Античные трагедии - Софокл Страница 35

А н т и с т р о ф а II 360 Тех, чей в эфире дом, —

Гнать мне не по сердцу:

Мир им!

Их не касаемся;

Не состязаемся

С ними

Распрей о царственных льготах.

Зевс из палат своих,

Наш ненавидимый,

Каплющий кровью,

Удалил навеки сонм.

Круговая пляска Хора.

(Домы рушить мне дано.

Если в роду вскормлен Арей,

Мнят – приручен, вдруг – осерчал,

Друга загрыз, брызнула кровь, —

Мы налетим, как буря!

Будь он силач – изникнет мощь.)

С т р о ф а III Гордо блещут

В небе безоблачном славы:

Миг – и, низринуты,

370 С дольним сравняются прахом, —

Стоит лишь в дом войти

В черных лохмотьях нам, – воем

Вторя пляске круговой.

Круговая пляска Хора.

Коло замкнув, дико скачу,

Тяжкой стопой землю топчу.

Резвую прыть бег утомил:

Шаток мой шаг, грузен мой шаг…

Тяжко шествует Ата.

А н т и с т р о ф а III  Сам не знает

Гордый, что падает: слеп он.

Грех надмевающий Ткет затмевающий облак.

Люди ж догадливы,

380 Люди приметливы – шепчут:

«Грозовой над домом гнев!»

Круговая пляска Хора.

(Коло замкнув, дико скачу,

Тяжкой стопой землю топчу.

Резвую прыть бег утомил:

Шаток мой шаг, грузен мой шаг…

Тяжко шествует Ата.)

С т р о ф а IV Дождешься нас, – в грозный час.

Мы знаем путь, знаем цель,

И зло, все зло – помним,

И не прощаем: святы мы.

Ни чести нет нам, ни места нам нет

Ни от людей, ни у богов.

Не светит свет в доме нам.

Нет в неприступную пустынь дороги

Зрячим дня, ни тьмы слепцам.

А н т и с т р о ф а IV  Не устрашась в сердце, кто

Душой впивал эту песнь,

390 Глубинных правд голос,

Устав начальный древних Мойр,

Скрепленный клятвой бессмертных богов?

На камне нерушимых прав

Века́ стоит трон мой.

Нет недостатка и в почестях царских

Мне под кровом вечной тьмы.

Эписодий третий

Афина выезжает, стоя на колеснице, которую уводят храмовые прислужницы.

Афина

Вняла я издалече зову, странствуя,

Близ волн Скамандра. Землю озирала я,

Что́ властодержцы воинства ахейского

400 Добычи полоненной часть богатую

В удел мне вечный дали, без остатка всю,

Почтив отменно доблесть чад Фесеевых.

Как вихрь помчали кони неутомные

Меня на колеснице в мой священный кремль;

Их окрылив, эгида вздулась парусом.

Кого ж встречаю? Новый сей земле собор!

Меня он не смущает, но дивит мой взор.

Пришельцы, кто вы? Вкупе вопрошаю я

И чужеземца, мой кумир объявшего,

410 И вас, не схожих ни с одной семьей живых:

Ни боги не видали таковых богинь,

Ни смертные обличьем не подобны вам.

То – не укор. Чей образ без порока, пусть

Другого не порочит, если правду чтит.

Предводительница хора

На все отвечу в кратком слове, Зевса дочь!

Мы – дети Ночи, прежде век рожденные,

И карами зовут нас в преисподней тьме.

Афина

Ваш род я ныне знаю и прозвание.

Предводительница хора

Сейчас и сан узнаешь, и служение.

Афина

420 Узнаю, если ясно растолкуешь мне.

Предводительница хора

Мы гоним душегубцев из домов людских.

Афина

Куда ж? И где погоне грань положена?

Предводительница хора

Где нет ни места радости, ни имени.

Афина

И этому такую ж кару каркаешь?

Предводительница хора

Он мой сугубо: матереубийца он.

Афина

Ничьим он не был нудим принуждением?

Предводительница хора

Где сила, что принудить может – мать убить?

Афина

Полтяжбы знаю: слышала истца донос.

Предводительница хора

Такой, как я, присяги он не даст тебе.

Афина

430 Оправданною хочешь, а не правой быть.

Предводительница хора

Как так? Наставь! Слов мудрых у тебя запас.

Афина

Не сделает присяга правды правдою.

Предводительница хора

Тогда расследуй дело и суди сама.

Афина

Хотите слышать приговор из уст моих?

Предводительница хора

Изречь тебя достойный ты достойна суд.

Афина

А ты, о гость, что скажешь? За тобою речь.

Открой свой род и племя, и отечество,

Беду свою поведай, защитись потом

От злых наветов, если, правды требуя,

440 Прильнул к моей святыне, к очагам моим,

Молельщик – страстотерпец, как Иксион встарь.

Но все сие ответствуй ясной речью мне.

Орест

Царица, что последним помянула ты,

Заботой первой было бы; но нет ее.

Не залит кровью я бежал под твой покров,

Рукой нескверной обнял изваяние.

Великое в сем деле есть свидетельство.

Уставлено: преступник да безмолвствует,

Доколе очиститель некий кровью жертв,

450 Сосущих млеко, мужа не обрызгает.

Давно меня кропили по чужим домам

И жертвенною кровью, и речной водой.

Снята сия забота с благостынь твоих.

Сейчас и край узнаешь, и родню мою.

Аргивец я, и ведом мой отец тебе:

Царь Агамемнон, вождь морского воинства,

С которым превратила Илио́н святой

В пустырь троянский ты сама. Лихая смерть

Отца постигла в доме. Черный умысел

460 Питала мать. Как сетью, тканью пестрою

Окутала супруга, искупав его.

Купель – улика; кровью залилась купель.

Изгнанник я вернулся и – моя вина! —

Я мать убил, отмстил я за любимого.

Сообщником был Локсий. Гнал меня вещун

Бодилом к мести. Сердце мне пронзая. Грозил

Из кар лютейшей, – если пощажу убийц.

Ты ж, прав ли я, неправ ли, рассуди сама.

Что сделал, сделал. Что положешь, свято мне.

Афина

470 Столь страшно это дело, что не смертному

Его судить. Запретно и богине мне

Кровавой мести ведать тяжбы тяжкие.

То – правда, что нескверно богомолец мой,

Очистившись по чину, ты пришел сюда

В мой град, тебя приемлю: без порока ты.

Но там, где ты, – врагини. Отослать ни с чем

Нельзя их гневных. Если суд обидит их,

Падет на землю нашу яд их зависти;

Чумой тот сев прозябнет, язвой, засухой.

480 Исхода я не вижу: ни оставить здесь,

Ни гнать их не дерзаю; там и тут – беда.

Но поелику спор дошел до судбища,

Навек отныне выборных присяжных суд

О тяжбах крови здесь да будет, я рекла.

Зовите очевидцев и свидетелей,

Уликой, клятвой испытуйте истину.

Из граждан града лучших изберу людей,

И к судоговоренью я приду сама;

Они ж присяги не преступят, суд творя.