на него с мизийцами,

10 Хоть и метал в него он стрелы острые.

Ведь и троянки умастили Гектора,

Пернатым и собакам обреченного,

Когда, оставя стены, илионский царь

К ногам Ахилла пал неумолимого.

Ведь и гребцы Улисса злополучного

Щетинистые шкуры с тела сбросили

С согласия Цирцеи, — и вернулись вновь

И речь, и разум к ним, и облик доблестный.

Тобой довольно я уже наказан был,

20 Любимица матросов и разносчиков!

Исчезли юность и румянец скромности,

Остались кости только с кожей бледною,

И волосы, седые от помад твоих.

От мук не знаю никогда я отдыха:

Гоня друг друга, день и ночь сменяются,

Но мне от тяжких вздохов грудь не вылечить.

Готов признать я все, чему не верил я:

И то, что сердце рвут стихи сабелльские,

А от марсийских песен голова трещит.

30 Чего еще ты хочешь? Я горю, горю:

Так самого Геракла кровь кентаврова

Не жгла, ни в Этне пламя сицилийское

Так не бушует жарко! Ты ж, несносная,

Пока мой прах не разнесется ветрами —

Варить отравы будешь все колхидские.

Какой конец, какую дань назначишь мне?

Скажи: когда я честно пени выплачу, —

Чтоб искупить мне все, быков ли сотню ты

Себе попросишь или восхваления

40 На лживой лире: «Чистая ты, честная,

Сиять ты будешь меж светил звездой златой!..

Ведь даже за Елену оскорбленные

Кастор с Поллуксом поддались мольбам певца

И вновь его глазам вернули зрение;

Так разреши — ты властна! — от безумия

Меня, о ты, чей грязью не запятнан род,

О ты, что и не мыслишь на девятый день

Умерших нищих бедный прах выкапывать,

Чье сердце мягко, руки не запятнаны;

50 И Пактумей — плод чрева твоего; и кровь

Твою смывает бабка с твоего белья,

Лишь вскочишь с ложа, бодрая родильница!» —

«Зачем мольбы ты в уши шлешь закрытые?

Ведь глуше я, чем скалы к воплям тонущих,

Когда Нептун волнами бьет их зимними!

Как, разглашать ты будешь безнаказанно

Котитты тайны и Амура вольного?

И, словно эсквилинский чародей и жрец,

Мои дела осмеивать по городу!

60 К чему ж платила старым я пелигнянкам

И яд к чему мешала быстродейственный?

Но век твой будет дольше, чем хотел бы ты,

Несчастный, будешь жизнь влачить ты горькую,

Чтоб подвергаться новым все страданиям.

Покоя жаждет Пелона-предателя

Отец, голодный Тантал перед яствами,

И Прометей, орлом давно терзаемый,

И на вершине горной укрепить скалу

Сизиф стремится, вопреки Юпитеру.

70 То с верху башни ты захочешь броситься,

То, петлей шею затянув, повеситься

Иль меч германский в грудь вонзить в унынии

Тяжелом — тщетны будут все старания!

Помчусь, как вражий всадник, на плечах твоих,

И предо мной сама земля расступится!

Иль мне, что может, — как ты, любопытствуя,

Узнал, — из воска куклам дать движения

И месяц с неба совлекать заклятьями;

И мертвецов сожженных расшевеливать,

80 Варить искусно зелья приворотные, —

Иль мне рыдать, что чарам недоступен ты?»

121

Сатиры

Книга первая

Что за причина тому, Меценат, что какую бы долю

Нам ни послала судьба и какую б ни выбрали сами,

Редкий доволен, и всякий завидует доле другого?

«Счастлив купец!» — говорит солдат, отягченный летами,

Чувствуя, как у него все тело усталое ноет.

И отвечает купец-мореходец, бросаемый бурей:

«Воин счастливей меня! Еще бы: лишь кинется в битву,

Час не пройдет — иль скорая смерть, или радость победы!»

Хвалит удел мужика законник, опытный в праве,

10 Слыша, как в двери к нему стучится чем свет доверитель.

Ну, а мужик, для суда оставить село принужденный,

В город шагая, одних горожан за счастливцев считает!

Этих примеров не счесть: толкуя о них, утомится

Даже и Фабий-болтун! Итак, чтоб тебе не наскучить,

Слушай, к чему я веду. Представь-ка, что бог им предложит!

«Вот я! Исполню сейчас все, чего вы желали! Ты, воин,

Будешь купцом; ты, ученый делец, земледельцем! Ступайте,

Те сюда, а эти туда, поменявшись ролями!»

Нет, смотри: не хотят! А ведь счастье у них под рукою.

20 После этого как не надуть и Юпитеру губы,

Как не воскликнуть ему во гневе своем справедливом,

Что никогда с этих пор к людским не склонится он просьбам?

Впрочем, начал я речь не затем, чтоб потешиться шуткой!

Правда, порою не грех и с улыбкою истину молвить:

Так ведь и школьный учитель, привлечь желая питомцев,

Пряники детям дает, чтобы азбуке лучше учились;

Но — мы в сторону шутку; поищем чего поважнее.

Тот, кто ворочает землю упорной сохою, и этот

Лживый шинкарь, и солдат, и моряк, проплывающий смело

30 Бездны сердитых морей, — все одним утешаются в мыслях:

Тем, что за все злоключенья, какие они испытали,

Будет наградой им полный амбар и спокойная старость.

«Так, — для примера они говорят, — муравей работящий,

Даром что мал, а что сможет, ухватит и к куче прибавит:

Думает тоже о будущем он и беды бережется».

Да! Но лишь год, наступающий вновь, Водолей опечалит,

Он из норы ни на шаг, наслаждаясь разумно запасом,

Собранным прежде; а ты? А тебя ведь ни знойное лето,

Ни зима, ни огонь, ни моря, ни железо не могут

40 От барышей оторвать: лишь бы не был другой кто богаче!

Что же в том пользы тебе, что от всех украдкой ты в землю

Золота и серебра зарываешь тяжелые груды?..

«Стоит почать, — говоришь ты, — дойдешь до последнего асса».

Ну, а ежели их не почать, что за польза от кучи?

Пусть у тебя на гумне хоть сто тысяч мешков намолотят;

Твой желудок не больше вместит моего! Ведь когда бы

Ты в караване рабов тащил плетенку с хлебами,

Все же в прокорм получил бы не больше любого другого!

Что же за нужда тому, кто живет в пределах природы,

50 Сто ли вспахал десятин он иль тысячу? — «Так! да приятней

Брать из кучи большой!» — Поверь, все равно что из малой,

Лишь бы я мог и из малой взять столько, сколько мне нужно!

Что ж ты огромные житницы хвалишь свои? Чем их хуже

Хлебные наши мешки?.. А если б тебе довелася

Нужда в одном лишь кувшине воды, ты разве сказал бы:

«Лучше в большой я реке зачерпну, чем в источнике этом!»

Вот оттого людей, которые жадны не в меру,

С берегом вместе снесет и потопит Авфид бурливый!

Кто же доволен лишь тем немногим, что нужно, ни в тине

60 Мутной воды не черпнет, ни жизни в волнах не погубит!

Очень много людей твердят, опьяняясь корыстью:

«Мало нам, мало всего! Ведь нас по богатству лишь ценят!»

С этими что толковать! Пускай их мучатся вволю!

Был же в Афинах один скупец, богатый и гнусный, —

Он презирал людскую молву и сужденье сограждан.

«Пусть их освищут меня, — говорит, — но зато я в ладоши

Хлопаю дома себе, как хочу, на сундук свой любуясь!»

Так вот и Тантал сидел в воде, а вода убегала

Дальше и дальше от уст… Чему ты смеешься? Лишь имя

70 Стоит тебе изменить, — не твоя ли история это?..

Так ведь и ты над деньгами проводишь бессонные ночи,

Их осужденный беречь как святыню; любуешься ими,

Точно картиной какой! А знаешь ли деньгам ты цену?

Знаешь ли, деньги на что? Чтоб купить овощей, или хлеба,

Или бутылку вина, без чего обойтись невозможно.

Или приятно тебе, полумертвому в страхе, беречь их

Денно и нощно, боясь и воров, и пожара, и даже

Собственных в доме рабов, чтоб они, обокрав, не бежали!

Нет! Пусть лучше меня минует такое богатство!

80 Если когда лихорадки озноб ты почувствуешь в теле

Или другая болезнь к постели тебя приневолит,

Будет ли кто за тобою ходить и готовить припарки

Или врача умолять, чтобы спас от болезни и снова

Детям, родным возвратил? Ни супруга, ни сын не желают!

Ну, а соседи твои и знакомые, слуги, служанки?

Все ненавидят тебя! Ты дивишься? Чему же? Ты деньги

В мире всему предпочел, — за что же любить тебя людям?

Если ты хочешь родных, без труда твоего и заботы

Данных природой тебе, и друзей удержать за собою, —