Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая Страница 19

Однажды Жуань Дэжу увидел в отхожем месте беса. Огромного роста — более чжана, тело черное, глазищи навыкате, одет в белое тонкое платье, на голове — повязка. Хотя бес был рядом, Жуань Дэжу оставался спокоен и тверд духом. Снисходительно улыбнувшись, он сказал бесу:

— Правду говорят, что бесы омерзительны. Так оно и есть.

Бес устыдился и пропал из виду.

Странный зверек

Вэйский Гуань Ло однажды ночью увидел какого-то зверька. В лапках держит уголек, поднесет его ко рту и раздувает — того и гляди, дом подожжет. Гуань Ло велел своим ученикам взять ножи и, ничего не страшась, уничтожить тварь. Разрубили зверька пополам, глядь — а это лисица. С той поры в деревне не случалось пожаров.

Хозяин горы Лушань

Когда Гу Шао был назначен правителем области Юйчжан, он запретил жертвоприношения духам, как недостойные, и приказал разрушить храмы. Дошла очередь и до храма горы Лушань. Тогда всей округой принялись увещевать Гу Шао, но он не хотел и слушать. Той же ночью у дома правителя появился какой-то человек, открыл боковую дверь и вошел внутрь. Обликом он походил на мага. Незнакомец назвался хозяином горы Лушань. Гу Шао пригласил гостя войти, усадил и пустился с ним в рассуждения о «Веснах и Осенях» Конфуция. Когда огонь в лампе потух, подожгли «Комментарий Цзо» и продолжали беседу. Потом дух решил напугать Гу Шао, но тот оставался невозмутим. Тогда дух прикинулся смиренным и стал умолять Гу Шао восстановить храм. Тот улыбнулся, но ничего не ответил. Дух разгневался и сказал Гу Шао:

— Через три года станешь немощным, и тогда я отомщу тебе.

В предсказанный срок Гу Шао и впрямь занемог. Опять все принялись уговаривать его восстановить храм, но Гу Шао сказал:

— Разве под силу нечисти победить истинный дух?

Он не внял совету ближних и вскоре скончался.

Учитель и ученик

Как-то среди ночи Кун Вэньцзюй внезапно занемог. Велел ученику высечь огонь. Ночь была непроглядно темна, и ученик заворчал:

— Вот задали нелегкую задачу, на дворе темень, что черный лак. Нет чтобы посветить мне и помочь найти огниво и трут, а потом уж требовать огня.

В ответ Кун Вэньцзюй сказал:

— Ну что ж, раз уж затруднил другого — придется приноравливаться к его требованиям.

Из сборника Ханьдань Шуня «Лес улыбок»

Перевод Б. Рифтина

Мудрый совет

Одному человеку из царства Лу надо было пройти через городские ворота. А в руках у него был длинный бамбуковый шест. Попробовал держать шест вертикально — не проходит, поперек — тоже не пролезает. Сколько ни ломал голову, не мог ничего придумать. Тут подошел к нему старик и говорит:

— Я хотя и не мудрец, однако немало повидал на своем веку. Переломи шест пополам — и пройдешь.

Прохожий внял его совету — и вошел в город.

Отведал баранины

Один человек питался только овощами. Но однажды он поел баранины. Во сне ему явился дух внутренностей и сказал:

— Баран-то истоптал весь твой огород.

Скупец

Во времена Хань жил один человек. Он был уже в преклонных годах, но не имел детей. При своем богатстве он отличался скупостью: ходил в отрепьях, кормился одними кореньями. Чуть забрезжит — он уже на ногах, ложится — когда ночь опустится. Все, что наживал, копил, не зная меры, и ничего не тратил. Однажды сосед попросил у него денег в долг. Старик вошел в дом, взял десять медяков, но пока шел к воротам, припрятывал одну монетку за другой. Зажмурив глаза, он дал просителю всего пять монет и сказал со злостью:

— Я разорил свой дом, чтобы помочь тебе. Смотри не говори никому, а то еще кто-нибудь следом за тобой придет!

Внезапно старик умер. Поля и строения отошли в казну, а все добро досталось родне жены.

Позавидовал скупому

В царстве У жил некто Чэнь Хэн. Был у него младший брат по имени Цзюнь, по прозванию Шушань, человек известный, но от природы жадный, скупой. Когда сановник Чжан Вэнь был назначен послом в Шу, он зашел к Чэнь Цзюню проститься. Чэнь Цзюнь прошел во внутренние покои и долго не возвращался. Потом вышел и сказал Чжан Вэню:

— Хотел вам подарить на прощание кусок ткани, да не нашел грубой.

Чжан Вэнь восхитился его скупостью и даже пожалел, что не обладает таким качеством.

Попросил соли

Яо Бяо и Чжан Вэнь отправились вместе по реке в Учан. В Цзянду они повстречали Чэнь Хэна из Усина. Его лодка стояла там в ожидании попутного ветра. У Чэнь Хэна вышла вся соль, и он послал к Яо Бяо слугу с письмом, прося одолжить сто мер. Яо Бяо от природы был резок и груб. Когда принесли письмо, он как раз беседовал с Чжан Вэнем и не ответил на просьбу. Прошло много времени. Наконец, Яо Бяо приказал слугам высыпать сто мер соли в реку и сказал при этом Чжан Вэню:

— Не жалко соли, жаль отдать ее другому.

Ответ судье

Двое подрались, и один откусил другому нос. Пострадавший потащил обидчика в суд. Обидчик стал уверять, что тот сам себе откусил нос. Судья возразил:

— Ведь нос расположен выше рта, как же можно самому откусить его?

— Так ведь он встал на скамейку и откусил, — ответил обидчик.

Страхи Чжао Богу

Чжао Богу был тучен и толст. Как-то летом лежал он на земле пьяный, и дети играли у него на животе. Один озорник стал совать ему в пуп сливы и вогнал штук восемь. Чжао проснулся, но ничего не заметил. Через несколько дней почувствовал боль: сливы сгнили, потек сок. Увидев, как течет из пупка, Чжао испугался и подумал, что умирает. Он велел жене и детям поделить между собой имущество и, рыдая, сказал домашним:

— Кишки мои сгнили, скоро помру.

На другой день из пупка вышли сливовые косточки. Тогда всем стало ясно, что это ребячьи проказы.

Толстая жена

Младшая сестра Чжао Богу была еще толще. Ее выдали замуж за некоего господина Вана, но тому ее полнота не пришлась по вкусу. Сославшись на то, что у нее нет женского естества, он отправил ее обратно к родителям. Потом она вышла замуж за Ли и тотчас понесла. И тогда людям стало ясно, что первый муж ее оклеветал.

Посолил бульон

Один человек варил бульон. Зачерпнул половником, попробовал — не соленый. Добавил соли. Попробовал из того же половника — опять не соленый. Так он добавлял соль несколько раз и высыпал в бульон шэн с лишком. Но солил-то он в котле, а пробовал из половника. Потому бульон и казался ему несоленым.

Фазан-феникс

Человек из царства Чу нес на коромысле клетку с фазаном. Прохожий полюбопытствовал:

— Что это за птица?

Чусец решил над ним подшутить и ответил:

— Феникс.

Прохожий обрадовался:

— Давно слыхал про фениксов, и вот, наконец, довелось увидеть. Не продашь ли?

— Можно, — ответил тот.

Прохожий выложил тысячу лянов{64} серебра, но чусец не отдал. В конце концов он уступил птицу за двойную цену. Купивший собирался поднести птицу чускому князю, но она к утру сдохла. Бедняге не так было жаль потраченного серебра, как взяла досада, что не смог сделать подарок князю. Слух об этом прошел по всему царству. Все думали, что феникс был настоящий и притом необычайно дорогой. О благом намерении чусца прослышал и сам князь. Он был польщен тем, что именно ему хотели поднести редчайшую птицу. Князь призвал к себе того человека и щедро одарил — дав в десять раз больше, чем стоил фазан.

Лекарь

В Пинъюани жил человек, который искусно врачевал горбатых. Он сам говаривал:

— Только одного из ста не могу вылечить.

Пришел к нему раз человек. Горб у него вбок — восемь чи, вверх — шесть чи. Принес лекарю щедрые дары и стал молить об исцелении. Тот приказал:

— Ложись!

Вскочил ему на спину и давай топтать горб. Горбун завопил:

— Ты меня убьешь!

— Важно вправить горб, а останешься ли жив — не моя забота.

Обманули

Некто из царства Хань попал на юг в царство У. Тамошние жители угостили его вкусным блюдом из ростков бамбука. Ханец спросил:

— Что это?

Ему ответили:

— Бамбук.

Человек вернулся домой и принялся варить бамбуковую циновку, на которой спал. А та не разваривается.

— Проходимцы они, эти мусцы, так обмануть меня, — пожаловался он жене.

Могильный холм

Ху Юн из царства У был охоч до женской ласки. Взял в жены урожденную Чжан, лелеял ее и никогда с ней не разлучался. Вскоре, однако, она умерла. Вслед за ней почил и Ху Юн. Гробы с их телами домашние поставили в саду позади усадьбы, а через три года захоронили. И могильный холм очертаниями стал напоминать двух влюбленных. Людям казалось, будто это обнимающиеся на ложе супруги, и, глядя на холм, все улыбались.