Ирландские предания - Джеймс Стивенс Страница 2

Наутро он сдался.

Огромная дверь дома широко распахнулась, и двое слуг внесли Финниана в дом, ибо этот праведник не мог уже ни ходить, ни держаться прямо из-за голода и холода, который он так долго терпел. Однако телом проповедник сей был крепок, и обитавший в нем неукротимый дух вскоре снова был готов к возможным спорам или к проклятиям.

Восстановив свои силы, Финниан готовился поспорить с хозяином дома и об осаде его цитадели, и о других вещах, которые их интересовали.

Финниан поборол недуг Мугайны[8], он превзошел своего собственного ученика, великого Колума Килле[9]; Туан же открыл для этого настойчивого незнакомца не только дверь своего дома, но и свое сердце. Финниан же вошел туда, чтобы исполнить и свою, и Божью волю.

Глава III

Однажды беседовали они о величии Бога и любви Его, ибо хотя Туан уже и получил немало разъяснений на этот счет, тем не менее хотел он послушать еще, поэтому насел на Финниана так же плотно, как Финниан до того на него во время осады его крепости. Однако человек трудится и снаружи, и внутри. После отдыха он полон сил, но, обретя силу, нуждается в отдыхе; и потому, дав наставления, мы сами в них нуждаемся и должны получить их, иначе дух слабеет, и сама мудрость приобретает горький привкус.

Поэтому Финниан попросил:

— Расскажи мне теперь о себе, добрый человек.

Однако Туан хотел слушать об Истинном Боге.

— Нет, нет, — сказал он. — Прошлое меня больше не интересует, и не желаю я, чтобы что-нибудь встало между душой моей и наставлениями твоими. Продолжи учить меня, дорогой друг и святой отец.

— Так и сделаю, — ответил Финниан. — Но сперва должен я хорошенько понять тебя, узнав получше. Расскажи мне о своем прошлом, дорогой мой, ибо человек и есть его прошлое и по нему следует узнавать его.

— Пусть прошлое останется прошлым, — взмолился Туан, — ибо человеку нужна не только память, но и умение забывать.

— Сын мой, — ответил Финниан. — Все когда-либо содеянное было сотворено во славу Божию, и исповедоваться в добрых и злых делах есть часть обучения; ибо душа должна помнить о своих действиях и принимать их или отказаться от них, раскаявшись в содеянном. Расскажи мне сначала, кто ты и откуда, по какому праву владеешь ты землей этой и сей твердыней; дай мне познать дела твои и саму душу твою.

— Знают меня как Туана, сына Кайрила, сына Муредаха Красношеего, — покорно ответил Туан, — и все это земли, полученные от отца моего.

Святой кивнул.

— Не так я хорошо знаком с ольстерскими родами, как следовало бы, но кое-что о них мне известно. Сам я по крови лейнстер-манец[10], — заметил он.

— У меня длинная родословная, — пробормотал Туан.

Финниан слушал его с уважением и любопытством.

— Я тоже из весьма древнего рода, — заметил он.

— Я в самом деле Туан, сын Старна, а тот был сыном Серы, который был братом Партолона[11], — продолжил хозяин дома.

— Однако здесь какая-то ошибка, — возразил Финниан в замешательстве. — Ты же говоришь о двух разных родословных!

— Действительно, они разные, — задумчиво ответил Туан, — но они обе мои.

— Я не понимаю тебя! — резко заявил Финниан.

— Ныне я известен как Туан Мак-Кайрил[12], — ответил его собеседник. — Однако же во времена оные был я известен и как Туан Мак-Старн Мак-Сера.

— Это же брат Партолона! — ахнул святой.

— Такова моя родословная, — ответил Туан.

— Однако, — возразил смущенный Финниан, — Партолон пришел в Ирландию вскоре после Потопа…

— И я пришел вместе с ним, — спокойно добавил Туан.

Тут святой поспешно отодвинул свой стул от хозяина дома и вперил в него свой взгляд. И по мере того как взирал он на него, кровь стыла в его жилах, а волосы на голове шевелились и вставали дыбом.

Глава IV

Однако Финниан был не из тех, кто долго пребывает в замешательстве. Он подумал о могуществе Бога, и обрел он его силу, и вновь стал спокоен.

Финниан был из тех людей, что любят Бога и Ирландию, и к тому, кто мог поговорить с ним на эти высокие темы, он обращал все внимание своего ума и сочувствие своего сердца.

— Чудесные вещи говоришь ты, мой дорогой, — молвил он. — Расскажи мне побольше о них.

— Что же я должен рассказать? — покорно спросил Туан.

— Расскажи мне о начале времен в Ирландии и о происхождении Партолона, который был сыном сына Ноева.

— Я почти позабыл его, — ответил Туан. — Помню, у него была окладистая борода, и был он широк в плечах. То был добродетельный и добронравный человек.

— Продолжай, дорогой мой, — молвил Финниан.

— Прибыл он в Ирландию на корабле. С ним были двадцать четыре мужчины и двадцать четыре женщины. Прежде в Ирландии не высаживались люди, и в западных ее землях не было ни единой души человеческой. Когда мы смотрели на Ирландию с моря, этот край казался нам бескрайним лесом. Везде, докуда могли дотянуться наши взоры, по всем направлениям, стояли одни деревья; и от них несся несмолкающий птичий гомон. Над всей этой землей тепло светило лучезарное солнце, так что нашим утомленным морем глазам и нашим измученным ветром ушам представлялось, что мы направляемся к самому раю.

В реках Эйре водилась рыба, а в чащах — звери. По равнинам и лесам бродили громадные дикие и в то же время робкие существа. Сквозь эти создания можно было видеть и сквозь них можно было пройти

Мы пристали к берегу и услышали рокот воды, глухо доносившийся из лесной чащи. Следуя вдоль потока, вышли мы на освещенную солнцем поляну, где земля была согрета его лучами, и там Партолон остановился на отдых со своими двадцатью четырьмя семейными парами, и там он основал поселение и жилье.

В реках Эйре[13] водилась рыба, а в чащах — звери. По равнинам и лесам бродили громадные дикие и в то же время робкие существа. Сквозь эти создания можно