Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» Страница 3
- Категория: Старинная литература / Древневосточная литература
- Автор: Автор неизвестен Древневосточная литература
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 67
- Добавлено: 2019-05-20 11:58:10
Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»» бесплатно полную версию:Иккю Содзюн (1394–1481) — самый, пожалуй, знаменитый в Японии дзэнский монах. Согласно наиболее известной версии, он был сыном Го-Комацу от придворной дамы Южного двора, но после замирения Северного и Южного дворов был сослан вместе с матерью в землю Сага, на Кюсю, как неудобный для сёгунов Асикага претендент на престол.За свою жизнь Иккю встречался со многими людьми, оказавшимися у истоков формирования культуры эпохи Муромати — актёром, автором пьес и создателем эстетической теории театра «Но» Дзэами Мотокиё (1363–1443), встречался с автором пьес Но Компару Дзэнтику (1405–1471), который широко использовал философию Дзэн в своих пьесах. Мурата Дзюко (1422–1502), один из создателей чайной церемонии, обучался Дзэн у Иккю. Увлечения Иккю были чрезвычайно разносторонни, он занимался сложением китайских стихов, каллиграфией, монохромной живописью, играл на флейте сякухати и создавал композиции для неё. Таким образом, Иккю не только проповедью распространял дзэнский взгляд на мир, но и практическим применением философии Дзэн оказал огромное влияние на различные сферы культуры и искусства.
Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако» читать онлайн бесплатно
— У вас наказывают за кожаные изделия? А как же храмовый барабан?
— В том-то и дело! Барабан мы бьём палкой трижды днём и трижды ночью. Надо бы и вас угостить той палкой, раз вы пришли в кожаных хакама[13].
А потом тот прихожанин пригласил наставника Ёсо к себе для проведения буддийских обрядов и попросил: «Приводите-ка с собой и Иккю!» Желая отыграться за прошлое, он установил на краю моста, что вёл к воротам усадьбы, табличку, а на ней азбукой-каной[14] было написано:
«Переходить по этому мосту («хаси») строго воспрещено!»
Наставник Ёсо передал, что принимает приглашение, взял с собой Иккю и направился к той усадьбе, но у моста увидел эту табличку:
— Не перейдя мост, мы в усадьбу не попадём. Иккю, что делать? — а Иккю отвечал:
— Раз написано азбукой, то это, может, и не «мост» вовсе, а «край» («хаси»). Перейдём-ка посередине!
Перешли они мост по самой середине и вошли в усадьбу. Вышел им навстречу хозяин и стал выспрашивать:
— Разве вы не видели табличку? Как же вы перешли мост?
— Нет-нет, мы не переходили по краю, а прошли по самой середине!
Хозяин умолк и не нашёлся, что сказать. Думал он: «Как бы уесть этого монашка?» — и придумал.
— Облик истинного шрамана[15] — одежды терпения[16] и оплечье-кэса в знак очищения от заблуждений. Такого человека и следует истинно называть монахом. Не пойму, почему это послушник носит мирскую одежду.
Иккю тут же нашёлся и сложил:
Чёрным одеждам моимИмя — Извечная пустота,В ней и пришёл я.Да вот, рукава коротки —И людям неведомо то[17].
Китэ кита дзоХонрай ку: ноКурогоромоСодэ нагакарадэХито косо ва сиранэ
И хозяин, и Ёсо всплеснули руками, разинули рты от удивления, да так и не смогли их закрыть.
Выставили угощение. Хозяин, всё думая, как бы уесть Иккю, пододвинул к нему блюдо с рыбой. Иккю, верно, сроду не видел такой еды, и тут же всё подчистую съел. Хозяин принялся подначивать:
— Глядите-ка, господин монах в невидимых одеждах объелся рыбой! — а Иккю, услышав, сказал:
— Рот — как камакурский тракт. Проходят там и уважаемые люди, и отъявленные мерзавцы.
— Такое тоже пройдёт? — спросил хозяин и обнажил меч. Иккю же, нимало не смутившись, спросил:
— Враг или друг?
— Враг!
— Нет, врагов мы не пропустим!
— Тогда друг!
— Кхм… Кхм… — закашлялся Иккю. — Тут нам сообщили, что вокруг бродят какие-то проходимцы, так что застава пока закрыта!
И хозяин, и преподобный наставник решили: «Нет, этого монашка не переговорить!» — и лишь ворочали языками, не находя слов.
Иккю сказал: «Рот — как камакурский тракт. Проходят там и уважаемые люди, и отъявленные мерзавцы». «Такое тоже пройдёт?» — спросил хозяин и обнажил меч.
2
Как преподобный Иккю съел карпа, когда был послушником
Когда преподобному Иккю было лет то ли одиннадцать, то ли двенадцать, он состоял при наставнике и учился чтению и письму. Как-то раз холодным осенним вечером наставник приготовил горячий суп из сушёного лосося и принялся его есть, а Иккю дал соевого творога-тофу. Иккю, увидев это, сказал:
— Мне говорили, что мы, удалившись от мира, не должны есть скоромное, но раз преподобный ест лосося, то мне, пожалуй, тоже можно?
Наставнику сделалось смешно, и он сказал:
— Если такой зелёный юнец-послушник будет есть скоромное, за этот грех сразу же свыше последует кара!
Иккю, нахмурившись, немного подумал и сказал на это:
— Если мы оба люди и в этом равны, то разве кара падёт на одного послушника? За поедание скоромного будет наказан и старый монах! — и громко рассмеялся. Монах-наставник изволил промолвить:
— Мал ты ещё так грубо выражаться! Верно, старому монаху это тоже непозволительно, но мы едим рыбу после того, как произнесём наставление-индо, указывающее путь к просветлению.
— Хотелось бы узнать, что это такое — «наставление»? — почтительно спросил Иккю.
— Что с тобой делать. Ты, я смотрю, наглый парень. Ладно, так и быть, покажу тебе, — сказал монах, простёр над полной миской рыбной похлёбки руку, в которой держал палочки, и возгласил:
— Ты изначально подобна засохшему дереву! Пусть и хотел бы тебя спасти, но снова в воде тебе не резвиться! Обрети же спасение, насытив меня, недостойного монаха. Кацу!
Произнеся это, он тут же принялся уплетать рыбу.
Иккю внимательно прислушивался к наставлению, снова сдвинул брови и призадумался, а потом, едва дождавшись рассвета, пустился бегом в рыбную лавку, купил карпа пожирнее, а вернувшись, приготовил суп мисо — и вот, когда он крепко сжал карпа и занёс над ним овощной нож[18], чтобы снести ему голову, его увидел монах-наставник. Принялся он увещевать Иккю:
— Это уже ни на что не похоже! Вчера ведь объяснял, что юному послушнику даже сушёного лосося есть непозволительно, а убивать ещё живое двигающееся существо — и подавно!
— А у меня тоже есть наставление! — нисколько не смутившись, ответил Иккю с совершенно невинным видом. Наставник, отчаявшись его чему-то научить, громко рассмеялся и сказал:
— Это какое же у тебя наставление? Если и вправду есть, придётся тебя простить. Ну а если нет, то просто так я тебе этого не оставлю!
С этими словами наставник взял подмышку посох и приказал:
— Ну, читай, какое там у тебя наставление!
Иккю, ничуть не смутившись, сказал:
— Так вот, приступаем к наставлению! — сжал левой рукой карпа у основания головы, а правую руку с ножом занёс над головой и молвил:
— Ты изначально подобен живому дереву. Если бы я попытался тебя спасти, ты бы убежал. Чем резвиться в воде, стань лучше дерьмом недостойного монаха. Кацу!
Сказав это, вмиг отсёк карпу голову, тут же сварил, от души наелся и отдышался с невинным видом. Монах-наставник, услышав такое, сказал:
— А ведь и правда, дух наставления в сказанном есть, и понимание учения необычное! Пожалуй, тот лосось, которому я проповедовал вчера, не спасение обрёл, а стал дерьмом. Твой же карп не дерьмом станет, а обретёт спасение! Надо же, каким духом он обладает, этот послушник — вот воистину дзэнский монах!
С этими словами он отбросил в сторону посох и, цокая языком от восхищения, произнёс:
— Какие дела — в этом году рождённый котёнок поймал трёхлетнюю крысу! А ты, однако, непростой человек!
И правда, через недолгое время тот стал главой школы и именовал себя «Старым наставником Поднебесной», имя Иккю будет передаваться тысячу лет! Мужики, что копаются на поле, бабы, что делают крахмал, — даже они будут говорить о нём до скончания века! Разве возможно такое для обычного человека?!
Иккю пустился бегом в рыбную лавку, купил карпа пожирнее, а вернувшись, приготовил суп мисо — и вот, когда он крепко сжал карпа и занёс над ним овощной нож, чтобы снести ему голову, его увидел монах-наставник.
3
О том, как появилось имя «Иккю» и о Сысю-цзюйши
Посмертное имя преподобного Иккю — Содзюн, а в монашестве его звали Иккю, и какой-то человек пришёл к нему и спросил:
— А почему вы выбрали себе имя «Иккю»?
— Хорошо, что вы об этом спросили. Никакого особенно глубокого смысла в этом имени нет, но почему бы и не рассказать. Слушайте же! — И прочёл стихи:
На этом пути,Возвращаясь из мира страданийТуда, где страдания нет, — короткая передышка[19].Дождь пойдёт — пусть идёт!Дует ветер — пускай себе дует![20]
Уродзи ёриМуродзи э каэруХитоясумиАмэ фураба фурэКадзэ фукэба фукэ
Тогда тот человек сказал:
— Какое интересное стихотворение! А позвольте спросить, что это такое — страдания и отсутствие страданий?
Тут Иккю взял мухогонку[21], что лежала рядом, и провёл этому человеку по лицу. Тот поморщился и наклонился лицом вниз. Иккю убрал мухогонку и спросил:
— Понятно?
— Нет, сначала я удивился тому, что вы делаете, а так ничего и не понял, — отвечал тот человек.
— Вот когда вы перестали понимать, это и был «мир, где страдания нет». А когда вы удивлялись — это был «мир страданий».
Тот человек поразился таким словам:
— Замечательно! Сразу же всё прояснилось! — возрадовался он и спросил: — Про «короткую передышку» я понял, а что значат слова: «Дует ветер — и пусть! Дождь пойдёт — пусть идёт!»?
— На таком коротком пути стоит ли оглядываться на ветер и дождь? — отвечал Иккю.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.