Анна Рэдклифф - Роман в лесу Страница 31

Вскоре, однако, Ла Мотт прислал к ней сказать, чтобы она присоединилась к обществу, но тщетно надеялась она увидеть среди гостей Теодора. Когда она вошла, маркиз встал и сделал ей несколько обычных комплиментов, после чего потекла оживленная беседа. Аделина, почувствовав, что неспособна изображать оживление, в то время как ее сердце сжимается от тревоги и разочарования, почти не принимала в ней участия: имя Теодора не было упомянуто ни разу! Она спросила бы о нем сама, если бы могла сделать это, не нарушая приличий, а потому была вынуждена довольствоваться надеждой на то, что он, возможно, появится к обеду или хотя бы перед отъездом маркиза.

Так в бесплодных ожиданиях прошел этот день. Уже близился вечер, а она все еще осуждена была сидеть перед маркизом, делая вид, что внимает беседе, которую, сказать по правде, едва ли слышала, а тем временем ускользал, быть может, случай, от которого зависела ее судьба. Неожиданно она была избавлена от этой пытки, но предана другой, возможно, еще более мучительной.

Маркиз спросил о Луи и, узнав о его отъезде, сообщил, что и Теодор Пейру нынешним утром отправился в свой полк, стоявший весьма далеко от этих мест. Он посетовал на то, что будет лишен его общества, и обронил несколько лестных фраз о его талантах. Это известие было для Аделины ударом, который сломил ее давно мучимую тревогой душу: кровь бросилась ей в лицо, сознание внезапно затуманилось, и лишь усилием воли она сумела опомниться настолько, чтобы скрыть свои чувства и избежать нового приступа дурноты.

Она ушла в свою комнату и там, облегчая угнетенное сердце, дала волю слезам. Мысли с такой скоростью сменяли одна другую, что прошло немало времени, прежде чем она смогла логически рассуждать. Она попыталась найти объяснение внезапному отъезду Теодора. «Возможно ли, — говорила она себе, — чтобы он, будучи действительно заинтересован в моем благополучии, все-таки оставил меня во власти той беды, которую сам предрекал? Или я должна поверить, что он забавлялся моим расположением к нему из пустой шалости и теперь покинул меня мучиться беспокойством, им же самим внушенным? Невероятно! Его лицо, столь благородное, все его поведение, столь доброжелательное, не могут скрывать сердце, способное измыслить такой презренный план. Нет!.. Что бы ни было мне уготовано, я не хочу отказаться от удовольствия верить, что он достоин моего уважения».

От этих мыслей ее пробудил раскат грома, и она поняла, что вечерняя тьма так густа из-за приближавшейся грозы; гроза катилась к аббатству, вскоре засверкали молнии, всполохами освещая комнату. Аделина была выше того, чтобы изображать испуг, и вообще не склонна была предаваться страху, но сейчас ей показалось неприятно оставаться одной, и, надеясь, что маркиз уже покинул аббатство, она спустилась в гостиную. Однако угрюмые тучи его задержали, теперь же, когда разразилась гроза, он был рад, что не покинул надежный кров. Гроза между тем не утихала, наступала ночь. Ла Мотт уговаривал своего гостя переночевать в аббатстве, и маркиз наконец согласился, что привело в некоторое замешательство мадам Ла Мотт, озабоченную тем, как устроить его. Но вскоре она все уладила и была совершенно удовлетворена, предоставив маркизу свою комнату, а комнату Луи — двум главным его приближенным; Аделина, как решено было чуть позже, уступала свою комнату мсье и мадам Ла Мотт, сама же перебралась в смежное помещение, где для нее поставили узенькую кровать, на которой обычно спала Аннет.

За ужином маркиз был не столь весел, как всегда; он часто обращался к Аделине, всем своим видом и манерами выражая ласковое внимание к ней, усиленное ее недомоганием, так как она все еще выглядела бледной и томной. Аделина, как обычно, старалась отставить свои тревоги и казаться веселой; однако вуаль искусственного оживления была слишком тонкой, чтобы скрыть лик печали, и слабая улыбка лишь придавала ее облику особенную мягкость. Маркиз беседовал с нею на самые разные темы и проявил изысканный ум. Замечания Аделины, которые она, отвечая на вопросы, высказывала со сдержанной скромностью, в словах, одновременно простых и убедительных, по-видимому, еще усиливали его восхищение, которое он выражал иногда невольным восклицанием.

Аделина рано ушла в свою комнату, которая с одной стороны примыкала к той, где на эту ночь расположилась мадам Ла Мотт, а с другой — к кабинету, упоминавшемуся ранее. Она была просторная, с высоким потолком, а то немногое, что сохранилось в ней из мебели, пришло в полный упадок; впрочем, возможно, что унылый дух, царивший в этом помещении, придавало ему не столько убранство, сколько душевное состояние самой Аделины. Она не захотела лечь в постель из страха, что вернутся сновидения, преследовавшие ее накануне, и решила бодрствовать сидя, до тех пор, пока не станут слипаться глаза, — тогда, может быть, ей удастся крепко уснуть. Она поставила на столик свечу и, взяв книгу, читала более часа, пока мозг не отказался отвлекаться и далее от волновавших его забот; некоторое время она сидела у столика, задумчиво склонив голову на руку.

Ветер был сильный, и всякий раз, как он со свистом проносился по заброшенному помещению и бился о хлипкие двери, она вздрагивала, а иногда ей казалось даже, что в промежутках между порывами слышатся вздохи; однако она гнала от себя эти фантазии, внушенные поздним часом и печальным расположением духа. Погруженная в свои мысли, она сидела так, уставясь взглядом в стену напротив, как вдруг обратила внимание на то, что один из гобеленов, которыми были завешены стены, колышется взад-вперед; понаблюдав несколько секунд, она встала, чтобы посмотреть, в чем там дело. Гобелен колыхался от ветра, и она покраснела при мысли, что на миг поддалась испугу; однако же она заметила, что в одном месте обивка раскачивается сильнее, чем повсюду, и звуки, доносившиеся оттуда, были какие-то иные, чем шум ветра. Дряхлый помост для кровати, обнаруженный однажды Ла Моттом, отодвинули, когда устраивали ночлег для Аделины, и именно там, где прежде стояло возвышение, ветер за стеною свистел с особенной силой. Любопытство побудило Аделину продолжить обследование; она провела по обивке ладонью и, обнаружив, что стена под нажимом подается, подняла гобелен и увидела узкую дверь, ослабевшие петли которой пропускали ветер, создавая тот шум, на который она обратила внимание прежде.

Дверь держалась только на засове; отодвинув его и взяв свечу, она спустилась на несколько ступенек и оказалась в другой комнате. Ей тотчас вспомнились ее сны. Комната не слишком походила на ту, в которой она видела умиравшего дворянина, а затем гроб, однако смутно напомнила одну из комнат, через которые она проходила. Подняв свечу повыше, чтобы лучше рассмотреть помещение, она по конструкции его поняла, что находится оно в старинной части здания. Высоко расположенное разбитое окно было, судя по всему, единственным источником света. В противоположной стене комнаты она увидела другую дверь и, немного поколебавшись, набралась мужества и решила продолжить исследование. «В этих комнатах как будто витает тайна, — сказала она себе, — и может статься, мне выпадет жребий раскрыть ее…посмотрю, по крайней мере, куда ведет эта дверь».

Подойдя к двери, она отворила ее, нетвердой поступью прошла по длинной анфиладе апартаментов, по стилю и состоянию похожих на первую комнату, и в конце анфилады обнаружила точно такую комнату, в какой видела во сне умиравшего мужчину. Аделина была так потрясена, что едва не потеряла сознание; она огляделась, почти готовая увидеть призрак из ее сна.

Не в силах покинуть это страшное место, она присела на старый сундук, чтобы немного прийти в себя, а между тем ее душу охватил суеверный ужас, какого она никогда не испытывала прежде. Она никак не могла сообразить, в какой части здания находятся эти помещения и отчего их до сих пор не обнаружили. Правда, все окна здесь были под самым потолком, так что в них нельзя было заглянуть снаружи. Наконец она собралась с мыслями и поняла, что это — внутренняя часть наиболее старой постройки.

Пока все эти мысли кружились у нее в голове, лунный луч высветил за окном какой-то силуэт. Успокоившись теперь настолько, чтобы пожелать продолжить осмотр и в надежде на то, что силуэт этот подскажет, где же все-таки расположены комнаты, она поборола последние страхи и, чтобы видеть яснее, отнесла свечу в смежное помещение; однако, не успела она вернуться к окну, как тяжелая туча закрыла лик луны и все снаружи погрузилось во тьму. Осторожно ступая, она пошла назад за свечой, и тут обо что-то споткнулась; она нагнулась посмотреть, что там такое, но в этот миг опять вышла луна и Аделина увидела в окне очертания восточной башни аббатства. Это открытие подтвердило ее догадку, что комнаты расположены во внутренней части здания. Темнота помешала ей разглядеть предмет, о который она споткнулась, но, взяв опять свечу, она увидела на полу старый кинжал. Дрожащей рукой она подняла его и, рассмотрев вблизи, обнаружила, что кинжал покрыт пятнами и изъеден ржавчиной.