Живое Серебро - Anne Dar Страница 21

– Прикончат, так прикончат – меньше мороки.

– А обо мне ты подумала? – в его тоне появились неожиданные претенциозные нотки. – Что мне делать, если тебя прикончат, да ещё и из-за того, что я взял тебя с собой?

– Ты не взял меня с собой, Стейнмунн, – с этими словами я направилась в сторону лестницы. – Я сама пошла.

Надев капюшон, я начала подниматься вверх по бетонной лестнице, понимая, что сейчас мне совсем не до чувств: ни до его чувств, ни до своих, которые вдруг как будто прекратили своё существование или попросту онемели настолько, что я перестала ощущать их присутствие.

Перед выходом через тайный ход, ведущий прямиком на крышу, мы посчитали всё имеющееся у нас серебро.

– Я понимаю, откуда у нас с Бердом столько серебра, ведь мы долго копили его, чтобы обеспечить будущее Октавии и Эсфиры, но вот эти пятьсот пятьдесят монет принадлежат тебе, – с этими словами я отодвинула в сторону увесистый мешок, стараясь не смущаться от одной только мысли о том, что Стейнмунн накопил такое богатство только для того, чтобы в конце концов отдать его мне, – однако откуда у тебя эти два мешка? – я указала на два небольших мешка, выполненных из жесткой мешковины, в каждом из которых лежало по девяносто монет. Похожие мешки мы получили в предпоследней сделке, я бы за версту узнала их…

– Эти два мешка принадлежали Ардену и Арлену.

От этих слов мои брови непроизвольно сдвинулись к переносице:

– Ни за что не поверю в то, что Хеймсворды доверили бы своё серебро тебе на хранение. Они доверяли только друг другу, ну, может быть, ещё Гее.

– Всё верно: они не доверяли мне это серебро. Я просто знал месторасположение их тайника.

– Откуда?!

– Забыла? Я ведь вор.

– Но ты ведь воровал исключительно у ликторов… Или… Стейнмунн, ты что, воровал у Ардена и Арлена?

– Подворовывал немного с тех пор, как Арлен бросил меня на двадцать пять монет. С того дня я просто незаметно возвращал себе своё.

– И что же, совсем незаметно вернул себе двадцать пять монет?

– С процентами.

– А если бы они узнали! Они бы порезали тебя, Рокетт! Арден в гневе мог быть просто ужасным! Только подумай, что бы могло случиться, узнай они о твоих манёврах!

– Но не узнали ведь. Не думай об этом, у нас и без того полно хлопот. Эти мешки я забрал из их хранилища вчера ночью, спустя два часа после твоего прихода ко мне. У меня в голове внушительный список людей, которым мы раздадим всё это богатство. Так что если у тебя есть кандидаты на получение доли – озвучивай.

Все дорогие мне люди были мертвы, а единственный всё ещё живой не нуждался в этом серебре. Осознание этого факта в одну секунду могло бы ввести меня в глубочайшую депрессию, если бы передо мной не маячили требующие решения дела.

В сумме у нас на руках оказалась тысяча четыреста монет – с таким состоянием в Кантоне–J одному человеку можно жить и долго, и сытно, и безопасно. Но мы не стали отдавать всё одному человеку. Начали с дома Тиарнака: забросили в его камин вместо ста монет сто пятьдесят, трижды постучали о железную трубу и в ответ получили тройной стук – доказательство того, что хозяин дома получил посылку с запиской о том, что он может по своему усмотрению использовать всё свалившееся на его голову серебро. Доставка этой посылки была для меня важна, так как именно из желания помочь Тиарнаку Берд решился на последнюю в своей жизни вылазку.

Дальше мы пошли по домам знакомых Стейнмунна – всего пунктов назначения было двадцать один, в каждую трубу было вброшено по пятьдесят монет ровно: все посылки заранее были распределены по маленьким самодельным мешочкам. Я отметила, что в каждом доме, в который прилетели наши дары, жили семейные пары с детьми, и только в одном доме жила одинокая женщина. Я спросила у Стейнмунна, кто она такая, и он ответил, что она бывшая обитательница борделя, не так давно завязавшая со своей прошлой профессией – дальше я расспрашивать не захотела, так как прекрасно понимала, что Стейнмунн не может являться девственником.

Последняя наша посылка предназначалась нашему общему знакомому и содержала в себе двести монет. Я не знала, как перенесу встречу с матерью Геи, но отчего-то чувствовала, что мне необходима эта встреча.

Я одновременно со Стейнмунном спрыгнула на знакомый резной балкончик спальни лучшей подруги, и в эту же секунду, совершенно неожиданно, окно балкона распахнулось, и из него вынырнула рука. Когда эта рука схватила меня, я всерьёз испугалась того, что всё-таки добегалась. Решила, что именно здесь меня поджидали ликторы, так как знали, кто являлся моей лучшей подругой, но всё оказалось не так – это была Джейж Пост, мать Геи. Горюя о погибшей дочери, она сидела у балкона, в полусонно-полубредовом состоянии дожидаясь невозможного возвращения своей дочери, и когда увидела меня, кажется, едва не сошла с ума – она думала, что схватила призрака с целью оставить его в мире живых, но почти сразу очнулась, стоило мне только встретиться с ней взглядом. Узнав меня, Джейж буквально затянула меня внутрь спальни и с такой силой обняла меня своими худыми руками, и так отчётливо всхлипнула рядом с моим ухом, что я сама начала шмыгать носом.

– Что они сделали? Что они сделали с нашей Геей? Что они сделали с твоей семьёй? А Арлен и Арден… Что им нужно?

Я не могла ей ответить. Не могла сказать, что всему виной моё происхождение, что я являюсь биологической дочерью самого презираемого в Кантоне-J человека, что из-за этого её дочь больше никогда не вернётся в окно своей спальни…

Тем временем Джейж продолжала причитать:

– Бедная моя подруга Исгерд! Бедняжка Исгерд! Она была такой доброй! Они не могли такое сотворить с ней! Они ответят, вот увидите, ответят! Говорят, что к этой чудовищной расправе приложил руку Талбот Моран! Помяните моё слово: его кара будет страшна! О бедная, бедная Исгерд!

– Как их похоронили, тётя Джейж? – мой голос дрожал, словно хрусталь перед фатальным падением. – Ты что-нибудь знаешь?

– Тела Геи, Ардена и Арлена увезли на одной телеге со всеми твоими… – в этом месте она так громко всхлипнула и так отчётливо вздрогнула, что я сама вздрогнула в унисон её телу. – Телега подкатила к твоему дому в полдень… Их всех отправили на общую кремацию, я даже не успела попрощаться! Тут ведь по-другому никак и не хоронят – всех через одну печь. Только тела ликторов отправляют на их родину, а там уж у них свои правила…

– Нам не стоит задерживаться, – вдруг встрял Стейнмунн. – Ночь