Абу Мухаммед Али Ибн Хазм - Средневековая андалусская проза Страница 20

Я читал в жизнеописаниях царей чернокожих, что владыки поручали своих женщин верному человеку, и тот задавал им работу — (прясть пряжу), — которой они были заняты весь век, ибо их цари говорят, что, когда женщина остается без дела, она только тоскует по мужчине и думает о близости с ним.

Я знал женщин и познавал их тайны, которые едва ли знает кто-нибудь другой, так как я был воспитан у них на коленях и вырос у них на руках, никого, кроме них, не зная, и стал проводить время с мужчинами только в пору юности, когда начали пробиваться на лице у меня усы и борода. Женщины научили меня Корану, заставили запомнить множество стихов и обучили меня письму.

И была у меня лишь одна забота и дело для ума, едва только стал я понимать, будучи в годах раннего детства, — узнать как можно больше о всех женских делах и проделках, хитростях и кознях. Я ничего не забываю из того, что знаю от женщин, и причиной этому великая ревность, свойственная мне от природы, и подозрительность к женщинам, с которою был я создан. Я испытал из-за них много всякого, чего мне довелось испытать, и об этом я расскажу в следующих главах, если захочет так великий Аллах.

ГЛАВА О СОГЛЯДАТАЕ

Одно из великих бедствий любви — соглядатай, и поистине, это скрытая горячка, и неотвязная опасность, и угнетающая мысль. Соглядатаи бывают разные, и первый из них тот, кто надоедает без умысла, сидя в том месте, где встретился человек со своей возлюбленной, когда решили они высказать затаенное, и открыть друг другу страсть, и уединиться для беседы. Такое соседство причиняет любящему столько тревоги, сколько не причинит ничто другое, и подобное обстоятельство, хотя оно и не вечное, все же препятствие на пути к желаемому и пресечение больших надежд.

Я заметил однажды в одном месте двух влюбленных, которые думали, что находятся там одни. Они приготовились сетовать и наслаждаться одиночеством, но это место не было недоступно, и сейчас же появился около них человек, который был им в тягость. И он увидел меня и свернул ко мне и долго сидел со мною. И если бы вы могли видеть того влюбленного, на лице которого печаль смешалась с яростью, — поистине, это было диво дивное. Я скажу об этом отрывок, где есть такие стихи:

Он передо мной торчит, пустые ведет разговоры,Которые тягостны мне, как эти докучные взоры.

О, если бы вместо него увидел я землю и небо,А вместо меня перед ним ливанские высились горы!

Затем бывает соглядатай, который углядел дела влюбленных, и услышал кое-что из их разговоров, и хочет доискаться истины, и постоянно следит он за ними, и подолгу просиживает, наблюдая их лица и считая их вздохи. Подобный человек хуже смерти, и я знаю влюбленного, который хотел броситься на соглядатая, чтобы убить его. Я скажу об этом отрывок, где есть такие стихи:

Мог бы счесть его приязнь я за чистую монету,Но вниманием своим он сживет меня со свету;

Он со мною тут и там, так что скрыться невозможно,И сопутствует он мне, как название предмету.

Затем бывает соглядатай над любимой, — тут нет другой хитрости, как умилостивить его, и если сделаешь его довольным, то это предел наслаждения. Такой соглядатай — тот, о котором упоминают поэты в своих стихотворениях, и я видел человека, который так тонко сумел умилостивить соглядатая, что соглядатай против него стал соглядатаем за него, и притворялся он невнимательным в час, когда следует быть внимательным, и защищал влюбленного, и старался для него. Я говорю об этом:

Неусыпно стерегут сад, который так прекрасен;Испугался я сперва, только страх мой был напрасен.

Не скупился на дары я в моем пылу всегдашнем,И влюбленному теперь соглядатай не опасен.

Занесенный, словно меч, над моею головою,Он теперь пособник мой; помогать он мне согласен.

Я скажу еще такой стих:

Стал моею жизнью недруг, мне грозивший злобным взглядом;Он теперь противоядье, а когда-то был он ядом.

Я знаю человека, который поставил над тою, о ком заботился, соглядатая, внушавшего ему доверие, и был этот соглядатай для любимой величайшим из бедствий и причиной испытаний.

Если же не знаешь, как перехитрить соглядатая, и не находишь пути, чтобы умилостивить его, жди от него неприятность и заботу. Я скажу об этом стихотворение:

К моей прекрасной госпоже, ни в чем не виноватой,Приставлен бдительнейший страж враждой замысловатой.

Неумолимый, как судьба, влюбленных разлучаетИ беззащитному грозит жестокою расплатой,

Как будто у него в глазах доносчики таятся,А сердце вслух срамит меня, как ревностный глашатай.

Два соглядатая следят за каждым человеком;Зачем, о праведный Аллах, мне третий соглядатай?

Но ужаснее всего соглядатай тот, который испытан был прежде любовью и кого поразила она, продлив над ним свой срок, а затем освободился он от нее, хорошо узнав ее свойства, и желает уберечь того, над кем он поставлен. Благословен Аллах! Какой из него выходит жестокий соглядатай и какое тяжкое бедствие постигает из-за него влюбленных!

Я говорю об этом:

Опасней всех соглядатай, который не спал ночами,Который знаком с любовью, грозящей сердцу разором.

Он сам страдал и томился, в живых он остался чудом,Изведав коварство страсти, берущей душу измором.

Теперь он отлично знает, на что способен влюбленный,Которого он считает корыстным и хитрым вором.

Утешившись поневоле, любовь он возненавидел,Ее с тех пор называя недугом или позором.

Следил он за моей милой, отвадить меня старался,Ограде не доверяя и самым крепким запорам.

И было нам с милой тяжко, и было нам с милой больно;Жестоко нас поразила судьба своим приговором.

Вот необычная разновидность соглядатаев. Я знаю двух влюбленных, которые одинаково любили одну и ту же возлюбленную, и хорошо помню, как каждый из них был соглядатаем друг за другом. Я говорю об этом:

Невольно двух друзей пленила красавица одна и та же;Друзья следили друг за другом, подобно неусыпной страже;

Ни дать ни взять, собака в стойле, которая не ела сена,Осла к нему не подпуская; повадок не бывает гаже.

ГЛАВА О ДОНОСЧИКЕ

К бедствиям любви принадлежат и доносчики, а их бывает два вида. Одни доносчики хотят только добиться разрыва между влюбленными, и поистине, такой доносчик менее вредоносен, хотя это смертельный яд, горький колоквинт, и возможная гибель, и грозящее бедствие, но не всегда они добиваются желаемого. Чаще всего бывают доносчики у любимой; что же касается любящего, то ему не до этого! — у него столько других забот, и это уже препятствие для доносчика. Любовь целиком занимает влюбленного и не дает ему слушать сплетника; доносчики знают об этом и идут они только к тому, чей ум свободен, кто приходит в ярость с жестокостью царей и разражается упреками по малейшей причине.

У доносчиков бывают разные сплетни. Так, например, говорят любимой про любящего, что тот не скрывает их тайны, и такое простить не просто и успокоиться не легко, если только не встретит доносчик человека, одинакового с любящим в любви. Такие слова вызывают неприязнь, и облегчение для любимой только в том, если по воле судьбы удается ей узнать какую-нибудь тайну любящего, вот тогда к любимой возвращается разум и проницательность. Затем оставляет она это и выжидает, и если донос сплетника окажется, по ее мнению, ложным и любящий вместе с тем проявит умение скрывать и осторожность, не разглашая тайны, тогда узнает любимая, что сплетник расписал ей ложное, и разрушается то, что возникло у нее в душе.

Я встречал подобное у одного из любящих, и был тот весьма бдителен и обладал великою скрытностью. А сплетники все более старались в своих доносах, так что появились признаки этого на лице возлюбленной, и одолела ее грусть, и покрыло ее своей тенью раздумье, и налетело на нее сомненье. И, наконец, стеснилась у нее грудь, и открыла она то, что донесла ей, и если бы видел ты состояние любящего при извинениях его, ты бы, наверное, понял, что любовь — султан, которому повинуются, и постройка из крепко связанных кольев, и пронзающее копье. И переходил любящий от покорности к признанию, и отрицанию, и раскаянию, и через некоторое время исправились их дела.