М. Харитонов - Книга о судах и судьях Страница 18

- Мне должна достаться большая часть, - сказал тот, что храпел. - Без моего храпа тебе бы и в голову не пришло затевать пение, и мы бы не получили никакого подарка.

Но тот ему ответил:

- Верно. Если бы ты не захрапел, я бы не стал сочинять песню. Но если бы я не запел, тебя бы убили. Жители деревни уже точили свои ножи. Поэтому большая часть должна, конечно, достаться мне.

Так они спорили, спорили, но никак не могли прийти к согласию. И к кому из встречных они ни обращались, никто не мог их рассудить. А вы можете?

Менде, 143, 43

30. Любовь или богатство

В одной деревне умер очень богатый человек. Никто из родственников не пришел оплакать его смерть. Плакал один воробей, да попугай в своем красивом оперении прилетел из зарослей принять участие в похоронах.

После похорон возник вопрос, кто должен унаследовать имущество умершего. Тут из разных мест набежало множество народу, и все стали доказывать свои права на наследство. Но вождь и его советники быстро их осадили.

- Как у вас совести хватает являться за имуществом покойного! - сказали они. - Оплакать его смерть никто из вас не пришел. Вы даже не знали о его болезни. Что ж вы за родственники, если раньше не заботились о нем, а теперь, как стая хищников, набрасываетесь на его наследство?! Вы не вправе ничего требовать. Отправляйтесь обратно!

И все разошлись, пристыженные и злые. Остались только воробей да попугай. Они предъявили совету свои права на наследство.

Воробей сказал:

- Всю жизнь мы с человеком жили бок о бок. Куда он, туда и я. Он переселится в другое место - и я лечу вслед за ним. Моя песня будила его по утрам, указывала ему дорогу, когда он возвращался издалека, подбадривала его в минуты печали. Я был его товарищем в поле и на реке, я помогал ему в работе. Часто я ел его пищу и пил воду из его колодца. Он дарил мне все это бескорыстно, а я в ответ старался доставить ему радость. Когда он умер, горе мое было неподдельным, и я один оплакивал его, покуда не прилетел попугай.

Совет выслушал воробья и признал его доводы весьма основательными. Затем обратились к попугаю, спросили его, какие права он может предъявить на наследство умершего человека.

Попугай сказал:

- Я вправе считать себя его наследником, ибо началом всего своего богатства этот человек был обязан мне. Однажды он увидел прекрасные перья в моем хвосте. Они ему понравились, и он забрал меня с моего дерева и заставил жить с ним. Он выдернул мои перья, украсил ими плащ, а потом продал его. Полученные от продажи деньги позволили ему дать достаточный выкуп за хорошую жену. Жена родила ему нескольких дочерей, которых он выдал замуж, получив за каждую богатый выкуп. Дочери, в свою очередь, родили детей, и все они увеличивали богатство этого человека. Но разве я не помог ему заполучить жену, разве не благодаря мне он заложил основу всего своего богатства? Я не прожил с ним всей жизни, но, чтобы воспользоваться моими перьями, он лишил меня моего дома, он унес меня с дерева. Разве я не вправе потребовать за это возмещения? Я, и никто другой, должен теперь считаться наследником этого человека.

Совет долго обсуждал доводы попугая и нашел, что они тоже обоснованны.

- Воробей вправе требовать наследство, потому что они с покойным жили душа в душу и любили друг друга - так рассуждали советники. - Попугай не может про себя этого сказать, но он положил начало всему богатству покойного. Оба они по-своему имеют право на наследство. Но кто из них прав больше?

Думали, думали да так и не смогли прийти ни к какому решению. А вы можете?

Фанг, 143, 72

31. Как разделить находку!

Однажды, давным-давно, встретились на дороге три человека и пошли дальше вместе. Один нес в свертке из больших пальмовых листьев вареное мясо, другой хлеб из маниоки, завернутый в такие же листья. А у третьего ничего с собой не было, только собака, которая трусила рядом. Шли они, шли, наконец устали и остановились. Двое стали развертывать свои свертки.

- Есть у меня мясо, да нет к нему хлеба, - сказал один.

- У меня есть хлеб, да нет к нему мяса, - сказал другой.

А третий сказал:

- У меня нет ни хлеба, ни мяса, только вот этот пес. Но когда трое вдут одной дорогой, принято делить между собой еду.

Они уселись все вместе и стали есть вареное мясо с хлебом из маниоки. Довольно скоро от еды у них остались одни листья, в которые она была завернута. Листья эти были брошены подальше в кусты, и пес, который сидел в сторонке, дожидаясь, пока люди кончат есть, кинулся вслед за ними, чтобы облизать и подчистить остатки еды.

Люди отправились в путь дальше. Они прошли некоторое расстояние, и тут владелец собаки сказал:

- Пес мой куда-то запропастился. Боюсь, он не может нас найти. Вернусь поищу его. Подождите меня.

Те согласились:

- Иди за своей собакой. Мы подождем, - сказали они и уселись у дороги.

Человек вернулся к месту, где они ели, но собаки там не нашел. Он направился дальше в кусты, куда были брошены листья, и тут увидел свою собаку. Она сидела на остове слона. Человек согнал ее оттуда, вытащил слоновый бивень и вернулся к ожидавшим его товарищам.

- Моя собака нашла слона, умершего в лесу, - сказал он им. - Как только мы дойдем до ближайшей деревни, я продам этот бивень и расплачусь с вами за ваше мясо и ваш хлеб. Но тот, у кого было мясо, ответил сердито:

- Ты не имеешь права продавать этот бивень. Он - часть слона, который принадлежит мне. Если б я не нес с собой вареного мяса и не бросил в кусты листьев, ни ты, ни собака никогда бы не нашли слона. Так что этот слон мой! Тогда второй сказал:

- Откуда ты знаешь, за чьими листьями побежала собака, за моими или твоими? Конечно, за моими, в которые был завернут хлеб из маниоки. Нет, ты не имеешь права на слона. Он мой!

А третий ответил:

- Оба вы говорите не дело. Слона нашла собака, собака моя, а зачем она побежала, не имеет значения. Слон принадлежит мне. Но двое других не захотели с ним соглашаться.

- Мы поделились своей едой с тобой и твоей собакой, - сказали они, - и не требовали никакой платы. Если б мы тебя не накормили, ты бы вообще не смог идти дальше, а мы, конечно, нашли бы слона и без тебя. За то, что ты съел, мы с тебя ничего не требуем, но и ты не имеешь никаких прав на слона.

Так они спорили все сильней и сильней и ни до чего не могли договориться. Не смог их никто рассудить и в ближайшей деревне. А вы могли бы сказать, кому из трех должен принадлежать слон?

Булу, 143, 61

32. Спор о родстве

Крокодил Нгандо был богат и знатен. Когда окончился срок его жизни, он умер, окруженный общим уважением. Весть о его смерти распространилась по окрестностям, и многие пришли его оплакивать.

Когда все погребальные обычаи были исполнены, вспомнили о наследстве крокодила. Его должны были разделить между собой родственники Нгандо. Но кто были его родственники? Тут-то и разгорелся спор.

Птицы сказали:

- Крокодил Нгандо - из нашего рода. Его имущество должно перейти к нам.

Но звери с этим не согласились.

- Какие же вы родственники Нгандо? - сказали они. - Посмотрите на себя? Разве вы на него похожи? Он носил чешуйчатые доспехи, а на вас перья.

- Верно, - ответили на это птицы, - перьев у него не было. Но надо судить не по тому, каким крокодил был всю жизнь, а по тому, с чего он начинал. Он начинал с яйца. Он был таким, как мы. Вот главное! Мать родила его таким же, как нас. Значит, он наш родственник и мы его наследники!

По звери никак не хотели с этим соглашаться.

- Это неверно! - кричали они. - Родственники Нгандо - мы, и нам положено разделить его имущество!

Тогда из числа тех, кто пришел оплакивать крокодила, собрался совет, чтобы выслушать доводы птиц и зверей и решить, кому должно принадлежать наследство.

Первыми начали звери.

- Может быть, и верно, - сказали они, - что искать родство надо в самом начале. Но яйцо тут ни при чем. Жизнь началась не с яйца. Сходство тут только внешнее. Когда крокодил Нгандо появился на свет, у него уже было четыре ноги, как у всех нас. Если уж искать доказательства, то вот оно. Поэтому мы заявляем, что родственники крокодила - мы и имущество Нгандо следует отдать нам.

Тут птицы не выдержали.

- Вы, звери, говорите то одно, то другое! - закричали они.

То вы отказывались признавать нас родственниками Нгандо, потому что на нас перья, а не чешуйчатые доспехи. Во посмотрите сами на себя! У вас ведь у самих шерсть да шкура и ни у кого нет чешуи. Теперь вы опять рассуждаете неверно. Жизнь маленького Нгандо началась не тогда, когда у него выросло столько ног, сколько вы говорите. Она началась раньше, в яйце! И яйцо это было похоже на наши, а не на те, что вы называете своими яйцами. Вы не родственники крокодила. Он наш!