Заповедное царство - Мария Полянская Страница 5

— Я тебя держать не буду, коли любишь, сама останешься, а коли не любишь, так и спросу нет.

Покачала Аленушка головой, да и ушла в дом. А Глебушко в палаты царевы воротился, отцу-матери в ноги поклонился и просит сватов засылать. Понял царь-отец, что меньшой его сынок счастье свое единственное нашел, и перечить ему не стал. Вышло все честь по чести, стали и свадебку готовить, чтобы пир да на весь мир.

Уж и радости всем — и отцу Аленушкину, и братьям любимым, и Настасьюшке, да только Аленушка чернее тучи ходит. Спрашивает ее Настасья:

— Почто сердечко твое девичье печалится, али мы чем не угодили, али жених не доглядел?

Отвечает Аленушка со вздохом:

— Чую я, матушка, беду неминучую, чую горе горькое, помню, что слово нарушила, а какое слово дадено было, не помню. От этого и печалуюсь.

Молчит Настасьюшка, запирается, все помнит сердце материнское, да его не раскуешь.

Вот приходит раз к Аленушке Глебушко, берет ее за ручку белую и спрашивает:

— Почто сердечко твое девичье печалится, али я чем не угодил, али родители не доглядели?

Отвечает Аленушка со вздохом:

— Чую я, Глебушко, беду неминучую, чую горе горькое, помню, что слово нарушила, а какое слово дадено было, не помню. От этого и печалуюсь.

Говорит ей Глебушко:

— Пройдут скоро печали твои девичьи, как свадебку сыграем. А грусть-тоску твою я рукой разгоню. Едем мы завтра всем двором царевым на охоту в лес распотешиться, и ты с нами езжай. Будет там и матушка моя, Рогнеда, и сестры мои красные. Они тебя и утешат, и от думок печальных отвлекут, и венок из цветков лесных сладят.

Пошла Аленушка материна согласья спрашивать, да Настасье боязно стало дочку ненаглядную в лес отпускать. Упросили ее Аленушка и Глебушко, да и братья с отцом словечко замолвили. А все ж таки неспокойно у Настасьюшки на сердце и дает она Аленушке наказ: далеко в лес не заходить, в прятки не играть, и гребешок материнский пуще глаза своего беречь.

Вот поехали они все в лес. Царь с дружиной да сыновьями да боярами за собаками в чашу ускакали, а царица Рогнеда с дочерями красными, да девками-чернавками шатром на полянке расположились. Хороводы водят, песни поют, цветки лесные да луговые собирают, венки плетут. Не заметила Аленушка, пока с сестрицами Глебушка плясала, как растрепались у ней волосыньки, выпал гребешок материнский из косы, наступила Аленушка на него ножкой нечаянной и дальше пошла. Принялись девушки в прятки играть-аукаться, меж деревьев лесных перекликаться, и Аленушке с ними так весело стало, что забыла она наказ материнский. Идет она по лесу, все дальше забирается и вдруг видит: сидит под камушком мышка маленькая, а на голове у ней коронка золотая горит, каменьями драгоценными сверкает. Враз все вспомнила Аленушка, руками всплеснула и как закричит:

— Ах, сестрички мои, ах подружки мои, да и ты, царица Рогнеда достославная! Виновата я перед вами, да только перед Царицей-мышью и того более! Забыла я о службе своей, словно ягница, за матушкой побежала, а слова своего не сдержала, за то и ответ. Ухожу я за леса высокие, за моря глубокие, за луга далекие, за земли неведомые на тридцать лет и три года. Не увижу я больше Глебушка своего суженого, не увижу края родимого. Только если придет беда великая, орда неисчислимая, напасть неотвратимая, свистнет царь Берендей, тогда три раза приду, а больше не смогу, кончится моя сила великая, вся в землю родную перейдет, да там и останется. Не видать мне больше ни отца, ни матушки, ни братьев любимых, а что дальше будет — мне неведомо!

Сказала так и на месте сгинула, ровно ее и не было. Прискакал тут Глебушко, спешился, упал на полянку и зарыдал-заплакал по невесте своей красной, да только слезами горю не поможешь. Делать нечего, возвращаются они в грусти великой домой, а сердце материнское вещун, и выходит им Настасья навстречу, а сама уж все знает-догадывает. И понятно ей, что опять по-мышиному вышло, да поздно.

Вот и правду старики говорят — если ума нет, то и к старости не наживешь. А еще говорят — кому что на роду написано, то и будет. Да только это уже совсем другая сказка.

Сказка 3. Про то, как Глебушко за Аленушкой ходил

Сказка сказкой сказывается, а жизнь былью делается. А что было, то быльем поросло. Это присказка, а сказка еще будет, смекай да слушай.

Прошло с тех пор три года да три дня, да только нет никому утешения. Как сгинула дочерь любимая, слегла Настасьюшка, да больше и не вставала. Подкосились у ней ноженьки, допрежь такие резвые, по лесу-чаще исхоженные, ослепли глазоньки, допрежь такие зоркие, об Аленушке выплаканные. Лежит Настасьюшка, света белого не видит, себя корит-винит, совсем со свету сжила.

А в стольном граде Берендеевом живет-мается славный Глебушко. Не может он никак невесту свою милую, богатырицу и красавицу Аленушку, забыть. Уж и чем его только матушка любезная Рогнеда и ее нянюшки ни потчевали — цветками-позабудками, одолень-травой, корнями сонными, а все не помогает. Уж и как его батюшка и слуги его верные ни ублажали — скоморохами озорными, гуслярами слепыми, коробейниками бывалыми, а все без толку. Сидит Глебушко день-деньской в горнице, ни на кого не глядит, ничего не ест, усох в половину богатырского здоровья.

Вот как-то ночью темной заскребся будто кто-то в уголку горницы. Смотрит Глебушко — стоит перед ним крохотная мышь, а на голове у ней коронка золотая горит. Понял Глебушко, что к нему сама Царица-мышь пожаловала, склонился ниже полу и спрашивает со вздохом:

— Ах, Царица-мышь великая, за тем ли пришла, чтобы на мое горе горькое посмотреть да порадоваться?

Отвечает ему Царица-мышь:

— Не затем я пришла, чтобы на тебя горемычного смотреть, а затем, чтобы вам, людишкам, что слова держать не умеют, в беде помочь. Что дома без толку сидеть — так Аленушку не вернешь, да и себя вконец потеряешь. Вспомни, что тебе разлюбезная твоя говорила — удержать, вот труд богатырский,