Древнегреческая философия - Денис Роиннович Гаврилов Страница 8

взаимоисключает себя и становится не существующим, а сущее при такой равносторонности тоже не существует, т.к. его взаимоисключают понятия единого сущего бытия элеатов и множественного сущего бытия парменидовской школы. Горгий не стремится сообщить слушателям истинного знания. Для него было важным не различия истинного от ложного, а лишь степень влияния на аудиторию через риторику, в которой он сам был успешен.

Из-за отсутствия высшей инстанции и высшей меры вещей в системе софистов появляются и различные определения одних и тех же понятий. Ведь если человек есть мера всех вещей, а людей в полисе тысячи, то значит и меры неравнозначны. При чём их неравнозначность не иерархическая, а горизонтальная, поэтому и доминации какой-то одной наблюдать не приходится. Отсюда Антифонт сводит критерии истины к природным началам человека (что может для бабуинов и подошло бы), а Фразимах трактует справедливое как выгодное сильнейшему. На самом же деле справедливость есть понятие о должном, выражающееся в способности беспристрастно следовать правде, истине вне зависимости от обстоятельств. Когда есть знание правды, сильнейший должен склониться ради неё. Если этого не происходит, то справедливость утрачена. Формально сильнейший может говорить, что всё справедливо, но истина будет иная. А софисты, потерявшие представление о правде, точнее специально откинувшие её, начали трактовать это как пресловутое право сильного.

Ученик Горгия Калликл продолжает рассуждения о несовместимости природы, для которой что сильнее, то и лучше, и закона, установленного бессильными людьми для прикрытия своего бессилия псевдоморальными нормами. Сократ в диалогах Платона убедительно возражает: «Если лучшее есть не что иное, как сильное, то мораль, установленная многими людьми, сильнее, а потому и лучше разнузданного индивидуализма». Рассудительность и мужество по Калликлу заключаются только в полной свободе наслаждений и во всяческом своеволии. На что ему возражают тем, что жизнь в таких условиях превращается в дырявый сосуд, т. е. в полную и всегдашнюю ненасытность. Аналогию с сосудом мы можем проследить и в житии преподобного Арсения Великого, видение которого толковал ангел: человек, черпавший воду и наливавший её в дырявый сосуд, есть подобие человека, имеющего некоторые добрые дела, но не оставляющего и грехов, этот человек понапрасну трудится, потому что грехами своими губит ту награду, какую мог бы получить от Бога.

Наконец, софист Продик, который за деньги преподавал в Афинах, развивает релятивистское понимание мира до взгляда, согласно которому «каковы пользующиеся вещами люди, таковы и сами вещи». Здесь можно отметить её лишь как правдивую бытовую заметку, нередко у неряшливых людей и вещи в непригодном виде. Есть доля правды у него и в суждении, что люди нередко обожествляли вещи, полезные для них и дававшие им пищу (солнце, луну, реки, озера, плоды). Пожалуй, этого софиста можно оценить за глубокие этимологические работы, не случайно его считал своим учителем сам Сократ. Но та натуралистическая концепция религий, выдвинутая Продиком, была тем не менее субъективна, т. к. собирала под одну гребёнку целиком все известные религии и верования, желая подытожить всё под один знаменатель своей концепции, что, конечно, неправильно.

Была и младшая поздняя группа софистов. Всех перечислять не имеет смысла, среди них качественно выделяется речь Алкидаманта, который утверждал «бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом». Другой же софист Критий уходит в другую крайность, он называет всех греческих богов чучелами, которые придумали политики для почитания их законов. Здесь можно увидеть не просто разумную критику древнегреческих мифов, а специальный удар по всей системы устоев греческого общества. Он не приходит интеллектуальным путем к монотеизму как сделал Парменид, но занимает позицию всеотрицания. Критий был не только софистом, но и политиком. На его примере мы можем увидеть, как политик целенаправленно ради своих интересов входит в сферу философии и использует её. Не о каком постижении Истины здесь уже говорить не приходится. Воззвание софиста Антифонта, который говорил о природном равенстве греков и варваров, что по своему содержанию было правильно и полезно и могло преодолеть будущий кризис государства, просто было вытолкнуто вон такими властолюбцами как Критий.

Рассмотрение релятивизма софистов, ценность которого сегодня внушается чуть ли не повсеместно в либеральной доктрине, мы закончим анекдотом.

***

«Иванов и Рабинович пришли устраиваться на работу в бухгалтерию. Контрольный вопрос:

– Сколько будет дважды два?

– Четыре – отвечает Иванов.

Ему отказывают, просят прийти через месяц.

– Дважды два? – переспрашивает Рабинович. – Да сколько надо, столько и сделаем.

– Давайте Вашу трудовую книжку»

Сократовская школа

В философии принято разделение работ до Сократа и после него. Если раньше мы рассматривали все философские школы в качестве досократических, то с момента жизни Сократа начинается некий важный перелом сознания. Во многом всё, что мы знаем о Сократе, сегодня является изложением его хода мыслей учениками – Платоном и Ксенофонтом. Это обуславливается тем, что сам Сократ не вел записей своих речей. Он не оставил после себя трудов, но постоянно обучал молодых людей, считая постыдным и безнравственным брать деньги с уроков как это делали софисты всех мастей. Философ постоянно сокрушался на «учителей мудрости», потому что они не хотели искать объективную Истину.

Благодаря поискам Истины Сократа появился смог появиться Платон, который перевернул существующее натурфилософское мировоззрение. Сократ, будучи современником Демокрита, противопоставляет своё миропонимание его идеям. Он первым доходит до понимания существования «единого божества», которое творит мир. За «введение нового божества» его приговаривает суд к смертной казни. В то же время друзья предлагают сбежать, возможность такая была. Но Сократ отказывается от побега – это значило бы, что его слова обычное пустословие. Он успокаивает друзей, ведь смерть для него не что иное как освобождение души от оков тела, которая после смерти «оболочки» сможет созерцать божественные идеи в чистом виде вместе с Богом.

Сократ отказывается изучать «внешний мир», происхождение которого философы сводили к тем или иным стихиям. Он обращается к «внутреннему человеку», считая, что только познав себя, человек сможет познать и мир вокруг.

По Сократу сущность человека составляет его душа. Душа – это «Я сознающее», интеллектуальная и моральная личность. Поэтому в человеке он различает непосредственно душу и тело, которое является лишь инструментом. Отсюда он приходит к выводу, что если главное в человеке – это его душа, то в особой заботе нуждается не столько тело, сколько сама душа. Отсюда и первейшая задача любого учителя – научить людей взращиванию своей души. Переворот в сложившейся системе ценностей Сократ совершает в духовной сфере. До него натурфилософское понимание мира древних греков мало способствовало познанию человека как подобия Бога. Истинные традиционные ценности, говорит нам Сократ, не те, что связаны с внешними ценностями (богатство, сила, слава) и телесными проявлениями (жизнь, физическое здоровье, красота), а сокровища души.

Он считает, что безнравственный поступок – плод