Сэмюэл Ричардсон_ - Памела или награжденная добродетель Страница 7

Между тѣмъ я хотѣла вонъ вытти; не бѣгай онъ говорилъ, я тебѣ скажу слова два три. О, какъ сердце мое трѣпеталось! Ономедни сказалъ онъ: когда я тебѣ въ саду нѣкоторые милости своей показалъ знаки, и ты почла будто бы я хотѣлъ тебѣ зло приключить. Не запрещалъ ли чтобъ ты отнюдь ни кому о томъ не говорила? однако ты пренебрегая мою славу и свою пользу, повсюду разгласила. Государь мой, я ему отвѣчала мнѣ не съ кѣмъ почти о томъ и подумать. Почти, онъ подхватилъ рѣчь мою, безчинница ты уже умѣешь говорить двояко, что ето значитъ почти, я тебя спрашиваю не сказала ты госпожъ Жервисъ. Пожалуй Государь мой, я въ великомъ смятеніи ево просила, позволь, чтобъ я вонъ вышла, мнѣ не прилично съ вами спорить. Новые крючки, говорилъ онъ, въ чемъ спорить, развѣ ета споръ, чтобъ отвѣчать на мой вопросъ, которой очень вразумителенъ, отвѣчай мнѣ? Ахъ Государь мой! я ему говорила, сотвори милость, не принуждай меня болѣ, я могу еще забывъ себя не учтивостію васъ прогнѣвать.

Отвѣчай, онъ одно твердилъ? Не сказывалали ты госпожъ Жервисъ, тѣмъ болѣ огорчить меня можешь, ежели тотчасъ не будешь отвѣчать мнѣ.

Можетъ быть Государь мой я отвѣчала, таща мою руку которую онъ держалъ своею, отвѣтъ вамъ скажу непріятной, что такое? подхватилъ онъ, и изрядно Государь мой, для чево бы вамъ за то сердится, что я о вашихъ со мной поступкахъ госпожѣ Жервисъ, или кому другому сказала, ежелибъ бы худова намѣренія не имѣли.

Хорошо сказала, вскричалъ онъ, бѣдная простота и не порочность, такъ какъ госпожа Жервисъ тебя называетъ, такъ то ты надо мною шутишь, и смѣешь чинить мнѣ такіе вопросы, ахъ ты грубіянка злая! нѣтъ хочу что бы ты на мой вопросъ точно отвѣчала. Государь мой, говорю я ему, ни изъ чево на свѣтѣ не солгу, сказывала госпожъ Жервисъ, для тово, что мое сердце въ грусти разрывалось, и ни отъ каво облегченія въ моихъ печалехъ не чаяла имѣть, кромѣ же ни кому объ томъ сказать, я рта не розѣвала. Хорошо говорилъ онъ, есть еще загадка, рта не роззѣвала, скажи не писала ли къ кому? Какъ Государь, я ему ободрясь, сказала можноль какъ меня спрашивать, ежели бы вы не взяли письма, которое я писала къ отцу и къ матери, открывая имъ ваши поступки, и просила ихъ собѣту.

Долженъ ли я говорилъ онъ, терпѣть поношеніе въ моемъ домъ, на сторонъ и по всѣму свѣту, отъ такой безпутной какъ ты; нѣтъ Государь мой, я отвѣчала, на меня не сердитесь; я васъ не поносила, а писала правду. Ты еще шутить смѣешь негодная дѣвка, говорилъ онъ,я не люблю такихъ разговоровъ.

Государь мой, я ему отвѣчала, у ково бѣдной дѣвкѣ лутчѣ можно просить наставленія, какъ у отца и у матери, а ежели нѣтъ то у чесной женьщины, такъ, какъ госпожа Жервисъ, которая по человѣчеству своему и полу, должна дать доброй совѣтъ. Грубіянка, вскричалъ онъ топнувъ ногою, долголь мнѣ терпѣть разговоры отъ такой какъ ты; въ тотъ часъ упала я на колѣни, и въ слезахъ говорила, Бога ради, Государь мой сжалься видя мою бѣдность, въ разсужденіи тово что я не знаю доколѣ простиратся должно къ вамъ почтеніе, умилосердись, я ни чево такъ много, какъ добрую славу и добродѣтель почитать не умѣю, въ томъ только на свѣтѣ моя надежда, и хотя бѣдна и здѣсь безъ вѣрного живу друга, но всегда училась и стараюсь любить добродѣтель паче жизни. Ты много отвѣчалъ онъ, ворчишь о своей добродѣтели. Дура, знаешь ли что та самая добродѣтель принуждаетъ быть послушной, и имѣть благодарность къ своему господину. Совершенно, Государь мой, я отвѣчала не возможно мнѣ быть не послушной предъ вами, и не благодарной, ежели только ваши повелѣній собственной моей должности не вредны, которые всегда учреждать будутъ поступки мои въ свѣтѣ.

Казалось что слезы и слова мои привели ево въ жалость, вставъ вышелъ въ другую полату, оставя меня стоять на колѣняхъ, я покрывъ передникомъ лице мое приклонила голову къ стулу, не имѣя силы стоять прямо, и плакала горькими слезами.

Потомъ вошолъ онъ опять, но увы со злостію въ сердцѣ, и взявъ за руку говорилъ, встань Памела, ты сама себя не навидишь, дурачество твое будетъ причиною погибели твоей вѣчной, я тебѣ сказываю, я очень сердитъ на тебя за твою грубость, что ты осмѣлилась доправительницѣ моей сказывать и писать къ отцу твоему поношеніе, съ одново пустова твоево мнѣнія: сказавъ сіе взявъ силою посадилъ меня къ себѣ на колѣни; я обезпамятевъ въ страхѣ за кричала, такъ какъ читала за нѣсколько дней въ книгѣ,Ангелы Божіи, и всѣ силы Небесные, помогите мнѣ, и не допустите меня жить въ злой часъ на свѣтѣ, въ которой мою не порочность губить будутъ. Дурочка, говорилъ онъ, какъ ты потеряешь твою непорочность? Когда принуждена уступить силѣ, которой не можешь противится, упокойся, что бы не было, ты не потеряешь достоинства, а я буду поруганъ. Изрядная бы была матерія писать тебя въ Отцу твоему, и къ Матери, и расказывать госпожѣ Жервисъ.

По томъ поцѣловавъ меня въ губы и въ шею, говорилъ, никогда не бранили Лукрецію, для тово, что съ нею поступили нагло, я съ радостію хочу быть браненъ для тово, что и такъ отъ тебя поруганъ! Ахъ возможно и мнѣ себя въ невинности моей я отвѣчала, такою смертію какъ Лукреція оправдать, ежели такое же безчеловѣчіе со мною учинится. А! ха! ха! другъ мой говорилъ онъ! вижу, что ты много книгъ читала, пока что будетъ, а мы можемъ подать матерію, писать хорошій романъ. И въ тотъ часъ положилъ за пазуху мнѣ руку; презреніе предерзкихъ ево поступокъ, умножилось яростію, собравъ купно мои силы бросясь вырвалась изъ рукъ ево и побѣжала въ другую полату, по моему щастію подлѣ той еще въ другой полатѣ отворены были двери, я вскоча хлопнула дверми въ которыхъ ключей не было и онѣ сами заперлися крепко, а онъ у дверей остался только оторвалъ лоскутъ отъ моего платья.

Больше уже я ни чего не помню: а остатокъ узнала послѣ. Страхъ и смущеніи привели меня въ слабость, онъ сквозь замокъ увидѣлъ, что я упала посередь полаты и лежала безъ движенія, призвалъ госпожу Жервисъ и отъ бивъ съ нею двери вошли; кои часъ дождался что яначала приходить въ память, оставя госпожу Жервисъ, вонъ вышелъ, подтверждая ей, чтобъ она ни кому о томъ не сказывала; ласковая ко мнѣ Жервисъ думала, что больше со мной было несчастія, нежели какъ подлинно было плакала надо мною какъ мать родная! Два часа прошло, пока я пришла въ память, и только что поднялась я съ полу, онъ вошелъ въ полату, ужасъ обьялъ меня съ нова, обмерла я стоя, онъ увидя сіе вышелъ и стоялъ въ другой полатѣ, бояся, чтобъ не зашель кто, и чрезъ то не былибъ безчессныя намѣренія ево явны.

Госпожа Жервисъ давала мнѣ разные спирты нюхать, и растѣгнувъ меня посадила въ стулъ, онъ кликнулъ ее къ себѣ, и спросилъ какова Памела? Я отъ роду не видалъ такой дуры, ни ясно ей не здѣлалъ, и ни чемъ не стращалъ, чево испужалась, сама не знаетъ. Госпожа Жервисъ въ слезахъ не могла промолвить ни одного слова; я чаю, онъ продолжалъ рѣчь свою, она тебѣ сказала, что я съ нею немножко поигралъ въ саду онамедни, и хотя какъ тогда такъ и севодня ни чево худова не было въ моей мысли, въ чемъ я васъ увѣряю, однако прошу ни кому не сказывать и не упоминать моево имени.

Для Бога Государь мой, она ему говорила, но онъ не слушая ни чево сказалъ для самой себя госпожа Жервисъ ни кому не сказывай, я ей ни чево худова не здѣлалъ, и не хочу чтобъ такая болтунья жила въ моемъ домѣ: ибо она такъ часто приходитъ въ слабость, и притворятся умѣетъ.

Приведи ее завтре въ кабинетъ матери моей, ты увидишь сама наши поступки, сказавъ сіе, и въ великомъ сердцѣ идучи вонъ, приказалъ заложить карету, и поѣхалъ въ гости. Когда госпожа Жервисъ ко мнѣ возвратилась, я ей все расказала, и объявила, что болѣ не хочу жить въ домѣ, и когда она мнѣ сказала, что и онъ меня болѣ держать не намѣренъ, я была рада, льстяся покоемъ, при томъ она всѣ слова ево мнѣ расказала, да и сама начинаетъ уже боятся, только очень ей не мило,что я не хочу жить болѣ въ ихъ домъ, но ни за чтожъ въ свѣтѣ и погибели моей не пожелаетъ, конечно говорила она, нынѣ онъ не имѣетъ добрыхъ намѣреній, но можетъ быть, видя такъ упорну все оставитъ, завтра я узнаю, побывая на судѣ передъ судіею не праведнымъ, я узнаю, что мнѣ надобно будетъ дѣлать.

Несказанно боюсь завтрешняго съ нимъ свиданія, но будте увѣрены, любезныя родители о постоянствѣ и непремѣнной твердости,

Вашей покорнѣйшей Дочери.

ПИСЬМО XVI.

Мои любезныя Родители.

3наю, что вы нетерпѣливо ожидаете отъ меня писемъ, и для тово пишу къ вамъ, какъ скоро стало мнѣ возможно.

Легко можете себѣ представить, къ какомъ беспокойствѣ я препроводила время до назначеннаго часу, что ближе подходилъ онъ, то болѣ страхъ терзалъ духъ мой, иногда чувствовала смѣлость пребезмѣрну, иногда скоро въ печаль и робость впадала, покудова онъ обѣдалъ, я ни пила ни ѣла, и глаза отъ непрестаннаго плача, всѣ покраснѣли, и по томъ пошедъ въ кабинетъ, которой нынѣ такъ много не навижу, какъ прежде милъ былъ.