Либерализм и его недостатки - Фрэнсис Фукуяма Страница 22

Аналогичным образом, вся неоклассическая экономика представляла себя как нейтральное применение научного метода к изучению экономики. Однако эта дисциплина также отражала властные отношения в обществе, особенно на неолиберальном этапе, о чем говорилось в предыдущих главах. Среди обществоведов экономисты наиболее далеко продвинулись в попытках формализовать свои теории в абстрактных математических моделях и в разработке строгой эмпирической методологии для их подтверждения. Их часто характеризуют как страдающих "завистью к физике", надеющихся превратить свою науку в нечто подобное наиболее абстрактным и математизированным естественным наукам.

Это не помешало экономике стать жертвой притяжения власти и денег. Дерегулирование, жесткая защита прав собственности, и приватизация были продиктованы богатыми корпорациями и частными лицами, которые создавали аналитические центры и нанимали известных экономистов для написания научных работ, обосновывающих политику, отвечающую их частным интересам. Это не подавляющее большинство экономистов обвинялось в откровенной коррупции, хотя в определенных обстоятельствах это могло иметь место. Скорее, речь идет о так называемом "интеллектуальном захвате": когда вас обучают определенным образом, и все ваши коллеги утверждают тот же набор убеждений, вы, как правило, также принимаете эти рамки и одобряете их, причем совершенно искренне. Не помешает и то, что защита этих позиций приносит гонорары за консультации и приглашения на конференции в хорошие курорты.

Поэтому многие критические замечания в адрес современного естествознания и когнитивных подходов, ассоциирующихся с классическим либерализмом, были вполне обоснованными. Однако многие версии критической теории выходили далеко за рамки нападок на конкретные случаи неправильного применения научного метода и переходили к более широкой критике науки в том виде, в каком она развивалась со времен Просвещения. В ней утверждалось, что поиск человеческих универсалий, лежащий в основе либерализма, был просто упражнением в силе, в котором присутствовали расизм, патриархат и стремление навязать идеи одной конкретной цивилизации всему остальному миру. Никому не удавалось подняться над идентичностью, в которой он родился, или принять более высокую перспективу, которая бы позволила преодолеть различные группы идентичности. Писательница-феминистка Люс Иригарай утверждала, что в физике твердая механика - это мужской способ взгляда на мир, а механика жидкостей- женский. Вместо стремления к накоплению растущего объема знаний о внешнем мире путем тщательного наблюдения и рассуждений критическая теория утверждала радикальный субъективизм, укореняющий знания в живом опыте и эмоциях.

В критике науки Фуко также присутствовал элемент конспирологического мышления. Он утверждал, что природа власти в современном мире изменилась. Когда-то она была атрибутом, открыто используемым монархами, которые могли приказать убить любого из своих подданных за неподчинение приказу. Современная власть осуществляется более тонким образом, она структурирует институты и язык, используемый для регулирования и обсуждения социальной жизни, что он назвал "биовластью". В своих поздних работах Фуко утверждал, что власть пронизывает практически все виды деятельности, что, по мнению критиков, лишает его концепцию реальной объяснительной силы. Тем не менее это давало аргумент, который последующие критические теоретики могли использовать для объяснения того, как якобы объективная наука на самом деле служит интересам определенных элитных групп - белых европейцев, мужчин, "гетеронормативных" людей и т.п.

Постмодернизм и его ответвления критической теории существуют уже давно и подвергаются критике и даже насмешкам. Многие люди, работавшие в этой области, начиная с постструктуралистов, таких как Лакан и Деррида, писали так, что казалось, будто они намеренно затуманивают свою мысль и ограждают себя от ответственности за противоречия и слабую логику. Казалось, что это эзотерическое увлечение, ограниченное некоторыми академическими кафедрами, но оно продолжает служить основой, с помощью которой прогрессисты могут интерпретировать мир. Убийство Джорджа Флойда в мае 2020 года вызвало огромный и вполне оправданный гнев и протесты против полицейского насилия по всем Соединенным Штатам. Но оно также породило антирасистскую литературу, в которой много отголосков критики прошлого. При таком прочтении расизм не рассматривается как атрибут отдельных людей или как политическая проблема, требующая решения. Скорее, это состояние, которое, как утверждается, пронизывает все американские институты и сознание. Подобно биовласти Фуко, он отражает лежащую в основе структуры власти господство белых, которое заложено в языке и скрывается даже от прогрессивных людей, считающих себя антирасистами.

Постмодернистская критика либерализма и связанных с ним когнитивных методов сегодня перекочевала в правые круги. Белые националисты сегодня рассматривают себя как осажденную группу идентичности. Во время эпидемии Ковида гораздо более широкая группа консерваторов по всему миру использовала ту же конспирологическую критику современного естествознания, которая была заложена критической теорией и левыми. Они создали зеркальное отражение "биовласти" Фуко, утверждая, что инфраструктура общественного здравоохранения, рекомендующая социальное дистанцирование, ношение масок и закрытие предприятий, не отражает "объективную" науку, а скорее обусловлена скрытыми политическими мотивами. Правые пошли гораздо дальше, стремясь подорвать доверие к авторитету ученых вообще и к институтам, использующим науку. Маловероятно, что современные консерваторы, начиная с Дональда Трампа, прочитали хоть слово из постмодернистской теории, которую они предают анафеме, но ряд интеллектуалов, привлеченных этим движением, таких как Эндрю Брейтбарт и Питер Тиль, сделали это. Они просто применили то, что начиналось как критика истеблишмента, к современному прогрессивному доминированию в якобы нейтральных институтах, таких как академические круги и ведущие СМИ.

Подрыв классического либерализма и связанных с ним способов познания прогрессивными группами был предпринят на основе предположения, что такие усилия пойдут на пользу группам, исторически маргинализированным либеральными институтами. Таким образом, эти группы получат достоинство и равное признание в том виде, в котором они были обещаны либерализмом , но так и не

В этом отношении Фридрих Ницше был гораздо более честным и острым пророком возможных последствий свержения либеральной рациональности, чем его последователи начала XXI века в области критической теории. Он утверждал, что современный либерализм стоит на структуре предпосылок, в основе которых лежит христианская мораль. Христианский Бог когда-то жил, но теперь, когда Бог умер, открылась дверь для переоценки всех ценностей, включая ценность равенства. Ницше характеризовал христианство как религию рабов и восхвалял "белокурую бестию", которая была им приручена и одомашнена. Принцип, согласно которому слабые должны получать такое же отношение, как и сильные, не более обоснован, чем принцип, согласно которому сильные должны управлять слабыми . По сути, единственным универсальным мерилом ценности остается власть и "воля к власти", которая лежит в основе любой человеческой деятельности. Если перевести на постмодернистский язык, то если Мишель Фуко утверждает, что научный метод кодирует власть и интересы скрытых элит, то мы должны спросить, какая скрытая программа власти движет самим Мишелем Фуко. Если не существует никаких подлинно универсальных ценностей, кроме власти, то почему нужно стремиться к расширению прав и возможностей любой маргинальной группы, которая просто заменит одно проявление